Сбежавший из вермахта - Михаил Николаевич Кубеев

осени в Германии более яркие цвета, чем в России. Сказывается селекция и культивация. Курфюрсты не были дураками, сажали только отборные сортовые деревья. И после осеннего дождя краски оживали. Листья клена просто пламенели. Осенью листва берез приобретала насыщенный золотой цвет, иногда с розовым оттенком. У лип кроны круглые, подстриженные, как шары, желтые листья напоминают гигантские одуванчики. Зато летом эти «одуванчики» дают плотную тень. Их неслучайно высаживали вдоль дорог. Проезжавшие в жаркий день в карете курфюрсты могли наслаждаться сладким ароматом и прохладой.

Немцы – рациональная нация. Ничего просто так не делают. Деревья выжили, и народ выживет. И впереди у Эриха свой выбор, своя селекция, каким идти путем, снова в артисты или куда-то еще. Какой будет она, эта мирная жизнь? Возродится ли театральное искусство? Стоит ли ехать ему в Бабельсберг, в этот немецкий Голливуд, о котором столько мечтал? Да, вопросы, вопросы…

А Берлин? Как он выглядит, что осталось от прежнего веселого, жизнерадостного Берлина? Прозвучит ли снова заводной марш Пауля Линке «Берлинский воздух», появятся ли танцующие?

Эрих вспомнил статью в нацистской «Völkischer Beobachter» о планах грандиозной перестройки Берлина. Знаменитую Унтер-ден-Линден собирались расширять до 120 метров. Она должна была стать центральной осью всего города. Символом величия планировалось сделать Бранденбургские ворота с квадригой и богиней победы Нике.

В 1806 году французский император Наполеон разгромил прусскую армию, его войска торжественным маршем прошагали под Бранденбургскими воротами. Теперь под этими воротами маршируют советские солдаты.

Увы, Берлин не затмил собой Париж и Лондон. Его не переименовали в «Germania». В Лету канули духовные немецкие наставники, исчезла завоевательская философия, нет больше расового неравенства. Арийцы, спустившиеся с гор, исчезли. Вместе с ними исчезло «пространство как фактор силы».

Эрих опустил руку во внутренний карман пиджака, нащупал листок бумаги, вытащил его. Развернул. Сердце забилось учащенно. Что это, сигнал свыше? В Бога он не верил, но ведь неслучайно в руках у него появилось это послание. В правом углу листка золотыми буквами было вытеснено: «Моника Хауфф, помощник режиссера» и адрес: студия «УФА», Бабельсберг, Потсдам, номер телефона. Внизу написанные второпях строчки: «Герр фон Ридель, я буду ждать вас у центрального входа в киностудию “УФА” ровно в семь, Моника». И дата 17 ноября 1943 года.

Письмо в его руках подрагивало. Он снова и снова читал эти краткие строчки. Моисей нас выведет, вспомнил слова Андреаса. Где Андреас, что с ним? Отыщется ли он теперь? Если с Моникой все в порядке, если она, как и прежде, работает в Потсдаме, приезжает в Берлин в Райникендорф, то с ней можно встретиться. Теперь можно не опасаться социального различия, теперь мир изменился, стал с головы на ноги. Ровно два года назад получил он эту записку. Тогда была другая жизнь, в другом государстве. Значит, есть прямой смысл поехать в Потсдам. Отыскать ее. Прямо завтра? И повод для этого есть. Мартин говорил, что в киноархиве Бабельсберга хранятся многие фильмы, есть там и с его, Эриха, участием. Интересно было бы их посмотреть теперь.

– Герр фон Ридель, герр фон Ридель!

Он обернулся. Вначале не узнал, а потом едва поверил своим глазам, к нему на велосипеде, виляя передним колесом, подъезжала почтальон фрау Вильде. На ней был длинный мужской пиджак, на голове платок. Выбившиеся седые волосы, ввалившиеся щеки.

– О, как я рада, что вижу вас живым и здоровым, герр фон Ридель, – по ее морщинистым щекам потекли слезы. – Это просто невероятно! Вы вернулись… А мои на фронте так и остались. Сначала старший сын Франц, за ним муж Хайнц, в конце младший сын Оскар. Хайнц погиб в жарком Тунисе, а младший оборонял Берлин, ему было только девятнадцать лет, совсем еще мальчишка. У меня никого не осталось, герр фон Ридель. За что мне такое наказание? Вы посмотрите, что стало с Германией. – Она обвела подрагивающей рукой вокруг. – Обвалившиеся стены, груды кирпича. Я живу теперь в угольном подвале… Помните, принесла вам бандероль. Я ведь знала, что в ней призыв на войну. Такие бандероли я развозила пачками. Всех здоровых мужчин забрали на фронт. Зачем? Потом я развозила похоронные уведомления. И тоже пачками. Вы можете мне ответить, герр фон Ридель, зачем мы воевали?

Эрих стиснул зубы и молчал. Он почувствовал, как против его воли у него по щекам покатились слезы…

Сноски

1

Перевод М. Гальперина.

2

Вольный перевод И. Бродского.

3

Апрель, апрель, сам не знает, чего он хочет (нем.).

4

Я все сказал! (лат.).

5

Das Porzellan – фарфор (нем.).

6

«Die Deutsche Wochenschau» – немецкий пропагандистский киножурнал времен Второй мировой войны.

7

«L. Bösendorfer Klavierfabrik GmbH» – австрийская фирма, производящая фортепиано. Инструменты этой марки считаются одними из лучших в своем классе.

8

Не знаю, что все это значит, почему я печальный такой (нем.).

9

До свидания! (нем.).

10

Перевод В. Левика.

11

Это же немцы? Боши! (франц.).

12

В английском языке данная фраза означает приветствие.