Цикл романов "Анжелика" Компиляция. Книги 1-13" (СИ) - Голон Серж

Кто-то несколько раз легко постучал в дверь. Это был Никола Перро. Он вручил им плетеную корзину, в которой была большая пшеничная булка, колбаса, малина и черника. Сопровождавший его индеец принес дрова. При виде этих яств у всех сразу повеселело на сердце. Лакомства тут же понесли малышам, и они, засыпая, все еще продолжали жевать.

— Никола, что это за история с вашей женой? — спросила Анжелика. — Вы никогда мне о ней ничего не рассказывали.

— А я ничего и не знал, — быстро ответил канадец и страшно покраснел.

— Как, вы не знали, что у вас есть жена?

— Нет, я хотел сказать, что не знал, что у мена есть ребенок. Я уехал сразу же после…

— После чего?

— После женитьбы, черт возьми! Вы поймите, я должен был жениться. Если б я не женился, мне бы пришлось платить огромный штраф, а я в ту пору был беден как церковная крыса. К тому же меня собирались судить: я проделал длинное путешествие без разрешения губернатора. И грозились отлучить от церкви за то, что я возил водку дикарям. Тогда я решил жениться… Так было проще…

— Представляю, как вы поступили с этой бедной девушкой, если вас принудили жениться на ней, — заметила госпожа Жонас.

— Да я до женитьбы и в глаза ее не видел…

— То есть как не видели?

— Она была одной из «дочерей короля» и только что прибыла с последним кораблем… Я ничего не хочу сказать, может быть, девушка была милая и честная…

— Вы в этом не уверены?

— У меня не было времени присмотреться к ней.

— Объясните-ка все как следует, Никола, — попросила Анжелика. — А то ведь мы ничего не поняли…

— Все очень просто. Король Франции заботится о росте населения в своих колониях. И время от времени он присылает сюда корабль, полный барышень, и местные холостяки в течение двух недель обязаны разобрать их себе в жены. Тот, кто отказывается это сделать, должен платить штраф или даже может угодить в тюрьму. Ну так вот, через это нужно было пройти и мне… И я прошел… А затем — прощай, я ухожу в леса, к индейцам…

— Вам не понравилась ваша супруга? — спросила Эльвира.

— Я просто не успел разобраться, нравится она мне или нет. Я же вам говорю…

— Во всяком случае, у вас хватило времени, — заметила Анжелика, — чтобы стать отцом.

— А как же, черт побери! Это было необходимо. А то она стала бы жаловаться, что супружество не свершилось, и в таком случае с меня опять бы взяли штраф.

— Значит, на следующий же день после брачной ночи вы без оглядки сбежали от своей молодой жены? И неужели вы не испытывали угрызений совести за эти три года? — наигранно сурово спросила Анжелика.

— Честное слово, нет! — усмехнувшись, признался канадец. — Но скажу откровенно, когда мессир де Ломени бросил на меня свирепый взгляд, мне стало очень не по себе. Я не знаю более святого человека. К сожалению, мы с ним сделаны из разного теста…

Несмотря на то что воды было маловато, Анжелика с наслаждением вымылась перед очагом в своей комнате. Она привезла с собой в Катарунк два очень элегантных туалета, которые могли бы показаться совершенно ненужными в этих диких местах. Но Анжелика рассудила, что если здесь не будет никакого общества, которое она могла бы пленять в этих нарядах, то они просто доставят удовольствие ей самой. А кроме того, ведь теперь у нее есть муж и сыновья. Одним словом, да здравствует женское обаяние и красота!

Почему бы время от времени ей не появляться перед ними нарядной женщиной, как те, что живут в далеких городах, где по улицам ездят кареты, где из каждого окна вас подстерегает чей-то взгляд и чьи-то губы с завистью произносят: «Вы видели новый туалет госпожи X?..».

Она надела жемчужно-серое платье, отделанное серебряным галуном и вышивкой, с воротником и манжетами из тонкого белого батиста, обшитого тонкими серебристыми кружевами. Распустив волосы, Анжелика встряхнула ими и долго расчесывала черепаховым гребнем с золотыми украшениями, который она достала из чудесной дорожной шкатулки, подаренной ей мужем перед самым отъездом из Голдсборо. То, что подобные предметы роскоши были у нее под рукой, придавало ей уверенность. Собираясь в дорогу, Анжелика немного подстригла свои длинные волосы. Теперь, когда она поднимала их на затылке, они ниспадали на плечи, обрамляя лицо сверкающей массой. Волосы были очень густые и шелковистые, они лежали волнами, на концах закручивались в локон. Легкая челка прикрывала ее загорелый лоб.

Анжелика любила красиво причесаться. В этом были кокетство и вызов, так как естественное золото ее волос, хотя ей было тридцать девять лет, уже тронула ранняя седина. Это не огорчало ее. К тому же она знала, что их серебристый отлив только подчеркивает неувядающую молодость ее лица. Теперь оставалось укрепить маленькую диадему, усыпанную жемчугом, и она снова подошла к зеркалу.

В этот момент чья-то тень мелькнула на желтоватом пергаменте, и в окно тихонько постучали.

Глава 10

После некоторых колебаний Анжелика отодвинула деревянную задвижку и открыла створку маленького окошечка. За окном, согнувшись, стоял человек, он оглядывался, словно боялся, что его кто-нибудь заметит. Анжелика узнала в нем бретонца Жана, одного из бывших членов экипажа «Голдсборо», которого де Пейрак ценил как умелого столяра и выносливого, испытанного воина, и, не задумываясь, взял с собой в Новый Свет. Он смущенно улыбался. Можно было подумать, что он замыслил какую-то шутку… Наконец, решившись, он выпалил одним духом:

— Мессир граф собирается пристрелить вашу Волли. Он говорит, что эта лошадь с изъяном и что он еще вчера решил от нее избавиться.

И тут же исчез. До Анжелики не сразу дошел смысл сказанных слов. Она пригнулась и крикнула в окошко:

— Жан!

Но его уже и след простыл. Прислонившись к косяку, Анжелика собиралась с мыслями. Постепенно слова молодого бретонца начали доходить до ее сознания. Еще минута, и в ней словно что-то оборвалось. Глаза вспыхнули. Гнев с такой силой полоснул ее по сердцу, что она едва не задохнулась. Она искала свой плащ, натыкаясь на мебель, так как день уже угасал и в комнате было сумрачно. Пристрелить Волли, ее лошадь, которую она с таким трудом довела до цели!

Вот такими поступками мужчины и дают понять женщинам, что с ними считаться нечего! А разве может вынести такое пренебрежение уважающий себя человек, даже если он принадлежит к слабому полу? Так, значит, Жофрей приказал убить Волли, даже не сказав ей об этом? Убить лошадь, которую она вела, надрывая руки и спину, иногда с опасностью для жизни! На которую положила столько труда, чтобы смирить ее и приучить к чужому дикому краю, где каждая песчинка, казалось, вызывала у этого чрезвычайно чуткого животного непреодолимое отвращение. Волли, например, не выносила резкого запаха, исходившего от индейцев, или запаха прели, стоявшего в подлеске. Она страдала от тысячи вещей, с которыми ее заставили столкнуться люди: от необъятности просторов, от дикости мест, от враждебной ей природы; можно было подумать, что она страдает физически, касаясь своим тонким копытом нехоженых земель. Сколько раз Анжелика просила кузнеца, который был среди людей де Пейрака, проверить копыта лошади. Он ничего не мог обнаружить. Значит, вся драма разыгрывалась в голове Волли. И тем не менее Анжелика довела ее до места…

Она уже готова была вихрем вылететь из комнаты, но взяла себя в руки. Нужно было хоть немного прийти в себя, чтобы не подвести Жана. Он проявил большое мужество, сообщив ей о намерениях графа… Жоффрей де Пейрак был не из тех хозяев, чьи решения подвергаются обсуждению. Непослушание и ошибки дорого обходились тем, кто служил у него. Жан Ле Куеннек, должно быть, не сразу решился на этот шаг. Он был помягче и пообходительнее остальных своих товарищей. Во время путешествия он часто приходил Анжелике на помощь: на косогоре поддерживал повод лошади, на привалах вытирал седло, и они стали добрыми друзьями.

В тот вечер, узнав о замыслах своего господина, он решил предупредить Анжелику. И она дала себе слово, что во время разговора с мужем ничем не выдаст молодого человека.