Холодные чары. Лед в истории человечества - Макс Леонард

лишенной всяких оснований. От нее было лишь полшага до связи с существовавшими ранее мифами о Гиперборее и Туле: исчезновение северной, «арийской» Атлантиды можно было объяснить падением гигантских ледяных лун на Землю, вызвавших Великий потоп. На протяжении многих лет «Вель» активно продвигалась «Аненербе» – Немецким ообществом по изучению древней германской истории и наследия предков, находившимся под покровительством Гиммлера. Он был одним из главных сторонников этой теории в нацистском движении и даже утверждал, что ледяное происхождение человечества доказывает божественное происхождение арийцев, выводя их род не от обезьян, а от богов. В 1938 году Гиммлер организовал экспедицию в Тибет в поисках доказательств существования утраченной высшей расы.

Многие добросовестные немецкие ученые – даже те, кто поддерживал нацистов, – сопротивлялись этому шарлатанству и хаотичному мышлению, насколько могли, но сделать они могли немногое. Вот что пишет Курландер: «С ее нелепыми претензиями на статус великой, единой междисциплинарной теории мироздания, в то же время объединяющей народные концепции расы, пространства и северной мифологии, доктрина вечного льда стала образцовым примером нацистской пограничной науки» [14].

Я не собираюсь дальше вдаваться в эти полусырые, едва проработанные идеи, ведь они часто противоречивы, оскорбительны и, откровенно говоря, неприятны для обсуждения. Но это зловещее напоминание о том, как лживые и отвратительные концепции могут укорениться в обществе, утратившем связь с разумом и фактами. А еще это напоминание, что лед – это не только физическое явление, но и нечто большее: в своей безликости, своей кажущейся чистоте он может становиться талисманом или орудием идеологии.

* * *

Если нацисты испытывали ко льду почти духовное притяжение, то интерес Союзников был, скажем так, куда более… осязаемым. Руководили этим странным делом с самого начала и до конца британцы. В 1942 году лорд Луис Маунтбеттен как-то раз уронил кусок льда в вечернюю ванну Черчилля в загородной резиденции Чекерс. Мне нравится представлять в этот момент премьер-министра с его внушительной комплекцией. А уже спустя несколько месяцев Маунтбеттен в комнате, полной высших военных чинов Союзников, выстрелил в ледяной блок – пуля рикошетом ушла в сторону, пронеслась у кого-то между ног и вонзилась в стену. Для Джеффри Пайка, человека, стоявшего за этими проектами, подобные эпизоды были в порядке вещей.

Родившийся в 1893 году, Джеффри Пайк был, по общему мнению, человеком с незаурядным и блестящим умом. Ланцелот Ло Уайт, один из создателей реактивного двигателя, как-то раз сравнил его с Эйнштейном, добавив: «Гений Пайка был менее осязаемым, возможно, потому, что он порождал не одну, а бесконечную череду идей» [15]. Другой выдающийся ученый говорил, что Пайк «выделялся среди своих современников, как северная стена Айгера среди предгорий Альп». Он был известен своим умением подходить к неразрешимым задачам с неожиданного ракурса, переосмыслять их и находить такие углы зрения, которые прежде казались немыслимыми. А еще – склонностью к импульсивным, интуитивным авантюрам, которые порой заканчивались провалом.

В 1915 году, будучи 20-летним студентом Кембриджа, он стал первым британцем, которому удалось пробраться в военную Германию и выбраться обратно. Ни одиночное заключение, где он месяцами ждал казни по обвинению в шпионаже, ни заточение в лагере для заключенных в Рулебене (из которого он, кстати, тоже стал первым узником, успешно совершившим побег) – ничто из этого не имело для него особого значения. Это был классический прием в духе Пайка, да и, в конце концов, ему удалось куда больше, чем секретной разведывательной службе MI6. В какой-то момент, прежде чем его финансовые авантюры привели к банкротству, он контролировал треть мировых запасов олова. Пайк был одновременно гением и безумцем, нонконформистом и неуправляемым стихийным бедствием, сторонником коммунистических идей и, по мнению многих, российским шпионом.

С учетом всего этого его вряд ли можно было назвать очевидным кандидатом в исследовательское подразделение штаба объединенных операций, которым руководил Маунтбеттен. Но, если задуматься, провернуть и это было для Пайка делом совершенно естественным[212].

В 1942 году Пайку удалось добиться внимания Маунтбеттена – после того как он обратился ко всем, к кому только мог, чтобы пробиться в военную систему правительства. Несмотря на свой неопрятный вид, гражданский статус и сомнительные политические взгляды, он не только стал доверенным лицом Маунтбеттена, но и подружился с ним. Первой задачей, за которую он взялся, стала нацистская оккупация Норвегии – он пытался придумать способ атаки, который смог бы пробить оборону врага. Как пишет его последний биограф Генри Хемминг: «Суша, воздух или море?.. Казалось, что это и был следующий вопрос, если, конечно, не существовало четвертого военного элемента – того, о котором еще не думали в таком ключе. Это может звучать бессмысленно, словно поиски четвертого основного цвета. И тем не менее Пайк сделал паузу, чтобы обдумать это» [16].

Тем самым четвертым элементом, который он открыл, стала замерзшая вода – или, как выразился сам Пайк, «среда, подобная воздуху и морю, которую, если мы сумеем ее покорить, можно будет использовать в самых что ни на есть военных целях» [17].

Идея с Норвегией – операция «Плуг», как ее впоследствии назвали, – заключалась в создании некоего винтового снегохода, который обеспечил бы небольшим британским партизанским отрядам превосходную мобильность в ледяных пустынях страны. Это вынудило бы Германию направить дополнительные силы для удержания огромной территории, которая прежде не требовала значительных ресурсов. Согласно некоторым версиям плана, базу «Плуга» собирались разместить внутри ледника Юстедалсбреэн, а одной из второстепенных целей было нарушение производства алюминия и даже ядерного топлива. Со временем «Плуг» превратился в совместный проект с американцами и канадцами; Пайка перевели в Управление специальных операций и отправили в США, где его манера общения и стиль работы вызвали раздражение у многих представителей американского военного командования. Он жаловался, что его оттеснили на второй план и что ему приходится бороться за каждое продвижение вперед, но со временем эти трудности стали волновать его все меньше – его внимание переключилось на нечто другое.

Битва за Атлантику стала самой продолжительной военной кампанией Второй мировой войны. Чтобы поддерживать военные усилия, Британии требовались тысячи тонн жизненно важных материалов, доставляемых морем каждую неделю, но с самого начала войны Германия перекрыла этот поток. Потери, главным образом от атак подлодок, были почти катастрофическими: в июне 1942 года, самом тяжелом месяце на тот момент, на дно пошло 652 487 тонн союзных грузов. Единственным способом изменить ситуацию было усиление воздушного прикрытия, но у истребителей был ограниченный радиус действия, а авианосцы были слишком дорогими, уязвимыми и требовали невероятно много времени на постройку – даже если бы удалось найти необходимые сталь и алюминий, которых и так катастрофически не хватало.