Дороти Даннет - Путь Никколо

— Храни вас Господь, — отозвался Клаас.

Человек со свечой провел их в заднюю часть лавки. Они миновали ряды полок, кабинет, какие-то тюки. Тоби вновь чихнул.

— Храни вас Господь, — повторил Клаас. — Это астма? Ваш дядюшка лечил герцогиню от астмы, он рассказывал мне об этом. А папу римского от подагры. Он говорит, что папе греют голову специальной трубкой с горячей водой. Может, и вам стоит завести такую же? Он говорит, что папа так до конца и не оправился после той поездки в Шотландию, когда он отморозил себе ноги, и у него начали выпадать зубы. Храни вас Господь. Но не волосы. Длинные золотистые вьющиеся волосы. У папы волосы не выпадали очень долго. Храни вас Господь. Вы не были в Шотландии, мейстер Тоби?

Они прошли через низенькую дверь в конце лавки. Запах сделался сильнее. Здесь повсюду что-то висело на потолке. Тоби лысиной задел связку трав, отпрянул и получил несильный удар пестиком. Через приоткрытую дверь он заметил кровать. Свисающий полог. Еще одну кровать. Он развернулся на каблуках.

Клаас подхватил его под локоть и развернул его обратно.

— Там никого нет. У нас есть еще полчаса И они не говорят по-фламандски.

Он затащил Тоби в комнату и закрыл дверь за учеником аптекаря. По эту сторону полога была лишь одна кровать и низкий сундук с подушками, рядом с которым горела свеча Клаас уселся на сундук, поджав под себя ноги. Тоби остался стоять.

— Прежде, чем мы начнем обсуждать, как вызволить меня из этой истории, — заявил он, — я хочу поговорить о том, как я в нее угодил. Кто рассказал обо всем моему дяде?

Юнец невозмутимо посмотрел на него.

— Полагаю, это был грек с деревянной ногой, когда я отказался принять приглашение капитана венецианских галер. Вероятно, он написал своим кузенам Аччайоли и рассказал им о вас.

— С какой стати? — Тоби вновь чихнул.

— Потому что вы расспрашивали Квилико. Помните? Лекарь с галеры, который долго прожил в Леванте. Он рассчитывал, что Квилико заинтересует меня колониями. Он не подозревал, что свел вместе красильщика, лекаря и человека, интересующегося квасцами, и что мы можем сделать свои выводы. Думаю, он был обеспокоен, — заметил Клаас. — Полагаю, меня настиг бы небольшой несчастный случай, если бы он не выяснил, кто вы такой. Ваш дядя — человек известный, не правда ли?

— Забудем о моем дяде, — отрезал Тоби. Он наконец сел на кровать, толком не сознавая, что делает. — Грек с деревянной ногой. Ты знал, что его брат владеет концессией на фокейские квасцы?

— Тогда еще нет, — ответил Клаас. — Но думаю, что Ансельм Адорне знал.

— Адорне?

Тоби порылся в памяти. Тот самый расфуфыренный бюргер из Брюгге. Особняк рядом с Иерусалимской церковью и родня среди генуэзских дожей.

— Ну да, — подтвердил Клаас. — Генуезцы вели торговлю в Леванте вот уже две сотни лет. Семейства Заккариа, Дориа, да Кастро, Камулио. И род Адорне также известен на Хиосе уже долгое время. Если угодно, вы можете познакомиться с Проспером де Камулио здесь, в Милане. Он знает о квасцах больше, чем кто бы то ни было.

— Да Кастро. А вот это любопытно, — заметил Тоби. — Почему Джовани да Кастро был здесь сегодня? В мире большой недостаток квасцов. Залежи Фокеи — самые лучше. А Венеция имеет на них франшизу от турков, благодаря брату грека Бартоломео. Не в их интересах открыть новый рудник. Так зачем же им тогда принимать у себя крестника папы, который пытается собрать деньги, чтобы отыскать эти залежи? Зачем им принимать нас с тобой, зная что ты выведал у Квилико о существовании такого рудника… И вполне мог поделиться этим со мной.

С горящими глазами Клаас нетерпеливо ожидал, словно ему в детской рассказывали на ночь сказку.

Тоби открыл рот и вновь чихнул. Он вынул носовой платок и сквозь него произнес со всей доступной ему резкостью:

— Сдается мне, что Аччайоли поддерживают и тебя, и да Кастро, в обмен на прибыль от нового рудника. Они заплатят тебе, чтобы ты помог да Кастро разрабатывать его.

Он высморкался. Клаас повторил: «Храни вас Господь», и вновь выжидательно уставился на него. Тоби поднял брови.

— Я не прав?

— О нет, прошу прощения, нет. Джованни да Кастро пока еще не начал поиски квасцов. Он не слишком торопится. Думаю, он оказался там, потому что Аччайоли были бы рады, если бы я прикончил его. Разумеется, все те, кто имеет свой интерес в фокейских квасцах, не желают, чтобы были найдены другие залежи.

— Так они покупают твое молчание? — Он ощутил благоговейный страх и стер его своим платком.

— И ваше тоже, разумеется. Они уверены, что вы знаете все то же, что знаю я.

Тоби уставился на бывшего подмастерья.

— Мне будет очень нелегко, поддерживать такое впечатление.

— Информацию они тоже покупают, — бодро продолжил Клаас. — Это новый контракт. Я продал им посыльную службу. Вот почему там был месье Гастон. И Марко Паренти, и сестра Строцци. Это не имеет к квасцам никакого отношения. Обычное деловое предложение. Компания Шаретти предоставляет посыльных, а я даю особые сведения. По их словам, они надеются, что вы могли бы остаться в Милане и вести это дело. От вас ничего не потребуется, только собирать деньги и делать вид. И хранить молчание по поводу квасцов.

Он помолчал и наморщил лоб с серьезным видом.

— Вся беда в том, что если вы не возьмете деньги, то они решат, будто вы не намерены хранить молчание.

— Благодарю покорно, — заявил Тоби. — Сперва ты меня впутал в интригу вокруг монополии на квасцы, а теперь еще и в историю со шпионажем.

— Шпионаж? — изумился Клаас. — Об этом я ничего не знаю, мастер Тоби. Шпионят послы, королевские гонцы и люди по особым поручениям. Я не вращаюсь в таких кругах. Я просто слышу, о чем говорят служащие в торговых конторах, посредники и управляющие, а также конюхи и кузнецы, которые знают, куда отправляются лошади, какие собирают припасы и кому сколько платят. Слуги… никто не замечает таких, как я.

— Клаас, — предложил на это Тоби. — Расскажи мне, что за несчастный случай произошел с той пушкой, которую преподнесли королю Шотландии? И про лавину, свалившуюся на ланкастерцев. И о том, как ловко ты управляешься с числами и головоломками. А потом попытайся убедить меня, что просто сидишь с соломой в волосах, и подслушиваешь сплетни на конюшне.

Клаас сидел, скрестив ноги, и молча смотрел на него. Вид у него был в точности как у человека с соломой в волосах. Или как у чисто выбритого отшельника, который собирается возвести себе новую хижину. Тоби ощутил прилив горечи. Он не видел никаких причин не сказать Клаасу, что в точности он думает о нем.

— Разумеется, ты хочешь разбогатеть. Ты хочешь заставить людей в Брюгге кланяться тебе, а не награждать побоями. Ты хочешь иметь наряды и драгоценности, и любовницу не из служанок, и хочешь продемонстрировать это все перед Жааком де Флёри и его женой, и Кателиной ван Борселен. И капитаном Лионетто. И шотландцем Саймоном. Ты собираешься преспокойно отправить Юлиуса с Асторре воевать, а сам намерен спокойно вернуться в Брюгге, чтобы продать там свои секреты, не неся ответственности ни перед кем, кроме пустоголового юнца и вдовы, которая нуждается в сообразительном молодом помощнике. Ты женишься на ней, Клаас? — поинтересовался Тоби. — Я уверен, она не откажет. Ты отлично умеешь обходиться с женщинами.