Роберт Святополк-Мирский - Пояс Богородицы.На службе государевой

— И ты туда же! Вы что, сговорились — подпевалы басурманские, предатели брюхатые, — только и думаете, как спасти да увезти подальше грошики ваши нечистые, сребролюбцы поганые…

Великий князь Иван Васильевич говорил:

— Умерь свой гнев, отче, прошу тебя! На то у меня и советники, чтоб разные советы давать! Хорошо ли это, коли б все одно советовали? Как тогда правду узреть и путь верный выбрать? Я всех слушаю, а поступаю, как мне совесть да Господь святой велят. Кто еще здесь против сражения с ордынцами? Никого больше… Ну что ж, тогда вот вам моя воля: с Ахматом биться будем, а потому повелеваю: ты, князь великий, сын и соправитель мой, Иван Иванович, возглавишь основную армию и через неделю выступишь. Подробный план действий обсудим завтра. Андрей, ты — единственный братец мой верный, пойдешь в свою Тарусу, а затем, набрав там полки, двинешь вслед за Иваном!

Князь Андрей Васильевич (меньшой) говорил (а перед тем поклонился низко):

— Что прикажешь, брат мой и государь, то все и выполню, как Господь даст!

Великий князь Иван Васильевич говорил:

— А теперь открою вам еще одну задумку. Слушайте меня внимательно, славный хан Нордуалет да Василий Иванович, воевода ты мой лихой, — вам очень важное дело достается. Двинетесь совсем в другую сторону на Нижний Новгород. Оттуда с небольшой, но сильной судовой ратью тайно и незаметно проплывете вниз по матушке-Волге до самого Сарай-Берке и неожиданно нанесете ханской столице сокрушительный удар! Города и его жителей не жалейте, а когда с ним покончите, отправьте пару свидетелей-гонцов к хану, чтоб рассказали ему обо всем, что видели, К тому времени, когда Ахмат с войском к нашим рубежам подойдет, пусть привезут ему эти гонцы весть, что отныне города Сарай-Берке нет больше на свете! Главное — незаметно проплыть! Ты хорошо знаешь Волгу, Нордуалет?

Хан Нордуалет-Гирей говорил (кланяясь перед тем низко):

— Как двор своей юрты, великий государь! Я обещаю привести князя Ноздреватого и всех наших воинов к воротам города, не потеряв перед этим больше десяти человек, и обещаю, что по дороге не останется никого, кто мог бы сообщить жителям Ахматовой столицы о нашем приближении! Хан Ахмат — злейший враг нашего рода, и я с радостью пойду против него.

Василий Иванович Ноздреватый, князь Звенигородский, говорил:

— Государь, я уверен, что вместе с ханом Нордуалетом и его храбрыми татарскими воинами мы выполним твою волю наилучшим образом!

Великий князь Иван Васильевич говорил:

— Да-да, князь, очень тебе этого желаю! Кстати, я хочу предложить тебе одного хорошего бойца, о ратных подвигах которого князь Оболенский чудеса рассказывал!

Василий Иванович Ноздреватый князь Звенигородский, говорил:

— Хороший боец стоит столько золота, сколько сам весит, с рекомендацией князя Оболенского вдвойне, с твоей рекомендацией, государь, ему цены нет!

Великий князь Иван Васильевич говорил (рассмеявшись):

— А ты, оказывается, большой льстец, князь! Ну что же — подведем итоги. Итак, мы выступаем всеми силами навстречу хану Ахмату и вступаем с ним в решающий бой. Я не сказал вам еще о том, что по согласованию со мной на Угру двинется также войско великого князя Михаила Борисовича Тверского. Что касается присутствующих — все теперь, кажется, знают, кому что делать. Однако предупреждения бояр Мамона и Ощеры тоже были полезными — они насторожили меня. Я решил, что мы должны позаботиться о тыле. Ты, Иван Юрьевич, как наивысший воевода московский, тщательно подготовишь план обороны Москвы, на тот случай, если хану все же удастся прорваться через наши войска на юге. А великую княгиню с детьми и казной отправим, пожалуй, куда-нибудь подальше — например, на Белоозеро… Кажется, это все. Кто-нибудь хочет ко мне обратиться? Нет? Совет окончен! Ступайте с Богом.

После того великий князь Иван Васильевич направился в свою гридню, где в прихожей комнате его ожидали четверо человек заранее приглашенных для встречи с ним. Вот их список: дворянин князя Бориса Волоцкого Федор Лукич Картымазов, дворянин московский Филипп Алексеевич Бартенев, дворянин московский Василий Иванович Медведев и гонец хана Менгли-Гирея татарский мурза Сафат.

Первым великий князь велел пригласить мурзу Сафата.

Великий князь Иван Васильевич говорил (одарив мурзу Сафата золотым перстнем):

— Прими это в знак благодарности за услугу. Твой вчерашний доклад очень порадовал меня. Хан Менгли-Гирей — великий человек и опытный полководец. Его решение послать на киевскую землю свои полки под руководством лучших военачальников, а самому остаться в Бахчисарае — чрезвычайно мудрое решение. Я отправил к нему официальное посольство со щедрыми дарами и планом дальнейших совместных действий против наших общих врагов. Но особенно я благодарен хану за то, что он предоставил тебя в мое распоряжение.

Мурза Сафат говорил (стоя на коленях и низко поклонившись головой до пола):

— Мой господин, великий хан, сказал мне: «Князь Иван московский мой лучший друг. Для него настало трудное время — Ахмат хочет ехать к нему за данью и покорностью. Помоги ему против нашего врага Ахмата во всем, чего он попросит, и будь при нем до тех пор, пока он сам тебя не отпустит!» Потому отныне я твой раб и верный слуга, великий князь. Приказывай.

Великий князь Иван Васильевич говорил:

— Я воспользуюсь любезностью моего друга Менгли-Гирея. Этой зимой в Новгороде ты рассказывал мне, как проник в отряд Богадура и узнал о его планах на Угре. Я вспомнил об этом и хочу поручить тебе подобное, но гораздо более опасное дело.

Мурза Сафат говорил:

— Слушаю и повинуюсь, великий государь!

Великий князь Иван Васильевич говорит:

— Ты отправишься в Дикое поле, найдешь войско Ахмата, которое движется сюда, и проникнешь в его ряды. Ты должен выведать все их планы и замыслы- куда они идут, где собираются нанести главный удар, какие готовят хитрости. И, наконец, самое главное, ты должен найти способ сообщать мне регулярно, как движется войско и где намерено выйти на наши рубежи, дабы мы достойно приготовились к встрече его.

Мурза Сафат говорил:

— Я выполню твое приказание в точности, великий государь! Однако позволь мне задать один вопрос.

Великий князь Иван Васильевич говорил: