Владимир Буров - Семнадцатая карта

— Да пошел ты! Какой замок?! Сам стреляй.

Мелехов знал, как стрелять из пулемета. Ведь он уже был на войне. Сначала пули прошли выше. С берез опять начали падать березовые бруньки. Сколько водяры можно замочить! Н-да. Но тогда еще не знали этого великолепного рецепта. Только талантливые люди могли бы до этого додуматься раньше времени.

И Белоконь додумался. К тому же ему повезло. Лежа под березой, он отвинтил крышечку с трофейной фляжки и не успел даже сделать первый глоток, когда в нее упала березовая брунька. Потом ему этот березовый спиртяга так понравился, что он так и продолжал до конца войны настаивать спирт на березовых бруньках. На сто процентов я, конечно, не уверен, но думаю, он не догадался запатентовать этот благородный напиток. Поэтому у его потомков вряд ли могут возникнуть претензии к современным производителям. Да и нет никаких гарантий, что у контрразведчика остались какие-нибудь потомки.

Следующая очередь подняла фонтаны земли. А третья сразила четверых охранников. Они бежали за тачанкой, стреляя короткими очередями.

— Объявите план Перехват, — сказал Белоконь, тяжело поднимаясь с фляжкой в руке. — Сволочи. Брать только живьем!

— Зачем? — спросил лейтенант.

— Я им устрою красивую жизнь.

— Как объявить? — опять спросил лейтенант.

— Объявите, что немцы, переодетые в русских разведчиков, прорываются к линии фронта. Позывной: ЗВЕЗДА.

— У кого, простите? — не понял молодой лейтенантик.

— У х… моего, — спокойно сказал Белоконь. И уже громко добавил: — Они знаменитая группа диверсантов Звезда! Ты чё — на б — все еще ничего не понял?!

— Так-к, — слегка заикаясь, ответил помощник, — их-х сколько было-то? Или этих, он кивнул в сторону проходящих медосмотр проституток, не считать? Но тогда мало будет. Ведь тех было семь, возможно даже восемь. А смылись только четверо.

— У тебя сколько было по математике, лейтенант?

— Пять.

— Пять, — задумчиво повторил майор. И добавил: — Мало.

— Так… больше не бывает.

— Не знаю, за что тебе ставили пятерки. А ведь все очень просто. Если мы видим четверых, а должно, по нашим подсчетам быть семь или даже восемь, то…

— То…

— То значит, у них есть сообщники.

— У вас логика, как у Сократа, товарищ майор.

— Сократ умер.

— Да.

— Значит, я тоже умру. — И добавил: — Впрочем, это не очевидно.

— Не очевидно, что и Сократ умер, — сказал лейтенант.

— Я нашла бутылку вина, — сказала Альбина.

— Откуда здесь вино? — спросил Крылов.

Они попробовали его по очереди.

— Безвкусное, — сказала Лариса.

— Наверное, осталось с прошлой войны, — сказала Лариса и приняла бутылку из рук Крылова.

— Куда делся этот подлец Валера?

— Вон, бежит. — Он действительно бежал и оглядывался. В широкую щель сарая было хорошо видно, что он испуган.

— Идут! — шепотом прокричал Валера, едва закрыл за собой широкую дверь этого большого сарая.

— Ты думаешь, это они? — спросил Алексей Крылов.

— Сейчас проверим, — сказала Альбина. — У одного из них должен быть Дог Стар.

— Так они нам его и покажут, — сказала Лариса.

— Значит, придется сначала взять их в плен.

— Правильно. А иначе мы никак не объединимся. — Лариса равнодушно отряхнула с себя сено. Сначала она отбрасывала маленькие соломинки брезгливо.

— Лариса, — сказала Альбина, — ты выйдешь к ним первой. Знаешь зачем?

— Нет.

— Проверишь камень.

— Какой еще камень?

— Ты с Луны свалилась?

— Нет. Почему ты так подумала, подруга?

— Мы ждем людей с Великим Камнем Звезда Собаки. Ты об этом в первый раз слышишь?

— Нет. Почему же? Слышала, конечно. Но я, честно говоря, не помню, как он выглядит. Как?

— Он зеленый.

— Как изумруд?

— Это и есть изумруд.

— Я очень люблю изумруды.

— Ты посмотришь через этот камень на Полную Луну.

— Хорошо.

— Ты должна увидеть черные и белые треугольники.

— Я не смогу с ними договориться. Какие еще треугольники? Кто мне даст его в руки?

— Думаю, у тебя все получится. И знаешь почему? — Альбина проверила несколько карманов на своей куртке и нашла последнюю пачку Мальборо. — Последняя, так что и не просите. Не дам.

— Оставишь, — сказал Крылов.

— Ладно, тебе я дам, — она аккуратно вытащила одну Мальборину.

— Дай тогда и мне, — сказала Лариса, — я иду на серьезное дело.

— Ну, хорошо. Но больше никому не дам. Я тебе не дам, Валера! — крикнула она охраннику, который открыл, было, уже рот, чтобы объяснить свою позицию. — Заткнись.

— Напрасно вы меня терроризируете, — сказал Валера. — Я ни в чем не виноват.

— В прошлый раз ты смылся, — сказала Альбина, — а люди погибли.

— Идите вы к черту с вашей магией! Я ни в чем не виноват. Вы осуществляете временные переходы, а я, как, между прочим, и многие другие люди, ничего, абсолютно ничего, не понимаю.

— Все понимают, а он не понимает, — тяжело вздохнула Лариса. — пора бы уже привыкнуть.

— Нет. Уж лучше я брошу курить, но привыкать к временным переходам не хочу. Я свихнусь.

— Ладно, — смилостивилась Альбина, — ты первый заметил приближение второй половины отряда ЗВЕЗДА, — на, возьми тоже сигарету.

Валера с ухмылкой взял, а Альбина добавила, что им не жаль ее. Ведь она курит только Мальборо.

— Как ты не понимаешь, что я в отличие от других людей, совсем не могу курить другие сигареты. А? Что ты заткнулся?

— Спасибо, — сказал Валера и отошел в сторону. Дурманящий от долгого перерыва дым не хотелось даже выдыхать назад.

— Что с тобой? — с тревогой спросила Альбина. — Валера, ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, хорошо. Так бы и дышал одним дымом. Где то время, где можно спокойно дышать дымом Мальборо?

Лариса в это время была уже на середине поляны. Василий Мелехов, Женя Фиксатый, Полина, его жена и Эдит, первая основательница публичного дома после победы над Германией, вышли из леса. Тачанку пришлось бросить перед непроходимой чащей. Точнее, пройти-то еще можно было, но проехать вот — никак. Лошадей отпустили. Скорее всего, напрасно.

— Ведь здесь водятся дикие звери, — как сказала Эдит. — Их, скорее всего, съедят.

— Они быстро бегают, — бросил летучую фразу Вован.

Фиксатый с Мелеховым промолчали.

Фиксатый передернул затвор автомата.

— Ты кто? — спросил он и чуть приподнял дуло автомата.

— Я? — спросила Лариса. — Я выслана к вам на переговоры.

— Кончай ее, Женя, — сказала Полина, — я чувствую, что это самая настоящая провокация. И муж действительно чуть не нажал на курок.