Евгения Яхнина - Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья

— Чего это от тебя понадобилось Леблану?

— Да так, пустое, — ответил Жак.

Только когда стемнело и каменщик Палуа́, которого Постоянный комитет пригласил руководить работой по расчистке двора Бастилии, объявил, что пора расходиться, Жак сказал другу:

— Идём!

Но, к удивлению Шарля, направились они не домой.

По шумным, всё ещё не успокоившимся улицам друзья шли, почти не разговаривая. В ряду других двух и трёхэтажных строений стояло здание Сент-Антуанской мэрии.

Они вошли в мэрию, спросили гражданина Прево. Слово «гражданин» было ещё внове. Оно впервые прозвучало на заседании Национального собрания 19 июня и так потрясло присутствовавших, что газета «Народный трибун» тут же отметила: «19 июня 1789 года мы получили из уст Национального собрания имя “граждане”! Да будет благословен месяц июнь!»

Шарль ничего не спрашивал и терпеливо ждал, пока Жак не объяснит ему, зачем они сюда пришли.

Гражданин Прево, старичок в чёрном сюртуке, с батистовым белым жабо и в седом парике, сидел за столом и разговаривал со стоявшей перед ним женщиной. Хотя Жаку она была видна со спины, он догадался, что женщина молодая.

Прево говорил глухим, старческим голосом:

— Жермини Леблюе, вы занесены в число победителей, победительниц, — тут же поправился Прево, — Бастилии…

— Благодарю вас! — с чувством ответила женщина и обернулась.

Жак узнал в ней сестру Жерома, Жермини. Она тоже узнала Жака и улыбнулась.

— Рискуя жизнью, вы, Жермини, спасали раненых, вытаскивали их из-под обломков Бастилии. Об этом свидетельствуют двадцать граждан. Вот их подписи! — Прево ткнул пальцем в лежавшую перед ним бумагу, пестревшую фамилиями, написанными разными почерками. — Благодарное потомство не забудет вас!

— Право, я не заслужила такой чести… — конфузясь, говорила Жермини.

А Прево между тем взял из рук Жака листок, вытащил из огромного футляра очки, надел их и прочитал:

— Так! Так! Сколько же тебе лет, разрушитель Бастилии? — улыбнувшись неожиданно доброй улыбкой, спросил он.

— Семнадцать!

— Что ж, это хорошо! В семнадцать лет ты показал себя храбрецом, не испугался пуль, бесстрашно дрался, да ещё сделал то, чего не догадались сделать другие, постарше тебя.

Юноша слушал молча.

— Ты вполне заслужил, чтобы твоё имя было записано среди имён первых завоевателей Бастилии. Так как же тебя зовут?

— Шарль Гошар! — произнёс без запинки Жак.

Шарль оцепенел от неожиданности, а потом крикнул:

— Ты с ума… — но не успел докончить. Пальцы Жака так впились в его руку, что он чуть не взвыл от боли.

— Шарль Гошар, твоё имя будет внесено в список, куда наряду с твоим будут записаны имена лучших из лучших! — многозначительно сказал старичок.

А стоявший рядом с Прево человек в адвокатской мантии добавил:

— Поздравляю тебя, Шарль Гошар!

Жак торжественно поклонился, как подобало в такую минуту, и потащил за собой упиравшегося Шарля.

— Что ты наделал! Что ты наделал! — жалобно сказал Шарль, когда они вышли на улицу. — Ведь это непоправимо!

А Жак между тем почувствовал себя так, словно у него с души упал наконец тяжёлый камень. Неужели же он заколебался в какую-то минуту? Нет! Он твёрдо знает, что слава для него не так важна, как сознание, что он доволен собой, — ведь он сделал то, что должен был сделать.

— Ну вот и хорошо! Теперь у Виолетты не будет оснований раздумывать! — Жак рассмеялся и дружески хлопнул Шарля по плечу. — Да чего ты сомневаешься? Разве мы не сражались вместе рука об руку? Разве ты хоть раз отступил? Просто мне повезло — я попал в число отмеченных счастливцев, а ты нет. Ведь нельзя же было в самом деле всех упомнить и всех наградить!

Шарль всё ещё не пришёл в себя. Он круто остановился и спросил в упор:

— А Бабетта?

— Бабетта?! Бабетте нужно знать, что я не струсил перед пулями. Она поверит мне на слово, что я заслужил право называться Жаком Отважным. А ты… ты это подтвердишь, если понадобится, — добавил Жак и снова рассмеялся.

Были сумерки, когда Жак, взволнованный, радостный и немного смущённый, пришёл домой. Какую из сестёр он застанет дома?

Ему посчастливилось: Бабетта была одна.

Она стояла у комода в профиль к нему, разбирая стопку глаженого белья. В сумеречном освещении он увидел её задумчиво склонённую голову, нежные черты лица, мягкие линии стройной фигуры.

— Это ты, Жак? — спросила она, сразу узнав его шаги, и повернула к нему лицо. Оно всё светилось радостью.

Путаясь и перебивая сам себя, Жак рассказал ей, как пришёл к тому, что должен отказаться от славы в пользу друга. И по мере того как он говорил, а Бабетта слушала, он понимал, что поступил так, как надо. Но ему хотелось услышать из уст Бабетты, что она его одобряет. И он спросил:

— Может, ты осуждаешь меня?

— Нет! Шарлю дорога́ слава. Без неё он не найдёт пути к сердцу Виолетты. Мы же с тобой оба знаем правду, а она в том, что ты не отступил перед опасностью… и не отступишь! Для меня ты уже давно заслужил право называться Жаком Отважным.

И Бабетта подошла к нему, медленно закинула обе руки ему на плечи и, глядя в глаза, словно желая навеки запечатлеться в его зрачках, поцеловала Жака. Да, поцеловала! Что же можно было к этому ещё прибавить?

Жак, не дыша, не смея пошевелиться, прошептал:

— Бабетта, я люблю тебя!..

…Прошло ещё несколько дней, и от грозных башен Бастилии не осталось и следа. Мусор, щебень, обломки, камни, свезённые в кучи, — вот чем была сейчас заполнена площадь, где недавно стояла страшная тюрьма.

Но для Жака и Шарля так много было связано с этой площадью, что теперь свидания друг другу они назначали именно здесь.

Как-то раз они пришли сюда под вечер, как только спал жар душного июльского дня.

К их радости, они увидели Огюста Адора. Адвокат шёл им навстречу. Под мышкой он держал большую папку, из которой торчали опалённые, надорванные бумаги.

— Господин Адора! Наконец-то я вас вижу! Вы совсем перестали заходить в наш кабинет. Я даже справлялся о вас в конторе господина Карно. И мне сказали, что вы теперь дни и ночи проводите в мэрии, разбирая эти бумаги. — Жак указал на папку, которую держал Адора.

— Ты угадал, Малыш! Много интересного рассказали нам спасённые из огня бумаги. Говорил я, чтобы их не жгли, да, к сожалению, немного опоздал. Вот и эту папку с важными свидетельствами злодеяний, творившихся в Бастилии, я нашёл в бывшем подземелье. Сейчас трудно что-нибудь отыскать в груде камней. Папку совсем было засыпало землёй, но я её всё-таки откопал!

— Господин Адора! Расскажите нам последние новости. Вы ведь знаете больше нашего.