Генри Хаггард - Нада

XXVIII. Лилия перед Дингааном

— Как вас зовут? — спросил Дингаан.

— Нас зовут Булалио-Убийца и Галази-Волк, король! — отвечал Умслопогас.

— Не ты ли оскорбил дерзкими словами умершего теперь Черного, Булалио?

— Да, король, я посылал гонца к брату твоему, но, как я узнал впоследствии, Мезило, мой гонец, превысил свои полномочия и заколол Черного. Мезило был человек коварный!

Дингаан потупился, он хорошо знал, что сам он с помощью Мбопы заколол Черного, но, предполагая, что далеко живущий вождь не слыхал об этом событии, он больше не напоминал о Мезило и данном ему поручении.

— Каким образом осмелились вы явиться предо мной с оружием в руках? Разве вы не знаете правила: кто является вооруженным перед королем, должен умереть!

— Мы не знали этого закона, король, — отвечал Умслопогас. — Кроме того, я могу возразить тебе: в силу того, что я владею Секирой, я один правлю своим народом. Не носи я топора, всякий желающий занял бы мое место, так как Секира — владычица нашего народа, а тот, кто владеет ею, только ее слуга!

— Странный обычай, — заметил Дингаан, — пусть будет так. А что скажешь ты, Волк, о своей большой Дубине?

— Вот что я скажу тебе о своей палице, король! — отвечал Галази. — Силой этой Дубины я охраняю свою жизнь. Будь я без Дубины, всякий охотно отнимет у меня жизнь, Дубина — мой хранитель, а не я — ее!

— Никогда ты еще не был так близок к тому, чтобы лишиться и Дубины, и жизни! — сказал Дингаан сердито.

— Очень возможно, король! — отвечал Волк. — Я знаю, что когда наступит мой час, без сомнения, хранитель перестанет охранять меня!

— Странные вы люди! — проговорил Дингаан. — Где были вы теперь, и какое дело привело вас в жилище Слона?

— Мы были в далекой стране, король! — отвечал Умслопогас. — Мы бродили в чужих краях, чтобы отыскать Цветок в дар королю. Во время наших поисков мы истоптали большой сад свази, и вот перед тобой люди, которые обрабатывали сад! — И он указал на пленных. — Вне крааля стоит скот, с помощью которого сад вспахивался!

— Хорошо, Убийца! Я вижу садовников и слышу мычание стада, но где же Цветок? Где Цветок, который вы пересадили из Земли Свази? Может быть, то была Лилия?

— Действительно, цветок тот была Лилия, король! Но увы! Лилия завяла, остался один стебель, побелевший и увядший, как кости человека!

— Что хочешь ты сказать? — спросил Дингаан, вскакивая на ноги.

— Скоро ты узнаешь! — отвечал Умслопогас. Он тихо отдал приказание вождям, стоящим за ним. Из рядов его войск выбежали вперед четыре человека. На плечах они несли носилки, а на носилках лежал сверток из сырых воловьих кож, туго стянутый ремнями. Воины отдали честь королю и положили перед ним свою ношу.

— Разверните! — приказал Убийца. Они развернули кожи, и в них обсыпанное солью лежало тело девушки, когда-то высокой и стройной.

— Вот лежит стебель Лилии, король! — сказал Умслопогас, указывая на нее топором. — Если цветок ее еще существует, то, во всяком случае, не здесь.

Дингаан пришел в ярость, но беде помочь никто не мог. Лилия умерла, виновник ее смерти погиб также и уже не мог искупить свою вину.

— Уходите отсюда, вы и ваш народ! — сказал он Братьям-Волкам. — Я беру себе скот и пленных. Будьте благодарны за то, что я не отнимаю у вас жизни: во-первых, за то, что вы осмелились воевать без моего разрешения, а во-вторых, за то, что повели войну неудачно и принесли мне только труп той, которую я желал получить!

Когда король сказал, что мог бы отнять жизнь у всего племени Секиры, Умслопогас мрачно улыбнулся и взглянул на свои войска. Отдав честь королю, он повернулся, чтобы идти. Но в эту минуту из рядов его воинов выскочил человек и обратился к Дингаану.

— Разрешишь ли мне сказать правду перед королем, а затем отдохнуть в тени короля?

Говоривший был именно тот вождь, который командовал стражей в ночь, когда три человека вышли из пещеры, а вернулись всего двое, тот, которого Умслопогас лишил почетного места.

— Говори, тебе нечего бояться! — отвечал Дингаан.

— Король, уши твои выслушали ложь! — сказал воин. — Послушай меня, король! Я был начальником стражи у выхода из пещеры в ночь избиения галакази. Три человека подошли к выходу из горы — Булалио, Волк-Галази и еще один. Он был высок, строен и нес щит перед собою. Когда этот третий человек проходил сквозь ворота, каросс, надетый на него, задел за меня и раскрылся. Под кароссом скрывалась не мужская грудь, король, то была женщина, почти белая и очень красивая. Поправляя каросс, она опустила щит. За щитом скрывалось не мужское лицо, король, но лицо девушки, прекраснее луны, с глазами, блестящими как звезды. Три человека вышли из пещеры, король, но вернулись только двое; я смотрел им вслед, и мне казалось, что я вижу, как третий их спутник бежит по равнине, быстро, как бегают девушки, король. Кроме того, о Слон, Булалио солгал мне, когда я в качестве начальника стражи спросил его о третьем человеке, вышедшем из ворот, он отвечал, что выходило только двое. Также он не призвал пленных, чтобы признать тело девушки. Теперь, конечно, сделать это слишком поздно; человек же, лежавший рядом с нею в пещере, был убит не Галази, он был убит перед пещерой ударом дубины воина галакази. Я своими глазами видел, как он пал мертвым, и сам заколол его убийцу. Еще, король мира, знай, что лучшие пленные и лучший скот не приведены тебе в подарок, их послали в крааль Булалио, вождя племени Секиры. Все это я рассказал тебе, о король, потому, что сердце мое не любит лжи. Я сказал правду и теперь прошу тебя защитить меня от свирепых и жестоких Братьев-Волков!

Все то время, пока говорил изменник, Умслопогас шаг за шагом подвигался все ближе и ближе к нему, пока не остановился так близко, что мог прикоснуться к нему вытянутым копьем. Никто не заметил этого, исключая меня да еще, может быть, Галази; все следили за выражением лица Дингаана, как люди следят за грозой, готовой разразиться.

— Не бойся Братьев-Волков, воин! — проговорил Дингаан, страшно поводя красными глазами. — Лапа Льва охраняет тебя, слуга мой!

Еще король не кончил своей речи, как Убийца подпрыгнул. Он подскочил прямо к изменнику, не говоря ни слова, глаза его были ужасны. Он подскочил к нему, схватил его руками, не поднимая оружия, и благодаря своей страшной силе сломал его, как ребенок ломает палку. Не знаю, каким образом — все произошло слишком быстро. Он сломал его и, высоко подкинув мертвого, бросил к ногам Дингаана и вскричал громким голосом:

— Вот твой слуга, король! Действительно, теперь он отдыхает в твоей тени!

Наступило молчание, и в воцарившейся тишине слышен был вздох удивления и испуга; подобный поступок еще никогда не совершался в присутствии короля, со времен Сензангаконы и его отца, Джамы. Дингаан заговорил, голос его хрипел от ярости, и весь он дрожал.