Фредерик Марриет - Иафет в поисках отца

— Если мать твоя просит это сделать, то, верно, нет ничего дурного.

— Да, но если Корни…

— Он не посмеет, — ответила мать. — Загасите эту свечку, сэр, и ложитесь спать не раздеваясь.

Они свели меня в маленькую, очень дурную комнату, но которая, по тамошнему краю, была прекрасна.

— Ложитесь сюда и ждите, пока мы вас не позовем,

Они унесли свечу, оставив меня одного с моими неприятными мыслями.

Я не спал и через два часа услышал шум под окошком и вскоре стук у дверей, которые пытались сломать.

Всякую минуту я ожидал, что дверь моя разлетится. Ко мне вбежала мать, полураздетая, со свечкой в руке, и велела за ней идти. Она ввела меня по какой-то ужасной лестнице в другую маленькую комнату, где сидела Катерина на постели, также полураздетая.

— О! Матушка, матушка! — вскричала она.

— Я приказываю тебе это, — ответила мать и велела мне лечь в постель дочери и прижаться к стене.

— Дайте, я надену что-нибудь, матушка.

— В таком случае, они будут сомневаться. Бедная девушка покраснела.

— Нет, — ответил я, — если Катерина не хочет, то и я не хочу покупать жизнь этой ценой.

— О, нет, ничего! — сказала Катерина. — Теперь я и не думаю об этом. Слова ваши совершенно меня успокоили. Ступайте сюда поскорее.

Глава LXV

Некогда было извиняться. Я закутался в одеяло и лег подле Катерины. Мать побежала вниз к двери и пришла туда, когда ее только что выломали. Двенадцать вооруженных людей с черными страшными лицами вошли в комнату.

— Боже мой, да чего вы хотите? — закричала хозяйка.

— Крови сборщика! — ответили Отули.

— Но не в моем доме только, не в моем доме… Отведите его, по крайней мере, отсюда, обещайте мне увести его.

— Да, мы это и хотели сделать, уведем его, и вы не только не увидите, но и не услышите его голоса.

— Он здесь спит, — сказала женщина, показывая на дверь комнаты, где я прежде был.

Они отправились туда и нашли пустую постель и отворенное окошко.

— Черт возьми, да здесь никого нет. Окошко отворено. Верно, он убежал. Поскорее, ребята, за ним, он далеко не мог уйти.

— А мне кажется, хозяйка, — сказал старший Отуль, — что он где-нибудь поближе. С вашего позволения, мы немного посмотрим здесь.

— О, сделайте одолжение, Отуль; если вы думаете, что я скрыла сборщика, то ищите, где вам угодно.

Шайка, предводительствуемая Джери Отулем, который взял свечку из руки хозяйки, Мак-Шен, шли по лестнице наверх. Я лежал возле Катерины и чувствовал, как бедная дрожала.

Обыскав все углы, они пошли в комнату Мак-Шен.

— Войдите, пожалуйста, сюда, Отуль. Очень может быть, что я спрятала его к себе в комнату; ищите, если хотите.

Все было обыскано, исключая маленькую комнату Катерины, и шайка остановилась у дверей.

— Нам надобно и туг обыскать, — сказал Отуль зверским голосом.

— Обыскивать мою дочь!.. Это прелестно! Двенадцать человек вытащат бедную девочку из постели, чтобы осмотреть, не лежит ли с нею сборщик податей. Вы сделаете себе прекрасную репутацию. А ты, Корни Отуль. как будешь глядеть на нее, когда при тебе двенадцать человек вытащат ее из постели? Что ты скажешь ей? Что думал найти сборщика в ее постели? Надейся когда-нибудь после этого получить благословение матери!

— Никто не войдет в комнату Катерины! — вскричал Корни Отуль, встревоженный насмешкой Мак-Шен.

— Но, Корни, я не хочу, чтобы меня подозревали, а потому ты один войдешь туда. Довольны ли вы этим, Джери Отуль?

Катерина привстала, опираясь локтем и подняв одеяло до шеи, посмотрела на них, когда они вошли, и сказала:

— О, Корни, Корни! Что ты делаешь со мною? Корни и не думал уже кого-нибудь искать; глаза его разбежались, глядя на возлюбленную.

— Что ж я могу поделать? Они ищут сборщика, хотят убить. Мордер требует этого, — ответил он.

— Уверился ли ты, Корни? — сказала Мак-Шен.

— И входя в комнату был уверен, что у Катерины никого нет! — ответил Корни.

— Прощай, завтра поговорим с тобою.

Мак-Шен вышла, думая, что Корни пойдет за нею, но он не мог удержаться, подошел к постели, и Катерина, боясь, чтобы он, обняв ее, не увидел меня, привстала и позволила себя поцеловать. Отвернув одеяло этим движением, она раскрыла мою голову, но, к счастью, ее мать унесла уже свечку; потом она оттолкнула Корни, и он ушел из комнаты, затворив за собою дверь. Все они спустились с лестницы, а Катерина тотчас же побежала в комнату матери. Скоро я услышал, как толпа совсем ушла из дому. Мак-Шен заперла дверь и пошла наверх в свою комнату, где Катерина горько плакала. Я встал уже, когда хозяйка пришла взять платье девушки, и через пять минут они обе возвратились. Я сидел на краю постели. Бедная девушка покраснела, когда глаза наши встретились.

— Катерина, — сказал я, — ты спасла мне жизнь, и я не знаю, как тебя благодарить за это. Об одном только я жалею, что скромность твоя была подвержена такому ужасному испытанию.

— Если Корни узнает, — сказала Катерина, опять начиная плакать, — я пропала.

— Мать твоя тебе велела это сделать, кажется, этого достаточно, — сказала Мак-Шен.

— Но что подумаете вы обо мне, сударь? — спросила Катерина.

— Я думаю, что ты поступила совершенно благородно. Спасая невинного человека, ты рисковала потерять свою честь и своего суженого. Но теперь я постараюсь доказать мою благодарность.

— Да-да, обещайте мне не говорить об этом. Верно, вы не захотите погубить ту, которая спасла вас.

— Обещаю не только исполнить то, чего ты требуешь, но буду стараться делать для тебя все, что в моих силах, — ответил я. — Но что стану я теперь делать? Оставаться здесь я не могу.

— Нет, вы должны уйти отсюда, как можно скорее. Погодите минут десять, пока они перестанут вас искать и уйдут домой.

— Дорога в Д… (почтовое место, откуда я приехал) самая безопасная для вас. Вам надобно спешить, потому что здесь вы не в безопасности.

Я был уверен, что плут Дермот не оставит меня в покое до тех пор, пока совершенно не отделается от меня. Я вынул кошелек мой, в котором еще оставалось двадцать гиней, и отдал десять Мак-Шен.

— Мне надобно оставить у вас мой чемодан, который мне доставите, когда услышите, что я счастливо отделался, — сказал я ей. — В противном случае деньги лучше будут употреблены вами, нежели моими убийцами. Бог да благословит тебя, Катерина, и Корни Отуль будет счастлив, когда узнает доброту твою.

Я тогда простился с Катериной и поцеловал ее, чему она нимало не противилась. Слезы у нее текли ручьем, когда я уходил. Мак-Шен посмотрела в окошко, и, не видя никого, благословила меня, и мы простились.

Ночь была совершенно темная, так что я принужден был идти ощупью или ползти, не видя ничего перед собой. В каждой руке я держал по заряженному пистолету. Наконец подумал, что вышел на большую дорогу. Но жестоко ошибся. Обманутый темнотой и кружась во все стороны, я пошел к Моунт-Кастлю. Когда я выбрался из огородов и домов, то стал яснее различать предметы. Пройдя около четырех миль, услышал лошадиный топот и вскоре увидел возле себя двух всадников.