Черные ножи 4 - Игорь Александрович Шенгальц

Думал я долго и основательно, но так и не пришел ни к какому выводу.

— Он молчит! — раздраженно повернулся фон Рейсс к доктору. — Вы мне обещали, что он будет говорить!

— Сам не понимаю. Может быть, ввести вторую дозу? Но это может его убить.

— Плевать я хотел на его жизнь! Мне нужно понять, существует ли в лагере подполье, а мы даже не можем выяснить его имя!

Риммель развел руками:

— Хорошо, если вы настаиваете… сестра, повторите укол!

Какие милые, приятные люди здесь собрались. Я широко улыбнулся всем присутствующим, искренне желая им добра.

Мария что-то вколола мне в правое плечо, и я почувствовал, как большая волна накрывает меня с головой.

— Назови свое настоящее имя! — чей-то голос настойчиво звучал в моей голове, слегка отвлекая от внутреннего созерцания красоты.

Почему люди такие настырные? Оставьте меня в покое!

Это я и сказал вслух, а затем вновь улыбнулся, чтобы не выглядеть грубым и невежественным.

Кажется, меня ударили по лицу. Боли не было, но я не понимал, зачем кому-то причинять мне вред? Ведь я, как листок на ветру, парю…

— Кто связной в лагере? Кто устроил побег заключенным? Как погиб капо Осипов? Куда исчез профессор Вебер?..

Очень много вопросов, слишком много, я перестал их воспринимать уже после первого.

Рассказать им все, что ли? Но вроде была причина этого не делать.

Я нахмурился, вспоминая. В голове плыли облака.

Раз причина была, лучше промолчу. Целее буду.

Я не угадал. Удар, еще удар. Моя голова дергалась из стороны в сторону. Наверное, крови много натекло… жаль, не вижу.

Я улыбнулся. Из уголков разбитых губ на стол стекала вязкая кровавая слюна.

— Бесполезно, доктор. Он — словно овощ!

— Уникальная реакция организма. Любой другой болтал бы без умолку, а этот впал в некое состояние защиты. Если удастся искусственно вызывать такое свойство организма, то наши разведчики не выдадут ни единого секрета, будучи схваченными в плен!

— Выходит, он для меня бесполезен?

— К сожалению, да. Вам его не разговорить.

— А барокамера, о которой вы рассказывали?

— Если он пережил препарат, то барокамера его не сломает.

— Тогда завтра с утра его расстреляют!

— Прошу отложить выполнение приказа до прибытия господина рейхсфюрера СС. Я хочу показать ему этого человека… потом же делайте с ним, что пожелаете. Только после казни я заберу его тело и препарирую. Мне любопытно посмотреть на его внутренние органы и мозг.

На лицо фон Рейсса вернулось брезгливое выражение. Он коротко кивнул и вышел.

А я еще раз всем улыбнулся и прикрыл глаза, погрузившись в мир грез.

Глава 21

В этот раз я пробудился от солнечного лучика, пробивавшегося сквозь окно. Сколько же времени прошло с того момента, как мне ввели препарат? Судя по всему, уже наступило утро, а значит, я провалялся в отключке добрую половину дня.

И я еще жив? Это радует, но и печалит одновременно, потому как именно сегодня, после встречи с Гиммлером, меня обещал расстрелять рапортфюрер фон Рейсс.

Никаких негативных ощущений от дикой смеси из наркотиков, которой меня напичкали фашисты, у меня не осталось. Организм прекрасно позаботился о том, чтобы вывести всю дрянь из организма. Полагаю, обычный человек выболтал бы все секреты, которые знал, а после сошел с ума — слишком ядреный коктейль соорудил доктор Риммель.

А я? Не проболтался ли?

Но все доступные мне воспоминания говорили о том, что я смог удержать язык за зубами и молчал, как рыба, только открывал рот и глупо улыбался — все же коктейль подействовал на меня, да еще как, но, к счастью, не так, как предполагал доктор.

Повезло. Хорошо, что не откусил язык, тогда точно истек бы кровью, и никакая регенерация не спасла бы.

А сейчас? Может, стоит все же уйти по собственной воле сейчас, чем потом от пули в затылок?

И все же я всегда придерживался правила: пока жив, шансы есть. Главное, действовать, ловить удачу за хвост и рвать перья у этой синей птицы.

Попробовал пошевелиться. Конечно, привязан к кровати, причем, не только ремнями, какими стягивают душевнобольных, но еще и дополнительными наручниками на запястьях, и тяжелыми браслетами на лодыжках.

Неужели меня настолько боятся? Но ведь фон Рейсс так и не доказал мою причастность ни к одному из случаев. Я для него — обычный заключенный, пусть и со странностями организма, но рапортфюреру на то было глубоко наплевать. А вот доктор, уверен, с удовольствием еще поизучал бы мои возможности, но приказ есть приказ, а в местной иерархии фон Рейсс все же стоял чуть выше доктора Риммеля. Хотя позже он планировал разрезать мое тело на куски и изучить его самым доскональным образом. Так что, если все сложится неудачно, он еще возьмет свое. Но мне хотелось бы верить в иной исход событий.

Судя по свету за окном, уже часов девять утра. Обо мне забыли?

Дьявол! Ведь именно сегодня ожидается прибытие рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Точно, сначала меня покажут ему, а потом уже расстреляют. Значит, немного времени в запасе еще есть.

Я находился все в той же палате, что и вчера. И, как и вчера, дверь тихонько приоткрылась, и в помещение, озираясь через плечо, зашла Марла с тарелкой в руках.

Добрая женщина не забыла обо мне, а пища придаст мне сил перед предстоящим испытанием, возможно, последним в моей жизни.

— Настрадался ты, бедолага, — сочувственно произнесла Марла, присев сбоку на кровать и поднеся ложку к моему рту. — Кушай!

Это вновь был суп, на этот раз в нем присутствовали рыбные ароматы, хотя ни одного кусочка рыбы мне так и не попалось. Но еда сделала свое дело, я почувствовал заряд энергии.

— Спасибо тебе, Марла! — искренне поблагодарил я.

— У меня сын твоего возраста, — быстро вытерла она слезу из уголка глаза, — был. Немцы убили его еще в тридцать девятом.

— Сочувствую.

— Есть еще дочь, из-за нее я здесь. Надеюсь, хоть она…

Я не мог ничем ее утешить, сам будучи в весьма сомнительном положении. Но Марла в моих утешениях и не нуждалась.

— Знаешь, парень, мы с девочками будем их резать, если выдастся шанс.

Видно, я внушал доверие, потому что это откровение дорогого стоило. Если бы ее слова услышали солдаты, то Марла не дожила бы и до вечера.