Дороти Даннет - Путь Никколо

За припорошенными снегом покачивающимися шлемами и смутными очертаниями вьючных лошадей тянулось бесконечное нетронутое белое пространство, а вдалеке — лошадь, оставшаяся без всадника. Еще чуть дальше — яма в снегу, и едва угадывающаяся человеческая фигура.

— Кто? — рявкнул Асторре. Придется останавливаться. Если оставить беднягу в снегу, он погибнет. По его знаку, караван замедлил шаг, а затем всадники столпились за спиной командира. Он окинул их взглядом, отметив, что все его помощники на месте, а также Клаас и даже негр Лоппе. Стало быть, кто-то из солдат, будь он проклят.

Лекарь подал голос:

— Похоже, он расшибся. Я вернусь, если вы сможете меня обойти. Нет, стойте. Там, за ним, еще один отряд. Они его подберут.

Юлиус выехал вперед.

— Если только не перережут ему горло, чтобы забрать доспехи.

— У него нет доспехов. Это брат Жиль, любимый монах капитана Асторре, — отозвался подмастерье Клаас. Даже сейчас на его обветренном лице играла улыбка; шапка была присыпана белым снегом, словно у янычара. — По-моему, это ланкастерцы, англичане. Они ему ничего плохого не сделают. Но я лучше вернусь, чтобы убедиться, они это или нет. — И, ударив пятками лошадь, он развернул ее к ближайшему возвышению.

Асторре не пытался остановить его. Он уже порядком устал от брата Жиля, который в свое время оказал какую-то услугу одной из многочисленных сестер Асторре, а теперь получил за это награду. Тем не менее, по чести, монаха следовало выручить, — если, конечно, это возможно. Асторре взглянул на небо, затянутое тяжелыми серыми тучами, и негромко выругался. Лекарь со стряпчим понимающе переглянулись. Клаас, выехав на скальный уступ, отважно привстал в стременах, напрягая слезящиеся глаза, чтобы разглядеть штандарты приближающихся всадников. Затем он обернулся, заметно приободрившись.

— Все в порядке. Герб Уорчестеров. Это англичане.

Все вздохнули с облегчением. Тоби перехватил поводья, намереваясь вернуться, чтобы помочь монаху. Асторре заворчал, а человек в снегу, видя, что никто не делает попытки прийти к нему на помощь, и его бросили на милость чужаков, встревоженно замахал руками. Затем он открыл рот. Это было видно даже отсюда; черная точка на белом лице.

Тоби и Юлиус заметили это. Асторре застыл. Позднее Тоби припомнил, что Клаас в этот миг также замер. К тому времени отчетливо стали видны гербы и перья, и попоны лошадей.

Клаас не обращал на англичан внимания. Вместо этого он обернулся к монаху и, помахав руками, приложил ладони к ушам, общедоступным жестом показывая, что готов прислушаться, — и тем самым по; толкнул брата Жиля закричать.

Голос певчего, конечно, не шел ни в какое сравнение с Лоппе, но он был напуган.

Возможно, впервые в жизни ему удалось взять верхнюю ноту в доступном ему регистре.

Брат Жиль завопил: «Помогите!» и, совершенно запаниковав, повторял это снова и снова.

Асторре набычился. Глаза его налились кровью. Обернувшись к Клаасу, он крикнул:

— Пусть он замолчит! Скорее!

Клаас, опустив руки, оглянулся в недоумении.

Асторре прорычал вновь:

— Пусть прекратит. Покажи ему, чтобы перестал кричать, иначе он сорвет чертову…

— Поздно, — дрожащим голосом перебил Юлиус.

Тоби поднял глаза. Монах перестал кричать. Он тоже смотрел вверх. Англичане, которые уже почти поравнялись с ним, также вскинули головы. По обе стороны от упавшего монаха в воздух поднялись снежные облачка, сквозь которые можно было разглядеть серые трещины и разломы в отвесной белой стене, откуда снег начал скользить прямо к тому месту, где лежал человек. Снежные вихри, поднимаясь, указывали те места, куда рухнули первые глыбы.

Склон был довольно невысоким, и от удара лишь несколько всадников вылетели из седла, а остальные порядком напугались, но не более того. Снежный туман вскоре рассеялся, и Тоби обнаружил, что спешившиеся англичане уже извлекают из ямы несчастного брата Жиля. Остальные отъехали чуть назад, подальше от того места, где падали снежные глыбы, и теперь пережидали, пока проезд вновь станет свободен. Вскоре все успокоилось. Успокоилось настолько, что можно было расслышать где-то вдалеке глухой рокот, подобный кавалерийской атаке.

Вот только это была не кавалерийская атака. Юлиус еще смеялся, когда вдруг увидел выражение лица Асторре и, проследив за направлением его взгляда, вскинул голову к вершине горы. Там тоже снег дымился, шел трещинами с глухим ревом, который не имел ничего общего со звуком недавнего обвала, — но был сродни тем самым альпийским лавинам, которые с корнем вырывают целые леса, засыпают долины и уносят в пропасть всадников вместе с лошадьми. С криком «Вперед!» Асторре вонзил шпоры в бока дрожащего коня, и тот, скользя и оступаясь, метнулся назад по тропе. Юлиус, потерявший контроль над лошадью, которую толкали спереди и сзади, обернулся к Тоби.

— Давай! Я за тобой! — отозвался тот.

Мгновение помедлив, Юлиус повиновался. Тоби подхлестнул свою лошадь, заставив ее сойти с тропы, чтобы не попасть под ноги перепуганным наемникам. Клаас уже покинул свой наблюдательный пост на уступе. Когда он оказался внизу, там его встретил Тоби. Он хотел было закричать: «Назад!», но это не понадобилось. Клаас уже развернул лошадь, торопясь вернуться туда, где первый обрушившийся снег завалил тропу. Над головой гул делался все громче. Снежные облачка превратились в гигантскую тучу, которая стремительно сползала по горному склону прямо к ним. Сквозь дымку впереди виднелась группа всадников, изо всех сил торопившаяся убраться прочь. Многие успели потерять шлемы и щиты, древки знамен были поломаны. На лицах застыла растерянность. Один из англичан тащил за поводья лошадь монаха. Брат Жиль, весь облепленный снегом, стонал и с трудом удерживался в седле. Сломанная нога беспомощно болталась, не попадая в стремя.

Клаас уже спешился. Тоби последовал его примеру.

— Кому еще нужна помощь? Я лекарь.

Англичане были все здесь, и почти не пострадали, хотя лишились одной лошади. Монаха перекинули Тоби в седло, тогда как оставшийся без коня всадник занял место брата Жиля. Тоби, устроив поудобнее стонущего монаха и уверенно придерживая его одной рукой, вновь забрался в седло. Скорее! Теперь как можно скорее! Они должны были опередить лавину на усталых лошадях, — а коню Тоби приходилось везти двоих. Клаас оказался рядом. Они устремились прочь, изо всех сил нахлестывая то и дело поскальзывающихся лошадей, в то время как грохот лавины слышался уже совсем рядом, отражаясь от каждого утеса.

Им не спастись. Невозможно. Он слышал прерывистое дыхание Клааса, но ничуть не сочувствовал ему.