Мастер Альба - Шервуд Том

Когда все десятеро разместились на верёвочках под балконом, в центр двора вышел знакомый Джеку носитель петли.

– Это – оружие! – громко выкрикнул он и топнул ногой.

Действительно, у ног его небольшой кучкой было свалено оружие – шпаги, сабли, вертикально насаженные на древки косы, топоры, протазаны, железные – с шипами – шары на цепях.

– Как только верёвки отпустят – первый, кто добежит, – будет с оружием. Это, как вы понимаете, очевидное преимущество. Но тех, кто бегает медленно, мы уравняли в правах. Они могут шмыгнуть в ближайшую дверцу и спрятаться в лабиринте – он расположен кольцом между внешней стеной башни и внутренней. Но там не будет оружия. Там на их стороне будет только внезапность. Иной раз это даёт преимущество.

Какие-то люди, – Джек увидел, подняв глаза, – вышли на балкон и стали смотреть вниз.

– Там, на балконе, – продолжал петленосец, – еда и питьё. Мы спустим лестницу, и последний, кто останется жив, сможет подняться. Надеюсь, вы понимаете – только один. Тот, кто прикончит всех остальных. И на балконе его будет ждать не только еда, но свобода, богатство и власть.

В подтверждение его слов с балкона сползла длинная, прочная лестница, и петленосец полез вверх, ловко цепляясь за перекладины. Уже наверху он перегнулся через перила и крикнул вниз:

– А верёвки отпустят внезапно!

Джек увидел, как несколько человек, стоящих напротив, чуть затянули шеями петли – чтобы, когда верёвку отпустят, почувствовать это в первый же миг.

– Эй, парни! – вдруг закричал кто-то из стоявших в петле. – Вас, наверное, как и меня, сюда заманили обманом. Предлагаю – не быть овцами, покорно идущими к мяснику! Давайте спокойно разберём оружие – и влезем на балкон к этим монахам! До него невысоко, а здесь – видите – есть цепи!

– Отличное предложение! – раздался вдруг негромкий голос с балкона. – Прекрасная, умная голова. Даже жалко такую терять. (На балконе стоял какой-то старик в длинном монашеском одеянии.) Об одном только эта голова не успела подумать.

– Как цепи соединить в одну длинную? Не беспокойся, сумеем!

– Нет, не об этом. О том, что голова эта – пока ещё в петле.

Верёвка, на конце которой был кричавший, дёрнулась, натянулась, всползла вверх – немного, на фут, – и подтянула с собой задёргавшееся в воздухе тело.

– Осталось девять! – сообщили с балкона.

“Что же ты, друг”, – с какой-то животной тоской подумал Джек, – “что же ты так поспешил…”

Вдруг что-то изменилось в мире. Дрогнул, казалось, сам воздух, и Джек увидел, что к головам стоявших напротив падают, свиваясь, верёвки. Он уже знал, что станет делать в эту секунду. Он не собирался бежать к оружию, хорошо понимая, что, например, сухоногий и быстрый Стейк добежит раньше, а решил делать то, чего от него никто не ожидает: просто стоять и смотреть.

Шесть человек бросились в центр башенного двора. Один вдруг наступил на собственную верёвку и с размаху упал, а когда вставал, – от кучи оружия мелькнул в его направлении протазан и пробил ему грудь. Навылет. “Да, парни здесь собрались не простые”. Из прочих пяти один также лёг, заливая кровью оставшееся оружие; трое, схватив что успели, бросились в разные стороны – в скрытый за стеной лабиринт. А один, отпихнув ещё корчащееся тело, склонился, насовал за пояс клинков, схватил два шара на тонких цепях, раскрутил их в воздухе до гудения – и, не двигаясь с места, громко и радостно захохотал.

“Значит, главные схватки сейчас будут внутри”, – понял Джек. – “И потянутся долго, так как в темноте люди крадутся неспешно, вслушиваются”.

В лабиринте скрылись двое – с самого начала схватки, и трое – немного попозже, с оружием. Сняв с шеи верёвку, Джек сложил её в несколько полос, взял в обе руки и неспешно пошёл к человеку, вращающему боевые шары. Тот радостно ухнул, шагнул навстречу – и поспешно попятился: не стоило оставлять кучу оружия без присмотра.

– Извини меня, друг, – сказал Джек. – Мне нельзя умирать. Мне ещё убийц мистера Генриха нужно найти. Так что оставшимся в живых буду я.

– Я – забойщик быков! – шало смеясь, крикнул человек. – Я на спор быков голыми руками валил!

– Это видно, – пробормотал Джек, взмахивая верёвкой.

И это действительно было видно: выше Джека на целую голову и вдвое тяжелее, он, очевидно, обладал редкостной силой. Однако он дал себе неосознанную команду – не отходить от оружия, и Джек именно это принял в расчёт. Ещё на подходе взяв вбок, Джек ускорил шаг, а потом побежал – выписывая вокруг быковала невидимую спираль. Тот, раскрутив свои шары до невидимых дисков, закружился тоже, стараясь оставаться лицом к этому сумасшедшему, вооружённому только верёвкой. Он мог бы сбить наглеца одним из шаров, внезапно выпустив цепь из руки, – но боялся промахнуться: грозное оружие тогда перешло бы к противнику. А Джек, описав несколько быстрых кругов, в одном заранее примеченном месте вдруг резко повернул в обратную сторону. Так же резко повернулся к нему и противник – но только он, его тело, а вот шары, продолжая летать в воздухе в двух плоскостях, совершали прежнее своё движение, – и сшиблись друг с другом, и обвили цепи вокруг раскрутившего их человека, содрав с плеча кожу до заалевшей мышечной ткани. Взревев, забойщик быков упал на колено, выпустил из рук цепи и потянул из-за пояса один из клинков. В этот миг в живот ему вонзился уже окрашенный кровью протазан, за два мгновения до этого находившийся в теле наступившего на верёвку. Быковал захрипел, схватил толстое древко и выдернул прямое обоюдоострое лезвие из своего живота. Из раны хлынула кровь. Продолжая хрипеть, он повалился на спину, поднял над собой протазан – и вонзил его в грудь, в место, где билось сердце. И остался лежать, раскинув в стороны руки. Древко торчало из него вертикально – деревянной, длинной, нелепой свечой.

– Молодец, кучер! – раздался с балкона голос Филиппа. – Молодец, порадовал!

Но Джек, даже не взглянув наверх, вытянул из недрогнувшего тела протазан, аккуратно положил его рядом, отошёл и сел у стены.

Через час в одну из башенных нор пролез Стейк. Грудь и нога его были перевязаны, и на повязках расплывались два больших ярко-красных пятна.

– Всё! – крикнул Стейк, задрав голову к балкону. – Больше нет никого!

– Есть, – возразили ему. – Вон у стены кучер сидит. Двое вас, двое!

Сильно хромая, прижимая руку к груди, Стейк приблизился к Джеку.

– Ты ранен? – спросил он с надеждой.

Джек отрицательно мотнул головой и встал на ноги.

– Проклятье! – Стейк бросил на землю шпагу и длинный кинжал. – А у меня сил уже нет. Всё. Проклятый Филипп… Посольский охранник…

– Добей его, кучер! – крикнул с балкона Филипп. – И поднимайся! Насладись плодами победы!

Но Джек, подняв кверху лицо, бросил короткое:

– Нет!

И, вернувшись к стене, сел на прежнее место.

– А может, – и правильно! – послышался женский голос. – Оба ведь хороши! А, патер?

Неслышно было, что ответил её “патер”, но через минуту свесилась над краем балкона и поползла вниз длинная лестница.

– Ладно! – крикнули сверху. – Лезьте оба!

Стейк растянул рот в дикой ухмылке:

– Эх как! Ну, ещё поживём!

Джек только головой помотал – движением, наполненным тоской и досадой.

БЛЕДНЫЙ ТЭД 

Когда Джек и Стейк поднялись на балкон, там почти никого уже не было. Стоял лишь, придерживая верх лестницы, “глашатай боёв”, он же – обладатель петли.

– Браво, парни, – сказал он, помогая двоим победителям дикой схватки влезть через перила. – Хорошо поработали.

– Что теперь? – спросил повеселевший, не обращающий внимания на раны, Стейк.

– Теперь вас будут лечить, кормить. Ну и награждать.

– А чем награждать?

Петленосец, начавший было вытягивать лестницу наверх, опустил её и, махнув небрежно рукой, проговорил:

– Ладно, идём сначала к награде.

Они шли по анфиладе комнат и комнаток и просторных, с каминами, залов. Миновали обширную кухню. В ней суетились с полдюжины поваров, горел огонь, трещало масло на сковородах, летел пух с обдираемой птицы. Здесь провожатый остановился.