Пиастры, ром и черная метка! - Игорь Александрович Шенгальц

без подсказки, что все чертовски плохо. Умирать не хотелось.

— Что нам делать?

— Ничего! Уберем последний парус и запремся в кубрике. Управлять бригом при таком ветре не смогу даже я…

Волны к этому времени достигали уже двадцати метров в высоту, а ветер дул так, что запросто бы унес домик на колесах вместе с Элли и Тотошкой в Волшебную страну. Это был тот еще аттракцион, похлеще любых «американских горок». Бриг то и дело стрелой срывался в пропасть, заныривал носом в воду и в следующий миг поднимался на самый верх очередной волны. В эти моменты душа Максима словно отделялась от тела, а сознание замирало в экстазе. Все происходящее казалось одновременно ужасающим и прекрасным. Страх периодически подкатывал к самому горлу, но тут же его сменял восторг и невероятное ощущение мощи стихии, которое в обычное время не почувствовать.

— Уходите, сэр, пока вас не унесло за борт!

Максим послушался и спустился в кубрик. Там уже сидел Ганс. Он мрачно курил трубку и пил ром. Он ничего не спросил, лишь скорбно покачал головой — тевтонец был сухопутным жителем и к морю относился весьма отрицательно, а уж подобный разгул и вовсе не одобрял.

Двое матросов тоже находились в кубрике, вскоре к ним присоединился и Бенито, а последним спустился Флинт.

— Где остальные? — Максим прекрасно помнил, что с утра матросов было четверо, не считая юнги.

Джон лишь неопределенно пожал плечами.

— Одного смыло когда парус спускали. Повезло еще, что успели дело сделать. Второго — чуть раньше ветром унесло. Судьба.

— Что будем делать, капитан? — Вебер, кажется, впервые в жизни так назвал Флинта.

И тот ответил вполне серьезно, прохаживаясь по кубрику и выбирая гамак, чтобы лечь:

— Молиться тому, в кого веришь. Если ни в кого не веришь — пей!

Тевтонец отнесся к этому совету крайне серьезно, и уже через несколько минут в кружках плескался ром, несмотря на то, что бриг неистово болтало и швыряло то вверх, то вниз.

Налили всем, включая испанских матросов, имени которых Макс не знал, и юнгу Бенито, неистового молившегося деве Марии.

Максим выпил залпом до дна, не чувствуя вкуса и крепости напитка. Адреналин сожрал все прочие ощущения, оставив лишь ужас и восхищение в равных долях.

«Морж» скрипел от каждой новой волны, как старый дом, в котором сто лет не делали ремонта. Казалось, еще мгновение, и он рассыплется на части. Но минута шла за минутой, а бриг держался.

— Сэры, самое время побеседовать по душам, не находите ли? — предложил Флинт.

У них образовался тесный круг из капитана, Максима, Ганса и юнги, который подсел рядом, видимо, стараясь быть поближе к живым людям.

— Почему бы и не побеседовать, — охотно согласился Ганс, весь окутанный табачным дымом. — Вот ты, капитан, что для тебя на свете важнее всего? Без чего жить не можешь?

— Я верю, что мы не просто так пришли в этот мир, — очень серьезно ответил ему Флинт. — Что есть какая-то цель, вот только я ее пока не понял. И стремлюсь я лишь к одному — понять, зачем живу! Найти эту чертову цель! А все прочее: золото, женщины, власть — сопутствующие вещи. У кого-то они имеются в избытке, кто-то ищет их всю жизнь, а иным это вовсе безразлично. Я отношусь к тем, кому плевать…

— Цель? Нет никакой цели, — хмыкнул Ганс. — Все, что важно — это серебро. Золото — оно для благородных, а вот серебро как раз для нашего брата. Набил карман и радуйся. Не сумел — затягивай пояс потуже…

Максим в беседу не вступал, но слышал каждое слово. Рассуждения Флинта о поиске смысла жизни чем-то зацепили его, но он пока переваривал информацию. Тем более что у пирата все основывалось на одном лишь предположении, в то время, как Макс знал точно — жизней бывает несколько, смерть — еще не конец. Вот только в чем смысл первого или последующих рождений, ему было так же непонятно, как и Флинту.

— Серебро? — переспросил Флинт, и перевел по-английски: — Silver! Хорошее прозвище для такого солидного человека, как ты! А у каждого правильного моряка должно быть прозвище. Не против, если я буду тебя так звать?

— Да зови хоть акульей печенью, если выберемся из этой передряги! — отозвался Вебер.

— А Ганс — это же сокращение от Йохан? Слышал, на германском это имя так звучит?

Максим удивился. Он как-то не задумывался, что у его слуги, к которому он настолько привык, что воспринимал его как должное, имеется еще и полное имя.

— Маменька с папенькой так назвали, — подтвердил тевтонец. — Вот только не люблю я это имя…

— Так мы же с тобой тезки! — восхитился пират и быстро разлил еще ром по кружкам. — По-английски, Йохан — это тоже Джон!

— Клянусь, — торжественно произнес Ганс, — если мы переживем эту клятую бурю, я стану Джоном на веки вечные!

— Принимаю твою клятву, Джон Сильвер! — церемонно кивнул Флинт.

Максим закашлялся. Ром пошел не в то горло, но и услышанное потрясло его. Что тут, черт подери, происходит? Каким образом его слуга Ганс Вебер мановением руки Флинта превратился в Джона Сильвера — дай бог, если просто тезки человека, имя которого Максим знал с того момента, как научился читать. Но в совокупности с самим Флинтом все стало слишком уж походить на очередную иронию судьбы.

Более того, пират продолжал:

— А ты, мой юный друг, что ты любишь в этой жизни? — спросил он у Бенито, который уже немного пришел в себя и теперь лакал ром маленькими глотками, уже изрядно опьяневший.

— Я люблю оружие! — поведал тот негромко. — Особенно пистолеты! Как только заработаю немного денег, сражу же куплю пару!

— Тебе тоже необходимо прозвище, иначе какой ты моряк? Отныне будем звать тебя «Ствол»! На моем языке это произносится «Ган»*. И девкам понравится, клянусь! Как тебя там звать, Бенито, верно? Отныне ты Бен Ган**, лучший стрелок «Моржа». А пистолеты я подарю тебе лично, как только мы доберемся до ближайшего порта, обещаю!

(англ.) Gun — пистолет, оружие.

(от автора) — в дальнейшем фамилия героя будет писаться канонически с двойной буквой «н» — Ганн.

Вот в этот миг Максим окончательно запутался в перекрестных связях воображения и реальности. Буквально на его глазах теперь уже юнга Бенито волею Флинта совершил метаморфозу и превратился в печально известного Бена Ганна, и это уже не могло быть простым совпадением.

Благо, на этом все окончилось, далее бриг начало кидать столь сильно, что вести внятную беседу стало совершенно невозможно.

Максим уцепился