Хэммонд Иннес - Проклятая шахта.Разгневанная гора

– Послушай, – сказал он, – чего ты этим добьешься? Ничего. Решительно ничего. О старике не беспокойся, я запру его. он будет сидеть пол замком. Отныне он никому не сможет причинить вреда. А ты сделай то дело, за которое взялся. После этого ты чист. А он получит то, что заслужил: всю оставшуюся жизнь будет бродить по галереям Уил-Гарт, глядя на залитую штольню, которая могла принести ему богатство. Он и сейчас достаточно тронулся, а тогда уже окончательно спятит, превратится в тихопомешанного, таким и умрет. Ты будешь отомщен. Прайс, если тебе нужно именно возмездие.

– Возмездие мне не нужно, – сказал я. – Я требую справедливости.

Он пожал плечами.

– Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится, – сказал он. – Но только сначала закончи работу. А его все равно не повесят, даже если ты сможешь что-нибудь доказать, в чем я сомневаюсь. Его просто посадят в соответствующее заведение. А вот ты получишь свой срок за дезертирство. Имя твоей матери будет запачкано грязными языками судейских, оно будет красоваться на страницах всех воскресных газет. И помимо всего прочего, ты окончательно испортишь жизнь Кити.

В этом он был прав. Я облокотился на письменный стол. Злость куда-то улетучилась. Я чувствовал себя усталым и опустошенным.

– Наверное, вы правы, – сказал я. Мысль о том, что Кити, которая нигде не была дальше Пензанса, придется давать показания по делу об убийстве, была просто непереносимой. – Ладно, – сказал я. – Пусть себе живет. – И я направился к двери, но потом остановился: – Только заприте его покрепче. Если он будет на свободе, я ни за что не буду работать в Мермейд. где над головой Кам-Лаки, прямо-таки пропитанная водой.

– Об этом не беспокойся, – сказал он. – Я доверяю ему не больше, чем ты.

Я колебался. Мне очень хотелось сказать ему, что я ухожу отсюда, что не хочу иметь ничего общего с этим проклятым делом. А он сидел и смотрел па меня, прищурив глаза и держа в руках револьвер. Он никуда меня не отпустит, слишком многое у него поставлено на карту. Он скорее убьет меня, чем позволит отсюда уйти.

Я вышел и прикрыл за собой дверь. Теперь, когда во мне уже не было злости, я чувствовал себя потерянным. У меня не было никакой цели, никакого смысла в жизни, оставалось одно лишь отвращение ко всему здешнему предприятию. Я чувствовал себя примерно так же, как Гамлет. Смерть моей матери взывала к отмщению. Однако осуществить его я не мог. Нельзя же просто так, хладнокровно убить старого человека. Он же безумен. И вот вместо гнева меня переполняло отвращение. Уйти отсюда, убраться как можно скорее.

Передо мной оказалась дверь в кухню, а за дверью плакала девушка, слышались ее отчаянные, неудержимые рыдания. Я открыл дверь и вошел. Кити была одна. Она сидела у очага, плечи ее сотрясались от рыданий, казалось, ее хрупкое тело не может их выдержать. Она была бледни, это было видно несмотря на отблески пламени. Меня она не видела, она смотрела в огонь, и глаза се были сухи.

– Кити, – позвал я ее.

Она не услышала.

Я подошел и положил руки ей на плечи. Она подняла глаза и увидела меня. Рыдания прекратились. Казалось, она старается не дышать. И вдруг, прислонившись головой к моему боку, она снова разрыдалась. Слезы градом катились по ее липу, она вся дрожала, прижавшись ко мне.

– Полно, не плачь, – сказал я. – Все уже в прошлом. Тут ничего нельзя было сделать.

– Нет, можно! – отчаянно вскрикнула она. – Я сама могла. О Джим, сможешь ли ты меня простить? Она была так добра ко мне. А я ему поверила. Поверила тому, что он про нее сказал. Но мне ведь следовало знать, что она этого не делала. Маму свою я спасти не могла, а ее могла. – Кити в отчаянии смотрела на меня. – Скажи, что ты прощаешь меня, Джим, скажи, что прощаешь. Ведь не могла же я знать, правда?

– Конечно не могла, – говорил я, поглаживая се по волосам.

Бедная девочка была вне себя от горя.

– Господи, как все это страшно, – еле слышно проговорила она. – Весь тот ужасный год. Она провела взаперти полый год и все это время думала, что это она убила. Верила ему, что сошла с ума. О, если бы я только знала, – рыдала она. – Это моя вина. Я не должна была ей верить. Ведь если бы я не верила, и она бы так не думала.

– Тогда он убил бы ее каким-нибудь другим способом, – ласково сказал я. – Не думай об этом, Кити. Ты ни в чем не виновата.

Она крепко схватила меня за руку и прижала ее к своей щеке.

– Она рассказывала мне сказки, когда я была маленькой девочкой с косичками, – говорила она, словно через силу. – Она любила меня, и я не должна была верить. Как вспомню се лицо, когда она смотрела на меня через этот глазок… О Господи!

Дверь отворилась, и вошел капитан Менэк.

– Старика в его комнате нет, – сказал он, подходя к Кити и хватая ее за плечо. – Ты слышала, как он выходил?

Она сглотнула, а потом кивнула.

– Куда он пошел, наверх по лестнице? Она покачала головой.

– Он вышел из парадной двери, – медленно проговорила она.

Он отпустил девушку и обратился ко мне:

– Он отправился в шахту. Пойдем с нами. – Он быстро повернулся и вышел через кладовку. Я слышал, как он зовет Слима и Фраера.

– Послушай, Кити, – сказал я, хватая ее за плечи и поворачивая лицом к себе. – Тебе нельзя здесь оставаться. Понимаешь? Ты должна отсюда уехать.

Она медленно кивнула, а потом сказала тихим, потерянным голосом:

– Но куда? Мне некуда. Я ненавижу этот дом, но я ведь никогда нигде не была.

– Ты поедешь со мной, – сказал я не раздумывая, приняв мгновенное решение.

Она смотрела на меня. Через открытую дверь кладовки послышались голоса. Они все приближались.

– Встретимся у шахты в три часа утра. Сейчас некогда разговаривать, – быстро проговорил я, поскольку шаги звучали уже по булыжнику конюшен. – Встретимся в три. Поняла?

Кити медленно кивнула. Она была слишком ошеломлена и не могла ни о чем думать. Согласилась бы на все, что бы я ей сейчас ни предложил.

– Обещаешь?

– Обещаю, – шепнула она. Я слышал голос Фраера:

– Ничего себе шуточки, понимаешь. Мы работали с шести часов, кептэн, и я не собираюсь играть в пятнашки со стариком в этой клятой шахте. – Они остановились в кладовке.

– Мы должны его найти, – раздраженно сказал Менэк, проходя в кухню. – Пойдем, Прайс, – сказал он.

– Я хочу побыть немного здесь, – сказал я. – Девушка потрясена, для нее все это было шоком.

– К черту девушку! – рявкнул он. – Пошли.

– Я остаюсь здесь, – сказал я.

– Ты идешь с нами. – В его спокойном голосе слышалась угроза. – Смотри не нарывайся на неприятности, – добавил он, бросив взгляд в сторону Кити.