Синопское сражение. Звездный час адмирала Нахимова - Владимир Виленович Шигин

дыхание, остановил трубу. В предметном стекле был отчетливо виден большой фрегат. Неужели это «Фазли-Аллах»? Не может быть? Нахимов еще раз придирчиво осмотрел корпус и рангоут. Действительно он! Ну наконец-то встретились. Теперь-то он его не упустит.

Командир «Марии» Барановский вынул из кармана сюртука серебряный «мозер». Ногтем открыл крышку с двуглавым орлом. Было без пяти минут двенадцать. Спрятал часы. Нахимов по-прежнему прохаживался у фальшборта, посматривая в сторону турок.

– Вон видите, Петр Иванович, на турецких пароходах пары разводят, никак, нас атаковать намереваются! – кивнул вице-адмирал подходящему к нему командиру «Марии».

– Ваше превосходительство, двенадцать выходит! – обратился Барановский к командующему.

– Корабельный устав никто не отменял! Велите поднять эскадре полдень! – распорядился Нахимов и, взяв зрительную трубу, снова принялся разглядывать дымящие пароходы.

Вахтенный мичман быстро отобрал нужные сигнальные флаги. Сигнальщики сноровисто прицепили их к фалу. Вот свернутые флаги медленно поползли вверх по фалу грот-брам-стеньге и наконец в вышине рассыпались разноцветным сигналом.

Очевидец пишет: «Взоры всех устремлены на “Марию”. Какую команду даст сейчас флагман? Внезапно по фалам линейного корабля взлетели вверх сигнальные флаги. Все напряглись. Наверное, адмирал собрался сообщить что-то весьма важное. Когда же читают сигнал, то оказывается, что Нахимов сообщает: “Адмирал указывает полдень”. Поступок чисто нахимовский! Сколько в нем глубокого смысла. Командующий успокаивает людей, показывает им, что все идет своим чередом и он, их адмирал, уверен в исходе предстоящего сражения».

Уже позднее бывший в Синопе австрийский консульский агент Пиргенц сообщил, что перед началом боя русский адмирал дал знать турецкому адмиралу, что желает вступить в переговоры, и даже хотел послать шлюпку. Разумеется, на самом деле ничего этого не было. Нахимов входил на синопский рейд сражаться, а не вести переговоры. Скорее всего, незадачливый агент принял за сигнал к примирению сигнал полудня.

Между тем с каждой минутой все более приближался скалистый берег, все ближе был виден частокол турецких судов и пики городских минаретов. Эскадра приближалась к центральной части Синопской бухты.

И вот он, первый залп! От гулкого эха взметнулись дремавшие в волнах чайки. На наших кораблях коротко переглядывались: никак, началось!

Это был первый выстрел, который дал турецкий флагман «Ауни-Аллах». Корабельные хронометры показывали 12 часов 28 минут. Так началось Синопское сражение.

Артур Слейд впоследствии вспоминал, что турки с завидным терпением ожидали приближения противника; видимо, над капитанами довлел приказ, запрещающий первый выстрел. Сигнал командира «Навек-Бахри» с просьбой открыть огонь Осман-паша проигнорировал, и первый выстрел прогремел с «Низамие», когда русские оказались на половине дистанции огня. По данным русских документов, первые выстрелы турецкого флагманского корабля «Ауни-Аллах» прозвучали в 12.28.

Первые выстрелы турок легли далеко перед нашими кораблями чахлыми фонтанчиками недолетов.

– Чего ж они палят-то, ведь дистанция еще такая огромная? – не выдержав, поинтересовался на «Чесме» у командира верхнего дека лейтенанта Шварца мичман Сидоров.

– А потому, Яша, что залп сей не для нас предназначен, а для своих!

– Это как же? – вытаращил глаза мичман Яша Сидоров.

– А вон туда посмотри! – и Шварц показал рукой в сторону турецких батарей.

Сидоров напряг глаза. Действительно к батарейным брустверам во всю прыть откуда-то бежали турецкие артиллеристы.

– Никак опоздали, сердешные! То-то будет теперь нагоняй, получат палками по пяткам! – смеялись наши матросы, глядя на проспавших начало боя турок.

В шканечном журнале линейного корабля «Три святителя» осталась запись: «Проходя построенные на внутренней стороне полуострова батареи, означенные номерами 1, 2, 3, 4, на них не было видно ни малейшего движения, но бежавшие из деревни Ада-Киой турки спешили, вероятно, занять свои места: однако же эскадра наша успела пройти мимо батарей…»

* * *

К вечеру 17 ноября отряд Корнилова был уже недалеко от берегов Турции. На рассвете 18 ноября пароходы подходили к Пахиосу, но именно здесь, всего в пятнадцати милях от Синопской бухты, они вынуждены были застопорить машины, так как «за мрачностью и дождем ничего не было видно».

– Теряем драгоценное время! – Корнилов, нервничая, ходил взад-вперед по ходовому мостику.

Для себя он уже решил, что в случае соединения с Нахимовым до решающего сражения поднимет свой флаг на «Константине», вступив под команду Нахимова, как старшего вице-адмирала. Именно поэтому Корнилов велел не поднимать над «Одессой» своего флага, а следовать пока под флагом командира отряда контр-адмирала Панфилова.

Погода несколько прояснилась лишь в половине 11-го утра.

– Обстановка для нас неясная, а потому следовать тихим ходом вдоль побережья. Где-то впереди должен быть Нахимов! – приказал Корнилов Керну.

К полудню пароходы вышли с севера к Синопскому полуострову с северной стороны. Едва открылась бухта, как на ее рейде обозначился частокол мачт нахимовской эскадры. А спустя несколько минут грянула канонада. Было очевидно, что Корнилов опоздал, причем опоздал всего на какой-то час-полтора. С пароходов видели всплески от ядер, перелетавших через перешеек на северную сторону. Наши пароходы заметили с батареи № 1 и обстреляли, но из-за большой дистанции безрезультатно.

– Курс в бухту! – приказал Корнилов. – Кажется, мы немного опоздали, но не настолько, чтобы наша помощь не оказалась нужной! Наши пароходы сейчас Павлу Степановичу особо необходимы!

В этот момент пароходы были замечены и с «Императрицы Марии».

– Три парохода! Следуют курсом на Синоп! – раздался крик вахтенного офицера.

Нахимов оглянулся.

На траверзе мыса Боз-тепе были отчетливо видны три парохода. По тому, какими клубами валил из их труб дым, было очевидно, что пароходы выжимают из своих машин все возможное.

– Это еще что такое? Неужели турки, а может быть, англичане? – вице-адмирал был не на шутку встревожен.

«Что если это действительно англичане или французы? Сейчас они спровоцируют перестрелку, и тогда столкновения с Лондоном и Парижем не избежать!»

Пароходы между тем быстро приближались, и напряжение по мере этого на шканцах «Императрицы Марии» возрастало.

– На головном пароходе контр-адмиральский! Это «Одесса»!

– Ну, слава Богу! – Нахимов снял фуражку и перекрестился. – Дайте «Одессе» сигнал: «Приблизиться к адмиралу».

Сигнальные флаги подняли. Но «Одесса», к неудовольствию Нахимова, приказа так и не выполнила. Как выяснилось впоследствии, на пароходе его просто не заметили из-за порохового дыма. Но и Корнилов был настроен решительно: опытным глазом он уже определил, чем и где сможет помочь нахимовской эскадре.

Глава одиннадцатая

В кильватере «Императрицы Марии»

Туман и моросящий дождь помешали туркам вовремя обнаружить приближение нашей эскадры, и они, успокоенные ее длительным крейсированием у Синопа, заметили наши корабли слишком поздно, когда те приблизилась уже на полмили. Наши сближались по-прежнему в полном молчании. В этом молчании сквозило какое-то высшее презрение к смерти и уверенность в победе. Дойдя до неприятеля, правая колонна должна была развернуться на шпринге и палить