Тот, кто утопил мир - Шелли Паркер-Чан

плечо жестом… чего? Ободрения? Солидарности? Оюан вдруг вспомнил, как Чжу дал ему возможность справить нужду без свидетелей. Он не только понимал увечье Оюана, но и даже (опрометчиво) рискнул ему посочувствовать. Никто из известных ему мужчин, с тоской подумал Оюан, не знал, каково быть иным. Прилагать усилия там, где другим все достается само собой. Быть оплеванным незнакомыми людьми просто так, за внешний облик.

Оюан с усилием разжал кулаки. Даже не глядя, почувствовал кровь на ладонях.

— Я могу прорваться через заставу генерала Чжана. Необязательно… так унижаться.

— Там больше дюжины солдат. — Чжу уже раздевался до белья. — Я знаю, что вы мастер своего дела, генерал, но это слишком опасно даже для вас.

Он криво улыбнулся:

— К тому же мне все равно. Мне и так известно, кто я, в платье или без оного.

Он накинул платье, потом наклонил голову, зубами помогая себе затягивать завязки на боках. Выхватил из прически заколку — волосы свободно рассыпались по плечам. И вдруг нахмурился, выудив ленту из опустевшей сумы.

— Волосы трудно заколоть одной рукой, — Чжу протянул ленту Оаюну. — Можете мне завязать? Чтобы получился узел на затылке, как у замужних женщин.

Оюан содрогнулся. Безуспешно попытался не вспоминать о сильных пальцах Сюй Да, собирающих в хвост волосы Чжу.

— Я не намерен прислуживать.

— Я и не прошу мне прислуживать, — с раздражением ответил Чжу. — Я прошу вас мне помочь. Чья это вина, в конце-то концов? Возьмите на себя ответственность. Вы же могли мне глаз выколоть или ругательство на лбу вырезать. Но нет же — именно руку!..

— Когда станут осматривать повозку, прическа мало кого заинтересует, — выпалил Оюан в ответ. — Всерьез считаешь, что такого страшилу примут за женщину?

Чжу закатил глаза:

— Женщины тоже бывают страшненькие. Это вам повезло, что вы встречали только красивых. Вот что значит — вырасти во дворце! Отличная из меня женщина. И вообще, некогда спорить. — Он запрыгнул в повозку и уложил голову бесчувственного мальчика к себе на колени — ни дать ни взять встревоженная мать везет больного ребенка. Задернул занавеску.

— Шагай.

Добравшись до заставы, они обнаружили, что это небольшая деревянная баррикада поперек дороги. Как и сказала Чжу, солдат там было немало. Генерал Чжан не давал вражеским шпионам, смутьянам и провокаторам свободно перемещаться между фронтом и землями клана Чжанов.

— Стоять! — Навстречу Оюану вышел солдат. — Куда едете?

— Мы возвращаемся домой. Ездили с женой в город к лекарю, у нас ребенок болен, — неловко сказал Оюан, старательно имитируя южный выговор Чжу.

Солдат растерянно моргнул. Интересно, подумал Оюан, за кого он меня принял — за крестьянина, монаха или еще за кого? Но тот лишь сказал:

— Мы досмотрим повозку, потом поедете дальше.

Тревога Оюана нарастала — солдат зашагал к повозке. Его собственные воины при таких досмотрах обычно ощупывали женщин с куда большим рвением, чем требовала простая добросовестность. Вдруг солдат заметит, что у Чжу грудь плоская? Тот неразборчиво сказал пару фраз изнутри повозки. С приливом почти физического отвращения Оюан осознал, что голос Чжу, и обычно-то высокий, вдруг зазвучал буквально по-женски. Но даже если так — балаган от этого только смешнее. Кто в здравом уме поверит, что женский голос под стать этому тощему жилистому телу, смуглому лицу с острым подбородком и костистым, выпуклым лбом?

Однако, к безмерному изумлению Оюана, солдат отступил со словами:

— Проезжайте!

И добавил, пока другие солдаты расчищали проезд:

— А так и не скажешь, что ваша жена в возрасте, сын уже большой. Видать, если в родной деревне перевелись невесты, выбирать не приходится — женись либо на десятилетке, либо на коровах с собаками…

Деваться от этой омерзительной беседы было некуда. Наконец проезд открыли. Оюан пониже надвинул шляпу:

— С вашего позволения…

Поздно он вспомнил про наньжэньский акцент. Подозрение промелькнуло на лице солдата:

— Как вы сказали, откуда вы родом?

Дальше действие словно замедлилось. Солдат вытащил меч и кончиком приподнял шляпу Оюана.

Они взглянули друг на друга, и солдат отшатнулся:

— Ты!..

Там, в чайном домике, Чжу все верно сказал. Оюану было прекрасно известно, каково глотать оскорбления. Ему приходилось делать это не раз и не два, и обида жгла горло раскаленным углем. Но на сей раз — впервые в жизни — он сделал именно то, что всегда хотел сделать, когда люди от него отшатывались.

Выхватил у солдата меч и зарубил его.

На него тут же бросился второй стражник. Генерал Чжан держал марку и неплохо обучил солдат. Но они были обычными людьми, а Оюан всю свою жизнь готовил себя к одной-единственной цели.

Дело оказалось минутное. Оюан бросил меч на груду тел и зашагал обратно к повозке. Чжу выскочил наружу, нелепый в этих своих развевающихся юбках, и воззрился на Оюана с открытым ртом. Оюан понял запоздало, что Чжу-то видел его в деле либо на расстоянии, либо когда он был полумертвым от жажды недавним пленником, либо когда затягивал поединок, играя с жертвой, как кошка с мышкой. В этом было некое мрачное очарование. Даже Чжу, который понимал его пугающе хорошо, не знал, на что он действительно способен.

Оюан обтер окровавленные руки о не менее окровавленную одежду и взял коня под уздцы.

— Быстрей было бы обойтись без этого балагана. Поехали.

* * *

— Главное сокровище мужчины — его сыновья, — сухо сказала Чжу мальчику, привязанному к креслу посреди командирского шатра. Обычный пацан. Волосы еще по-детски перехвачены лентой, но нескладен уже как подросток.

— А ты истинное сокровище, молодой господин Чжан! Не бойся, я не намерен затягивать ситуацию. И рискну предположить, твой отец будет не менее заинтересован в быстром ее разрешении. Не успеешь и глазом моргнуть, как уже дома будешь.

Она похлопала пленника по дрожащему плечу, а затем выдернула у того ленту из волос и протянула Сюй Да.

— Мне отослать ее генералу Чжану прямо сейчас?

И тут в шатер обычным быстрым шагом вошел Цзяо. В руках он нес тонкий кожаный чехол с инструментами и две плошки разного размера.

Сюй Да окаменел. Отвел Чжу в сторонку и спросил вполголоса:

— А ленты разве не хватит?

Хотя Сюй Да и не рискнул возразить прямо, его сомнения были небеспричинны. Идея Чжу пришла в голову крайне неприятная. Однако…

— Если не напугать генерала Чжана как следует, он не сдастся, а напротив — будет драться вдвое яростней. Какой нам от этого толк? Он у нас на углях стоит, надо запалить огонек. — Чжу сжала руку Сюй Да в знак того, что понимает его чувства, хоть и не передумает. — Я не