Александр Дюма - Учитель фехтования

– Вот что, мой друг, – сказал я сердечнее, чем раньше, так как мне стало жаль несчастного, который, сохраняя свою улыбку и хореографическое изящество, начинал дрожать от холода. – Если пожелаете, я могу вам предложить весьма простое и удобное средство передвижения.

– Какое именно, сударь?

– Я тоже еду к себе на родину, во Францию. Садитесь в сани рядом со мной, и по прибытии в Париж я доставлю вас, куда вы пожелаете, так же как по прибытии в Санкт-Петербург я довез вас до гостиницы «Англетер».

– Как, это вы, дорогой господин Гризье?[65]

– Я, собственной персоной. Но не будем терять времени. Вам не терпится вернуться во Францию, мне тоже. Закутайтесь хорошенько в эту шубу. Вот так, и постарайтесь согреться.

– Я и в самом деле стал замерзать.

– И положите куда-нибудь свою скрипку.

– Нет, спасибо, пусть остается у меня под мышкой.

– Как желаете. Кучер, в дорогу!

Девять дней спустя, минута в минуту, я подвез своего спутника к зданию Оперы. Больше я его не видел.

Я никогда не умел копить деньги, а потому продолжаю давать уроки. Господь Бог благословил мое искусство. У меня много учеников, и ни один из них не был убит на дуэли. А это самое большое счастье, о котором может мечтать учитель фехтования.

О романе «Учитель фехтования»

Роман Александра Дюма «Учитель фехтования» был опубликован во Франции и одновременно в Бельгии в 1840 г. Затем выдержал ряд изданий на языке оригинала. Перевод и публикация в России этого произведения были запрещены. В своих мемуарах, посвященных пребыванию в России, Дюма запечатлел следующий эпизод:

«Княгиня Трубецкая, друг императрицы, супруги Николая I, рассказывала мне:

«Однажды царица уединилась в один из своих отдаленных будуаров для чтения моего романа. Во время чтения отворилась дверь, и вошел император Николай I. Княгиня Трубецкая, исполнявшая роль чтицы, быстро спрятала книгу под подушку. Император приблизился и, остановившись против своей августейшей половины, дрожавшей больше по привычке, спросил:

– Вы читали?

– Да, государь.

– Хотите, я вам скажу, что вы читали?

Императрица молчала.

– Вы читали роман Дюма «Учитель фехтования».

– Каким образом вы знаете это, государь?

– Ну вот! Об этом нетрудно догадаться. Это последний роман, который я запретил.

И, несмотря на запрет, как мне говорят, “Учитель фехтования” был широко распространен в России».

О том, что царская цензура особо настороженно относилась к публикации произведений А. Дюма в России, свидетельствует цензор А. В. Никитенко: «Министр народного просвещения наложил эмбарго на все французские романы и повести, особенно Дюма»(Никитенко А. В. Дневник. В 3 т. Т. 1. С. 183. М.: Гослитиздат, 1955.).

Известно, что «Записки» Гризье послужили Дюма основным источником сюжета его романа. Но были и другие исторические сочинения, которыми воспользовался автор, изучая некоторые эпохи русской истории. Среди них следует назвать «Мемуары» графа Сегье (1827), «Очерк о смерти Павла I» Шатогирона (1825), исследование С. Раобе «История Александра I» (1826), «Доклад следственной комиссии» (1826).

Но эти исторические очерки ни в малейшей степени не соответствовали и не раскрывали суть революционного движения России. Французский писатель не смог постигнуть реальную картину – раскрыть причину происходившего на Сенатской площади.

В его романе можно обнаружить ряд элементарных несообразностей, наивных рассуждений, романических измышлений.

В исследовании С. Дурылина по этому поводу справедливо сказано, что в романе Дюма «заключено много извращений подлинной суровой истории декабриста, брошенного всей своей богатой родней и возвращенного к жизни и счастью своей любовницей – модисткой, сумевшей пробиться к нему в Сибирь, стать его законной женой и сделаться источником бодрости в тяжких испытаниях»(Дурылин С. Александр Дюма-отец и Россия // Литературное наследство. № 31–32. С. 312. М., 1937.).

И все же «Учитель фехтования» вызывает живой интерес как первое художественное произведение зарубежной литературы, запечатлевшее на своих страницах вооруженное восстание против царского самодержавия.

Александр Дюма видел в лице русских революционеров, французских инсургентов, итальянских патриотов – истинных героев своего времени. Он искренне восхищался ими и был убежден в том, что имена отважных борцов за правое дело не исчезнут из памяти поколений грядущих веков.

«Однажды Россия, – пророчески говорил Дюма, – в знак искупления жертв царских палачей воздвигнет декабристам памятник».

Первое издание на русском языке «Учителя фехтования» было осуществлено в Ленинграде в 1925 г. в связи с исполнявшимся столетием со времени восстания декабристов. Затем этот роман был напечатан Горьковским книжным издательством (1957).

В настоящем издании роман «Учитель фехтования» публикуется с некоторыми сокращениями.

Примечания

1

Гризье Огюстен Франсуа (1791–1865) – известный мастер фехтовального искусства; преподавал уроки фехтования в ряде городов Франции, затем уехал в Россию, где провел около десяти лет. В конце 20-х годов возвратился во Францию и открыл школу фехтовального мастерства, общался с А. Дюма и другими французскими писателями. Автор книги «Фехтование и дуэль» (1847), в которой решительно осуждал дуэль как пережиток феодальных представлений о чести и способах ее защиты. В этой книге О. Гризье писал: «Дуэль знаменитого поэта Пушкина с его шурином – одно из самых бедственных событий такого рода, известных истории. Жена и дети Пушкина остались лишенными средств к существованию».

Среди своих учеников-декабристов С. Трубецкого, А. Муравьева Гризье упоминает и имя А. С. Пушкина. Следует заметить, что П. Е. Анненкова весьма положительно характеризует личность О. Гризье: «В это время я познакомилась с Гризье, бывшим учителем фехтования в Москве, у которого и Иван Александрович брал уроки. Рассказы Гризье впоследствии дали повод Александру Дюма написать по поводу меня роман под заглавием „Учитель фехтования“. Не могу не вспомнить с благодарностью то, что сделал Гризье. Гризье пришел ко мне с полным желанием и готовностью служить мне и бывшему его ученику, которого он, как видно, очень любил, и так любезно предлагал располагать его кошельком, говоря, что знает очень хорошо, как дурно относятся родные к Ивану Александровичу, что наконец заставил меня воспользоваться его услугами. Я взяла у него 200 рублей, которые, конечно, поспешила потом возвратить при первой возможности»(Воспоминания Полины Анненковой, 2-е изд. М.: Изд-во Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1932. С. 100.).