Дорогой интриг - Юлия Цыпленкова

комнат. Мне требовалось привести мысли в порядок и к концу дня быть в добром расположении духа. Я знала, что герцогиня решила устроить сегодня музыкальный вечер не только для узкого круга, но и для всех, кто пожелал навестить ее и насладиться музыкой и чудесным голосом баронессы Вендит. И это было так, Керстин восхитительно пела. Пару ей должен был составить наш неутомимый барон Гард, и моя подруга находилась в приподнятом настроении.

Мой вечер должен был стать иным. Я помнила о завуалированном приглашении на конную прогулку с Его Величеством и не желала пропустить ее. Ее светлость знала об этом, потому разрешение не присутствовать у нее у меня имелось.

– Потом вы мне всё в подробностях расскажете, – так напутствовала меня герцогиня.

Но прежде чем приказать седлать, я решила поближе сойтись с Аметистом. И хоть к Стреле я отныне питала нежнейшие чувства и готова была отдать ей свое сердце окончательно и бесповоротно, но выбрала все-таки жеребца. Возможно, причиной тому был укор в его глазах, почудившийся мне, когда мы собирались в обратный путь. Этот конь имел тонкую душевную организацию, и грусть могла быть не плодом моей фантазии, так что для прогулки я выбрала его.

Для того чтобы загладить вину перед жеребцом, я принесла ему угощение, и пока кормила, нашептывала ему ласковые прозвища, восхищалась статью, красотой и силой. И к моменту, когда его оседлали, Аметист сверкал от самодовольства. Ну, мне так виделось. В любом случае выехали мы с ним из конюшни добрыми друзьями.

– Вы решили воспользоваться моим советом, ваша милость?

Его Величество встретился неподалеку от озера, куда я направила Аметиста. И что же я ощутила в этот момент? Негодование, досаду и вкус яда на губах, потому что вместе с королем прогуливалась и его фаворитка. Она ответила мне насмешливым взглядом, в котором читалось явное превосходство. Мне хватило сил растянуть губы в улыбке и склонить голову, приветствуя государя и графиню.

– Доброго вечера, Ваше Величество, – произнесла я, обращаясь к нему одному. – Не смогла пренебречь вашим советом и решила прокатиться на сон грядущий. Благодарю, что не оставили своим вниманием.

– Не желаете ли прокатиться вместе с нами? – спросила графиня, и в этом вопросе было столько лицемерной учтивости, что захотелось сказать в ответ какую-нибудь гадость. Но более всего меня оскорбило то, что король даже не выглядел удрученным, и мне подумалось, что с выводами о свидании я поторопилась так же, как и о букете.

– Благодарю за приглашение, ваше сиятельство, – я улыбнулась не менее лживой улыбкой. – Я, пожалуй, откажусь. Ваше Величество, позвольте мне откланяться и более вас не задерживать.

– Приятной прогулки, баронесса, – ответил государь и тронул поводья.

И когда мы разъехались, я вопросила у жеребца:

– И что ты можешь сказать об этом?

– Пфр, – ответил Аметист.

– Совершенно согласна с тобой, мой дорогой мальчик, – и, передернув плечами, пустила коня рысью по берегу озера. Лишать удовольствия от прогулки из-за еще одной несбывшейся надежды было бы большой ошибкой.

Глава 10

– Отчего вы начинаете свои прогулки с конюшни? Прикажите, и вам подведут уже оседланную лошадь.

Обернувшись к своему наперснику, я скользнула по нему взглядом и продолжила путь к конюшням.

– Ваша милость, но ведь это и вправду странно, – не сдался барон Гард. – Неужто вас не удручает, что приходится вдыхать… своеобразные ароматы?

– Конюшни отлично чистятся, – ответила я. – К тому же Аметист не выносит, когда его просто вручают, как какую-то вещь, он весьма чувствителен. Например, третьего дня мне привели его, я села в седло, и что?

– Что? – полюбопытствовал барон, пристроившись рядом со мной.

– Мы всю прогулку с ним ругались и мирились. Это было невыносимо. Он хромал, страдал, вздыхал, тряс головой, а я только и делала, что заискивала перед ним, после бранилась, а затем вымаливала прощение. Лишь к концу прогулки он соизволил прокатить меня… в сторону конюшни. Нет-нет, мне не нужно сцен, – я решительно тряхнула головой.

– Не проще ли сменить лошадь? – улыбнулся Фьер. – Разве же это хорошо – подстраиваться под животное?

Остановившись, я развернулась к нему и приподняла в недоумении брови, барон ответил вопросительным взглядом. Я хмыкнула и продолжила путь. Его милость нагнал меня и потребовал:

– Немедленно признавайтесь, что это за скептическое хмыканье?

– Так, мелочь, – отмахнулась я и скосила на Гарда многозначительный взгляд.

– Вот теперь уж точно я от вас не отстану, пока не узнаю, что за ужасные мысли вы таите в вашей прелестной головке. Да-да, ужасные, ваша милость, иначе бы вы не хмыкали так и не смотрели, – барон заступил мне дорогу и потребовал снова: – Немедленно, сию же минуту говорите, о чем подумали, иначе…

– Иначе? – уточнила я с вежливой улыбкой.

– Иначе я обижусь и никуда с вами не поеду, – ответил его милость и отвернулся, капризно оттопырив губу, будто маленький ребенок.

И я рассмеялась, глядя на эту детскую гримасу взрослого мужчины. Сама взяв его под руку, я развернула барона в сторону конюшен и вынудила идти рядом со мной.

– Вот видите, мой дорогой барон Гард, – заговорила я, – всегда приходится под кого-то подстраиваться. Сейчас вы совершенный Аметист. Вас оскорбило, что я пренебрегла вашими чувствами и сделала так, как мне было удобней, и теперь мне необходимо загладить свою вину, чтобы не пришлось искать другого спутника…

– То есть я – лошадь? – с искренним возмущением вопросил Фьер.

– Скорее уж конь, – поправила я. – Жеребец. Породистый, веселый, но с ранимой душой.

– Ну, знаете, – вот теперь он действительно был оскорблен. Впрочем, это был Фьер Гард, и он умел понимать шутки, даже если они были грубоваты. Он скосил на меня глаза и спросил ворчливо: – Стало быть, породистый жеребец? В этом, кстати, что-то есть, если не думать поверхностно.

Я вновь рассмеялась и накрыла его руку ладонью:

– Простите меня, ваша милость, я вовсе не хотела быть грубой и обидеть вас. Вы – мужчина, и мужчина, к которому я отношусь с глубокой симпатией и уважением. Это чистая правда.

– Вот теперь вы поманили меня лакомством, – фыркнул барон и закатил глаза. – И вы добились того, что я готов всё забыть, простить и даже подставить свою спину и доскакать, куда скажете.

– И я совершенно не хочу менять вас на кого-то другого, потому что с вами мне легко, – улыбнулась я. – Мой Аметист – прекрасный скакун, что уже показал на деле. Однако есть у него эта склонность к аферам и театральщине, но если он мне нравится, то зачем же мне менять его на кого-то другого?

– Однако фыркнули