Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

В небольшой деревушке за городом был сделан привал. Каторжникам принесли еду, и они, сильно проголодавшиеся в дороге, с жадностью набросились на нее.

Тургонель непрестанно потягивал вино в сторонке от солдат и каторжников. Когда же обед закончился, он с вызывающим видом подошел к каторжникам, осмотрел их пьяным злобным взглядом и приказал трогаться в дальнейший путь.

Марсель Парон, должно быть, пользовался особым вниманием капрала – тот постоянно наблюдал за ним. Тургонель явно путал его с Марселем Сорбоном и ждал удобного случая, чтобы исполнить пожелание герцога.

После двадцати часов безостановочного пути колонна прибыла в город Фонтенбло. Каторжники страшно устали, однако никто не смел сказать об этом. А капрал и солдаты не чувствовали усталости потому, что все время ехали верхом. К счастью, Тургонель приказал сделать в Фонтенбло привал.

На окраине города был трактир, а при трактире сарай. В него‑то и поместили каторжников. Утомленные люди как были связаны парами, так и повалились на солому. Многие заснули, даже не дотронувшись до пищи.

Охранники расположились возле сарая и ужинали с большим аппетитом. Тургонель же ушел в трактир, потребовал там вина и опустошал кружку за кружкой.

Каторжник Парон, знавший, должно быть, права каторжников, не хотел оставаться привязанным на ночь к своему товарищу.

– Эй вы, снимите веревку с моих рук! – потребовал он у солдат. – Разве вы не знаете, что на ночь нас надо развязывать?

Однако солдаты, не обращая внимания на его слова, продолжали ужинать. Тогда Парон поднялся на ноги и, двинув кулаком в бок своего товарища, не желавшего следовать за ним, потащил его за собой к солдатам.

– Вы что, не слышите? – закричал он. – Вы обязаны на ночь снять с нас веревки!

– Сегодня никого не будем развязывать, – ответил ему один из солдат. – Капрал приказал ни с кого не снимать веревок.

– Капрал? Что за капрал? – продолжал скандалить Парон, пришедший в ярость. – Что мне капрал? Я не хочу спать связанным и имею право требовать, чтобы меня развязали.

– Веди себя спокойно! – приказал ему один из солдат. – Не забывай, что ты каторжник и любая попытка к сопротивлению наказывается…

– Я требую того, чего имею право требовать! Позовите капрала! Он подтвердит, что я имею право требовать, чтобы меня развязали на ночь!

Солдаты посовещались между собой, и один из них пошел в трактир, где сидел Тургонель. Лицо его было уже багровым от чрезмерных возлияний.

– Что тебе? – недовольным тоном прорычал капрал.

– Я пришел доложить, господин капрал, что один из каторжников требует, чтобы с него на ночь сняли веревки, – ответил солдат.

– Как он смеет чего‑то требовать, пес поганый? – заревел Тургонель. – Каторжник ничего не смеет требовать, он останется связанным – и баста! Иди!

– Он требует, чтобы я позвал вас, господин капрал, и утверждает, что имеет право требовать.

– Тысяча чертей! – взорвался Тургонель. – Как он смеет, каналья!..

– Я обязан был доложить, господин капрал…

– Конечно, ты обязан был доложить… Идем. Я покажу этой собаке, что значит нарушать порядок… – ворчал Тургонель, выходя вместе с солдатом из трактира.

Большое количество вина, выпитого Тургонелем, привело его в сильное возбуждение. Подойдя к сараю, он толкнул ногой дверь и сразу же увидел стоявшего посреди сарая Парона.

– А–а, так это ты! – сказал он, вспомнив пожелание герцога Бофора. – Так–так… И чего же ты хочешь?

– Я имею право требовать, господин капрал, чтобы меня развязали на ночь, – ответил Парон.

– А я приказал, чтобы сегодня веревок ни с кого не снимали, – сказал Тургонель.

– Это против правил! – настаивал Парон. – Снимите с меня веревку!

– Сейчас ты, непокорный пес, получишь! – в бешенстве заорал капрал. – Заколите шпагами этого смутьяна! Это будет хорошим уроком для других!

Солдаты набросились на упрямого каторжника, и через несколько секунд он, обливаясь кровью, повалился на солому.

– Теперь он свободен! Теперь его требование выполнено! – со злобной усмешкой пробасил Тургонель, когда веревка была снята с руки истекавшего кровью каторжника. – Эй вы! – Капрал повернулся к остальным каторжникам, с ужасом глядевшим на тело товарища, которое билось в предсмертных судорогах. – Запомните, такая же участь ждет каждого, кто осмелится перечить начальству!

Несчастный Парон судорожно бился на окровавленной соломе в последних предсмертных конвульсиях. Над ним возвышалась туша торжествующего Тургонеля. Он был рад, что так быстро представился удобный случай исполнить желание герцога Бофора и таким образом заслужить его награду.

– Поезжай в город и скажи в карауле, что здесь казнен один из каторжников, – приказал он солдату, а сам, как ни в чем не бывало, пошел обратно в трактир допивать свое вино.

Вскоре солдат доложил Тургонелю о прибытии капрала из городского караула вместе с патрулем.

Тургонель встал из‑за стола и тяжелой походкой вышел во двор.

– Где каторжник? – спросил капрал из Фонтенбло.

– Вот он, – ответил солдат, открывая дверь сарая.

– Отнесите тело в помещение городского караула, – сказал Тургонель капралу. – И пошлите донесение в Версаль, что каторжник – а его имя я вам скажу – казнен в Фонтенбло.

Солдаты вынесли тело из сарая и положили его на носилки. Негодование так исказило лицо покойного, что его совершенно нельзя было узнать.

– Несите его в караульню, – приказал капрал. – И положите в погребе, так как сперва надо послать донесение в Версаль.

Солдаты подняли на плечи носилки с телом и понесли на городскую гауптвахту. Капрал же пошел вместе с Тургонелем в трактир, и там оба заказали по кружке вина.

– А теперь скажи, – обратился капрал к Тургонелю, – как зовут этого каторжника? Я ведь должен указать его имя при составлении донесения.

– Конечно, капрал, конечно! – согласился Тургонель и, вытащив из кармана список каторжников, положил его перед собой на стол и стал протирать глаза, словно, не мог разобрать мелкие буквы. – Прочитай‑ка мне, пожалуйста, подряд все фамилии, – попросил он капрала, – а я скажу имя казненного. При свете свечи я что‑то плоховато вижу.

Капрал взял список и стал читать имена каторжников. Когда он произнес: «Марсель Сорбон», – Тургонель коснулся его руки.

– Довольно! Вот этот, – сказал он.

– Значит, Марсель Сорбон, – повторил капрал, записывая имя. – Убит за сопротивление патрулю в пути следования на галеры.

– Совершенно верно, капрал! – подтвердил Тургонель. – И прибавьте еще – убит по приказу Тургонеля.