Царь царей - Уилбур Смит

- Голос леди Агаты превратился в тихое мурлыканье. “Я очень рада. Тогда вы не будете удивлены ничем из того, что он сказал и сделал. Вы, должно быть, уже все это знаете! Видите ли, он рассказал мне все по секрету, пока вы были в Англии и готовились к изданию вашей захватывающей маленькой книжки. Конечно, ничто из того, что я мог бы сказать о Пенроде, не удивило бы тебя, дорогая, но ради моей совести я должен быть уверен, что ты знаешь, что он сказал мне о твоей семье, и в особенности о твоей прекрасной, трагической старшей сестре. Ведь ее зовут Ребекка, не так ли?”

В течение следующих двадцати минут Агата говорила своим прекрасным, мелодичным голосом, в то время как мир Эмбер рушился вокруг нее. Каждое произнесенное ею слово пронзало наивное сердце Эмбер, как кинжал, выкованный из тончайшей дамасской стали. Когда Агата наконец замолчала и отпустила ее руки, Эмбер сразу же встала. Агата была похожа на хорошенькую кошечку на диване со своими пирожными и кремом, своей непринужденностью и элегантностью.

“Я . . . Я должна идти” - сказала Эмбер.

“Я думаю, так будет лучше” - ответила леди Агата, даже не потрудившись поднять глаза, вместо этого любуясь своими наманикюренными ногтями. - Ее голос был холоден.

Эмбер повернулась и вслепую бросилась к двери, не понимая, что она только что услышала, но в то же время веря каждому слову. Ей нужно было уйти, пока она не разрыдалась на глазах у всех этих людей. Ей это почти удалось, но модные маленькие сапожки снова выдали ее, и она поскользнулась на мраморной плитке у порога вестибюля. Один из официантов протянул ей руку, но он опоздал, и они упали вместе, а поднос с пустыми стаканами, который он держал в другой руке, с грохотом упал на пол. Даже струнный квартет перестал играть, чтобы обернуться и посмотреть на них, когда Эмбер с трудом поднялась на ноги.

“Я сожалею, я сожалею . . . Она оттолкнула протянувшиеся ей на помощь руки, сбежала вниз по ступенькам, вышла на яркий солнечный свет и села в первый же поджидавший ее экипаж. Ей удалось спросить номер в отеле "Шепард", и она снова откинулась на спинку кресла.

С веранды клуба "Гезьера" сливки англо-египетского общества провожали ее взглядом, сопровождаемые тихим музыкальным смехом леди Агаты.

•••

Когда Пенрод услышал, что красивая светловолосая англичанка заплатила Аднану за то, чтобы он украл у него часы и повел его в долгую погоню, сердце его похолодело.

Он отпустил мальчика и направился к темному колодцу лестницы, который должен был вывести его обратно на улицу. Аднан сгреб монеты из пыли и последовал за ним.

“Она сказала, что это была шутка! Вы, англичане, любите шутки?- Аднан сейчас пробовал свой английский. Его голос неожиданно отозвался эхом, когда они спустились в тень. После уличного шума было странно тихо.

- Отойди от меня!- Рявкнул на него пенрод, но мальчик не отставал и вприпрыжку побежал вниз по ступенькам. Пенрод спустился по лестнице и вышел в Главный Двор.

“Вы не хотите, чтобы меня арестовали? Может быть, вы тоже думаете, что это была хорошая шутка?”

Толпа, наблюдавшая за погоней и спасением снизу, теперь сгрудилась вокруг них. Аднан получил несколько мягких тумаков по макушке, а Пенрода похвалили и поздравили на арабском, английском и французском языках. Он слышал, как его называют воином, чудом, невидимые руки смахивали пыль с его мундира, люди хватали его за запястья, похлопывали по спине, благословляли. Пенрод продолжал идти вперед, пока толпа не расступилась и он не свернул на главный базар. Он ничего не видел и не слышал, пока другая рука не схватила его за рукав. Его охватило нетерпение, и он поднял кулак, чтобы ударить обидчика.

- Эй, хозяин, будь добр к Якубу!”

Пенрод опустил руку. Его зрение немного прояснилось, и он понял, что смотрит в лицо старого друга и союзника. Якуб провел его через пустыню в Хартум и, рискуя жизнью, помог Пенроду вырваться из рабства Османа Аталана. Пенроду удалось кивнуть в знак приветствия. Якуб внимательно осмотрел его лицо и нахмурился, затем переключил свое внимание на Аднана, который все еще бежал рядом с Пенродом. Похоже, новости о погоне уже достигли ушей Якуба.

“Ты украл у Абабдана Риджи? Ты что, с ума сошла, маленькая лягушка? Как ты думаешь, почему мы называем его "тот, кто никогда не возвращается"?”

“Мне не сказали его имени” - угрюмо сказал Аднан.

“Что же мне с ним делать, господин?- Спросил Якуб. - Бросить его в реку? Чтобы его заперли в тюрьме?

Если другие воры не съедят его, это сделают тараканы.”

- Дайте ему честную работу, если он может это сделать, - сказал Пенрод. Его голос звучал надтреснуто и глухо. “А теперь оставьте меня в покое, вы оба.”

Лавочники на узкой улочке подняли перед ним свои кофейные чашки, но Пенрод не обращал на них никакого внимания. Он отодвинул в сторону предложенные ему рулоны шелка и вместо этого вспомнил последнюю ночь, проведенную с Леди Агатой. Это было всего месяц назад, когда Эмбер еще жила в Англии. Агата предложила ему вместе покурить опиум, и он, изнывая от жара их любовных утех, согласился. Было очень приятно смотреть на нее, на ее тяжелые белые груди, свободно раскачивающиеся под шелковым халатом, когда она тщательно готовила лекарство; маленький коричневый пузырящийся шарик в чашечке трубки. Он думал, что наркотик переоценивают, хотя он вызвал приятную дымку и привнес более медленную, более чувственную ноту в их ласки. Легче было не торопиться, смаковать ее полное, зрелое тело под его влиянием. Зато . . . Что же произошло потом? Они лежали вдвоем в прохладной тени, пили прекрасное старое бренди, и он рассказывал ей о своих приключениях в Хартуме, о том, как соблазнил старшую дочь Дэвида Бенбрука Ребекку, лишив ее девственности так же легко, как можно сорвать спелую смоковницу с придорожного дерева. Он сказал Агате, что когда понял, что Ребекка тоже занималась любовью с Райдером Кортни, то решил, что ничем ей не обязан. С тех пор Ребекка, разумеется, стала шлюхой самого Махди, а после его смерти-кровного врага Пенрода, Османа Аталана. Неужели он употребил это слово - "шлюха"? Да, так оно и было.

Он