Валерий Ковалёв - Волчья стая

Ознакомительный фрагмент

На одну из них, главную, и носящую в штабе название «Викинг», в ходе боевого похода и предстояло зайти «Адмиралу Шееру», для доставки туда очередной партии боеприпасов, горючего и продовольствия.

На этот счет капитан 1 ранга Меендсен-Болькен получил личные инструкции руководившего действиями кригсмарине в Заполярье адмирала Губерта Шмундта.

Помимо прочего, они заключались в необходимости захвата в плен экипажей потопленных советских судов, в целях получения разведывательной информации о судоходстве и инфраструктуре русских в Заполярье.

— Определенная информация о Северном морском пути у нас имеется, — заявил Шмундт, прохаживаясь по кабинету. — Ее собрал вспомогательный крейсер «Комет» в 1940 году, плавая в полярных широтах.

Однако по данным «абвера», интенсивность судоходства противника там сейчас существенно возросла. Следовательно, нам нужны дополнительные сведения.

И учтите, Вильгельм, никаких записей, касающихся посещения «Викинга», в вахтенном журнале корабля быть не должно. А теперь последнее. От имени фюрера, вы вручите командиру группы базирующихся там лодок — капитану 3 ранга Отто фон Майеру Железный крест 1-го класса, которым он награжден за боевые действия в Северной Атлантике. Насколько я осведомлен, вы знакомы.

— Да, экселенц, он мой младший сокурсник по морскому училищу в Киле, и я буду рад выполнить это поручение.

— И так, за дело, капитан. Нас ждут великие дела!

Спустя трое суток, распрощавшись с эсминцами сопровождения и миновав северную оконечность Новой Земли, «Адмирал Шеер» благополучно вошел в Карское море. В отличие от штормового Баренцева, оно было спокойным и сплошь покрытым трудно проходимыми ледяными полями.

Пришлось поднимать в воздух палубный самолет «Арадо» и отправлять его для поиска прохода. Через несколько часов проход был найден, рейдер вышел на чистую воду и, завывая турбинами, двинулся в район пролива Ветлицкого, где по сведениям разведки ожидалось появление союзных кораблей, идущих с военной техникой и боеприпасами в северные порты русских.

Примерно в это же время, взяв курс на архипелаг Северная Земля[12], с острова Диксон вышел советский ледокольный пароход «Сибиряков». С началом войны он был включен в состав Беломорской военной флотилии и использовался для доставки различных грузов и специалистов на арктические базы и метеостанции.

Построенный на британской верфи в 1907 году, ледокол имел водоизмещение в 1383 тонны, был вооружен двумя 76-мм орудиями, парой «сорокапяток» и несколькими «эрликонами». Экипаж корабля состоял из тридцати двух краснофлотцев, под командованием старшего лейтенанта Анатолия Алексеевича Качарава. Это был опытный судоводитель, в совершенстве владевший искусством плавания в арктических широтах.

На Диксоне ледокол принял груз строительных материалов, оборудования и продовольствия, необходимых для строительства метеостанции на островах Северной Земли, группу военных синоптиков, предназначенных для работы на ней, а также бригаду строителей. Всего на борту находилось сто десять человек.

Море встретило корабль низкой облачностью, густым туманом и штормом, в связи, с чем командир усилил верхнюю вахту и сам не покидал ходовую рубку корабля.

На следующий день метеообстановка улучшилась, и старший лейтенант спустился в кают-компанию пообедать. Однако настроение у него было мрачное. В последнее время в Баренцевом и Карском морях отмечалась повышенная активность немецких подводных лодок, а отбункеровавшийся[13] на Диксоне ледокол немилосердно дымил, оставляя за собой жирный шлейф дыма. По этому поводу он даже сделал внушение сидящему напротив, за столом механику.

— А что я могу сделать? — развел тот руками. — Машина у нас старая, а уголь далеко не кардиф[14].

Впрочем, после горячего наваристого борща и макаронов по-флотски, настроение командира улучшилось, и он даже похвалил буфетчицу.

— Справедливо, — прогудел допивавший компот механик. — Хороший кок на судне, большое дело. Вот был до войны у нас случай, в Соломбале. Я тогда механиком на сейнере ходил. И был там поваром татарин — Муса. Все на камбузе пасьянсы раскладывал. Как ни зайдешь, сидит и над картами маракует. Мы с ним замучились — как только обед, ничего не готово.

— Муса! — кричат ему ребята, — где жратва?

А он, — чичас! — и ноль внимания.

— Те торопят, — давай обед, нам на вахту!

— Э-э, вашу маму, — шипит Муса, бросает карты и начинает шуровать на камбузе.

Через полчаса выглянет из раздатки и прорычит, — на первий зуп — кречка, на второй кащя — кречка! Забирай дарагой!

Так мы и питались всю путину: «зуп-кречка, кащя-гречка» или «зуп-пщенка, кащя-пщенка», думали совсем дойдем до ручки. Заставить приготовить что-нибудь другое, кока было невозможно.

Ну, ребята озлились и решили его проучить. На подходе к базе сговорились и намочили уксусом бумажки в гальюне. Утром Муса наведался туда и через пару минут, вылетел как метеор. Вломился на камбуз, заперся и взвыл не своим голосом.

В чем дело? — удивились парни и кулаками в раздатку. Тот ее открывает, и, придерживая штаны руками орет, — а-а цволич, билат, зарэжу! — а потом плюхается казенной частью в лагун с водой. Ржали мы все до упаду. А как только пришвартовались, Муса забрал свой паспорт у помощника и ходу. Даже расчета не взял.

Видя, что его байка понравилась, механик крякнул и хотел было начать другую, но в это время старшего лейтенанта срочно вызвали на мостик.

— Лево шестьдесят, неизвестный корабль, — встревожено доложил старпом.

— Что за черт? — пробормотал Качарава, вскидывая к глазам бинокль, — здесь не должно быть никаких судов.

Между тем, на смутно виднеющейся вдали громадине, заработал ратьер[15].

— Читай! — бросил старший лейтенант вахтенному сигнальщику.

— Ничего не пойму, товарищ командир, какая-то «абра-кадабра»[16], - произнес тот, напряженно всматриваясь в быстро чередующиеся вспышки.

— Радист, — приказал по переговорному устройству Качарава, — немедленно свяжитесь с Диксоном. Запросите наличие судов в этом районе.

— Товарищ командир, связь затруднена, корабль нас глушит, — доложил через минуту радист.

— Все ясно, — скрипнул зубами Качарава. — Это немец. Старпом, боевая тревога! Орудийные расчеты наверх!

Напряженную тишину в рубке разорвали колокола громкого боя и грохот матросских сапог по трапам.

Неизвестный корабль выбросил белесую шапку дыма, взял курс на «Сибирякова» и через секунду над его рубкой с шорохом пронесся первый снаряд.