Царь и Бог. Петр Великий и его утопия - Яков Аркадьевич Гордин
Царь и Бог. Петр Великий и его утопия читать книгу онлайн
Петр Великий, первый российский император, – одна из самых заметных и противоречивых фигур мировой истории. Годы правления Петра I – это эпоха реформ и кардинальных изменений, коснувшихся всех сфер жизни русского общества. Вместе с тем реализация планов царя по преобразованию России, превращению ее в мощную европейскую державу потребовала небывалых жертв. В жертву своей грандиозной мечте Петр I принес и собственного сына – царевича Алексея, наследника престола, обвиненного в заговоре против отца-самодержца.
Книга известного писателя, историка, публициста Якова Гордина, основанная на обширном документальном материале, погружает нас в Петровскую эпоху В центре внимания автора – личность монарха, движимого представлением о собственной высокой миссии и пользующегося неограниченной властью, а также сложный, постепенно возникший и неразрешимый конфликт между ним и его сыном. Личная трагедия Петра I – «дело» царевича Алексея и его убийство – имела серьезные последствия для русской истории и до сих пор нуждается в осмыслении.
Издание снабжено вклейкой с иллюстрациями и будет прекрасным подарком всем любителям отечественной истории.
По подсчетам Луппова, библиотека Алексея состояла по меньшей мере из трехсот шестидесяти книг, не считая содержимого сундука. Русских книг было не менее пятидесяти. «Но, по-видимому, – оговаривается историк, – книг было значительно больше…»[85]
Сергей Павлович Луппов был исследователем тщательным и честным. На него давила официально утвержденная репутация Алексея Петровича, но, хорошо представлявший себе характер интересов царевича, он старался быть объективным, отдавая неизбежную дань общепринятому взгляду.
Он писал: «Алексей Петрович вошел в историю как противник Петровских реформ, знамя реакционной оппозиции преобразованиям Петра. Однако это не дает оснований считать его необразованным человеком, противником просвещения. 〈…〉 Такие люди не отрицали пользы просвещения и преобразований, но им казалось, что Россия при Петре двигается слишком быстрыми шагами. 〈…〉 Таким образом, царевич предстает перед нами не как ретроград, а как образованный человек, хотя и реакционных политических взглядов»[86].
6
С августа по октябрь 1714 года Алексей лечился в Карлсбаде. В Петербург он вернулся в декабре.
Как и в Кракове, в Карлсбаде Алексей много читал. В материалах следствия сохранился уникальный по своей смысловой нагрузке документ: «Собственноручные выписки царевича Алексея Петровича из „Барониуша“».
Историки, как правило, пренебрежительно отзываются об этих занятиях царевича, между тем то, что он выписывал из обширного труда, объясняет чрезвычайно многое как в настроении Алексея в канун грозных для него событий, так и в его оценке происходящего в России.
Кардинал Чезаре Баронио, или Цезарь Бароний, крупный церковный деятель и политик, духовник папы римского и глава Ватиканской апостольской библиотеки, в конце XVI – начале XVII века создал двенадцатитомный труд «Церковные анналы». Но это была не только история церкви с момента основания до конца XII века. Собственно церковную историю многознающий Бароний поместил в общий контекст, уделяя немалое внимание взаимоотношениям духовных и светских властей.
Алексей читал «Анналы» с пером в руке, извлекая из этого обширного и насыщенного многообразными сведениями сочинения то, что ему казалось актуальным.
Он читал «Анналы» в польском переводе, сделанном иезуитом Петром Скаргой, проповедником-эрудитом, политическим советником польского короля Сигизмунда III. У Скарги была своя концепция взаимоотношений внутри церкви, и он не только переводил, но и комментировал Барония. И Алексей постоянно с ним полемизирует.
Вообще эти выписки и его комментарии к ним свидетельствуют, помимо прочего, о безусловной начитанности царевича в отношении истории церковной и истории вообще.
Но главным для него, разумеется, была не демонстрация своих знаний, тем более что выписки эти он не собирался обнародовать. Это был материал для обдумывания и поисков исторических аргументов в мысленном споре с отцом.
Выписки можно разбить на несколько сюжетно-смысловых групп. Первая и лично для него наиболее значимая, безусловно, ориентирована на обострившиеся отношения с мачехой.
«Максим Цесарь убит от того, что поверил себя жене, и о сем ту главу всю не без пользы честь». Речь идет об императоре Петронии Максиме, организовавшем убийство своего предшественника и женившемся на его вдове Лицинии Евдоксии. А Лициния призвала могущественного короля вандалов Гейзериха, чтобы отомстить за смерть мужа. В результате Рим был захвачен вандалами и разграблен, а Максим растерзан возмущенными горожанами.
«Убиение Альбоина Короля Лангобардов от жены его и ее смерть чудна». Альбоин, основатель королевства лангобардов в Италии, женился на дочери убитого им вождя германского племени гепидов Розамунде. Он погиб в результате заговора, организованного Розамундой, мстившей за смерть отца. Оба раза коварство женщин соответствовало коварству и жестокости преданных ими мужей. Максим запретил Лицинии оплакивать убитого мужа, а Альбоин заставил Розамунду пить из чаши, сделанной из черепа ее отца.
Алексей, штудируя Барония, постоянно возвращается к драматическим семейным сюжетам разных стран и эпох.
«Феофилово явление, что праведен (ложное), что погубил возведших отца его на царство, и изгнание мачехи, которую отец его беззаконно взял монахинею из монастыря, паки в монастырь». История византийского императора Феофила была, разумеется, значительно сложнее, но Алексею важны были символы, знаковые для его собственной судьбы персонажи: отец, мачеха, монахиня, монастырь… «…Изгнание мачехи…»
«…Погубил возведших отца его на царство…» Первым деянием после воцарения Феофила была казнь сподвижников его отца, убивших предшествующего императора.
«Феофила Цезаря смерть и разверзание уст и прочая, подобна нашему повествованию о нем». Согласно легенде, Феофил, сурово расправлявшийся с почитателями икон, на смертном одре раскаялся и просил прощения за гонения на истинно верующих. «…Разверзание уст…»
Драмы в царственных семьях – постоянно воспроизводимые царевичем ситуации.
«Лотариус отца своего отставил от Цесарства Людовика». Император Священной Римской империи Лотарь I действительно низложил своего отца Людовика Благочестивого. Это, правда, привело к тяжелым потрясениям, и Лотарь получил полную власть только после смерти отца. Но Алексею важно было обнаружить исторический прецедент.
Один из постоянно встречающихся мотивов, выявляемых Алексеем в текстах Барония, – преступления монархов против церкви и кара за эти преступления.
«Уалентиан Цесарь убит за повреждение уставов церковных и за прелюбодеяние». Возможно, Алексей имеет в виду императора Восточной Римской империи Валента, действительно грубо вмешивавшегося в жизнь церкви и погибшего в сражении с готами. Но важна не историческая достоверность, а опять-таки прецедент.
«Хильперик, Французский Король, убит для отъему от церкви имения». Король франков Хильперик действительно презрительно относился к церковным иерархам, завидуя их состоятельности, и не гнушался возможностью воспользоваться церковным имуществом. И действительно был убит в результате заговора.
Для Алексея было немаловажно и то, что в заговоре обвиняли жену Хильперика Фредегонду, коварную интриганку, приказавшую убить сына короля от предшествующей жены. На нее Алексей обратил особое внимание: «Фредегунды, наложницы Хильперика, Короля, хитрость, что сделала, чтобы жена его свою дочь от купели приняла, и того ради от мужа отлучила, и сама за него вышла».
«Никифор, цесарь Греческий, с Архиреев поборы брал и палаты хорошие ломал, а на местах их конюшни делал». Никифор II Фока действительно старался умерить доходы церкви в пользу государства и населения. Его разумная экономическая политика вызвала недовольство и знати, и высшего духовенства, и монашества. Душой заговора стала жена императора Феофано. Никифор был свирепо убит.
«Софья Цесарева от злости по голове мертвого топтала». Эта выписка возникает внезапно – вне связи с соседними текстами. Не очень понятно, кого имеет в виду Алексей. Но ему важно продемонстрировать патологическую жестокость женщины во власти.
Вообще тема женского коварства, пагубной роли женщин в самых разных исторических ситуациях – сквозная.
«Махометанскее злочестие чрез баб расширилось, которыя для лживаго
