Книга без названия - Юрий Валерьевич Литвин

– Еще через несколько мгновений он покатился с пригорка под обутые в сандалии ноги римской «черепахи».

– Вали еще, Ванюшка! Давай не задерживай!

Тяжелые стволы покатились сначала медленно, потом быстрее…

Со своего возвышения я увидел, как четкие линии сомкнутых щитов качнулись, потом разорвались, пришли в движение, и грозная «черепаха», рассыпавшись как карточный домик обратилась в кучку разъяренных римлян. Часть их, придавленная бревнами, осталась лежать на земле, остальные же быстро перестраивались. А на их уже с гиканьем, уханьем и неведомой матерью неслись крепкие мужички в вылинявших и местами прикрытых кольчугой гимнастерках. С короткими палашами в мозолистых, привычных к работе руках…

Очередная атака была отбита. Мужики сели перекурить. И вытирая пот, потянулись за табачком. Солнце палило немилосердно.

–Эх, Кузю бы сюда…– вздохнул Красиков, – с пулемета как шандарахнул бы по этим павлинам.

– Ага, еще б минометов парочку…– вроде бы поддержал его Карпов.

– Слыхал чего Батя сказал?.. Спецзадание. Без всякого огнестрельного оружия.

– Красиков понизил голос:

– Непонятно оно все-таки…

– Карпов сплюнул:

– Ясно, что дело темное. А приказ есть приказ.

Красиков продолжал шептать:

– А вот Володька, давеча, пистолет протащил. Нынче щелкнул пару раз и амба…

– Чего амба?

– Пистолету амба. Чуть руку не оторвало…Слышь, Карпов, где ж мы все-таки? На Россию не похоже…

– Не похоже, – кивнул тот, – на Россию точно не похоже…может Крым?

– Да не…– Красиков зевнул, – в Крыме я был, не такое там…

– То раньше было не такое, а теперь все такое…– Он злобно глянул на свой меч,– выдали, блин палочки…мух погонять.

И тут внимание его привлек знакомый до боли звук. Поначалу, будучи тихим, звук нарастал, приближался, потом из дымки вынырнули объемные тени.

– Е-мое…– Карпов и остальные бойцы внимательно вглядывались в серую мглу, – Бля буду, танки!

– Какие танки, Карпов? – на лице Красикова обнаружилась полная растерянность и непонимание происходящего. – Комбат говорил, нету тут танков!

– Нету, нету,– сплюнул боец, – мало ли…говорю, танки.

Напряженная тишина нависла над позицией. Бойцы переглядывались и сжимали теперь такие бесполезные мечи, глядя на приближающиеся с лязгом железные коробки.

–Хана, братки, – веско произнес сибиряк Матвеев.

–Отходим? – шепнул Красиков.

Танков было два. Как и почему они появились здесь, было непонятно. Очевидно, «черные» нарушили Соглашение и лишь им ведомым образом сумели протащить два обезумевших «тигра» на поле сражения. Благо хоть пулеметы и пушки у них не работали. Пока. А там как знать? Танки шли прямо на позицию красноармейцев, по дороге равнодушно прессуя тела римских легионеров.

– Отходим, отходим…– шептал Красиков, тем не менее, не трогаясь с места.

И тут он увидел, как Карпов пригнулся и вдруг опрометью бросился к разбитой телеге, стоявшей метрах в двадцати в глубине позиции.

–Куда, ччерт!..– крикнул было Матвеев, – Без приказа, куда?

Карпов отмахнулся и скоро вернулся со свертком, который бережно прижимал к животу.

– Эй, малохольный! – поманил он Красикова и развернул свои тряпки. Тускло блеснуло стекло.

– Бери, твою мать! Твой правый, мой левый. И осторожненько, через овражек. Да по бензобаку цель. Больше «зажигалок» нету. Я и эти случайно припас…

– Ну, ты и …

– После сочтемся,– подмигнул Иван, – после…

Через несколько минут, объятые пламенем машины уныло затарахтели в сторону Газы. А поджаренный экипаж добивали томагавками подоспевшие на помощь красноармейцам краснокожие ирокезы. Лица их были вымазаны сажей, и боевая раскраска смешалась с мазутом.

* * *

…Когда я срывал третью печать, количество трупов в долине уже превысило все мыслимые и не мыслимые пределы.

Но бой становился все жарче. Поначалу немного наметилось наше преимущество, но оно быстро таяло. Печати уже не давали необходимой энергии. Четвертая и пятая порции ушли, похоже, прямо в космос. И где-то за сотню парсеков от нас наверняка вспыхнула сверхновая.

«Где ты, Огест!» – с тоской произнес я про себя. И поглядел туда, где должен был находиться Гордон, предчувствуя недоброе в отношении тех неприятных сюрпризов, которые он нам наверняка сегодня приготовил.

Впрочем, сегодня ли? Я уже сомневался в том, какой сейчас день. Время остановилось. Оно перестало существовать. Все смешалось, заклинилось, завертелось и летело куда-то, как охваченный пламенем гоночный автомобиль великого Феррари.

В пропасть, в пропасть, в пропасть…

* * *

…С шестой печатью я отправил в бой свой последний резерв.

Я знал их по именам. Я воевал вместе с ними и умирал вместе с ними.

Жоффрей, Леонардо, Святой Жуинвиль, Климентий, Ромуальд… вы всегда были со мной. Их вел брат Норман.

А вот и сюрприз от Гордона. Навстречу тамплиерам клинообразно выступил резерв противника. Блистательные, зашитые в броню тевтонцы. Словно для издевки он приберег их на закуску.

На плащах у них были те же кресты, что и у нас…

Я сплюнул и краем глаза увидел, как прорвавшийся к нам в тыл отряд на красных драконах рубит наших музыкантов.

«Эх, короста!» – сказал кто-то прямо с неба, и я оседлал коня, отшвырнул бесполезный теперь таз и опустил на лицо забрало.

Потом я сорвал седьмую печать и открыл книгу уже в седле.

Что-то неуловимо изменилось. Кто-то смотрел на меня сквозь черный дым. Я чувствовал этот взгляд.

Я чувствовал, что знаю глядящего на меня.

– Гордон? – произнес я, слегка пришпоривая коня.

В ответ лязг железа.

Брат Кларк промчался мимо, пронзенный копьем. Утыканный стрелами Филипп уже не реял над полем битвы, а лежал погребенный телами где-то в левой части долины. Дэвид давно пропал из поля моего зрения, и я не знал что с ним.

Взгляд проникал внутрь меня. Потом я понял, это был солнечный луч, жаркий как лазер. Он полоснул сквозь не оседающую пыль, и дымные клочья стали дробиться, исчезать, рваться на части. Вдруг стало совсем светло. Словно молотом ударило по ушам. Я сжал их и потряс головой.

Это была тишина. Как-то разом все смолкло.

Рядом я увидел парнишку, совсем юного еще. Как он очутился здесь? Он смотрел широко открытыми глазами куда-то за спину мне. И чуть вверх.

Медленно, словно боясь что-то разрушить внутри себя, я оглянулся.

Высокий мужчина в черной безрукавке и потертых джинсах стоял на вершине холма. Он был вполне обычен и немного похож на тех многочисленных хиппи, столь популярных в свое время.

Он был абсолютно, беспрекословно чужд всему этому средневековью, царящему в долине.

И кажется каждый, сжимающий в руке меч человек, и нечеловек, вдруг понял, что глупо, очень глупо он выглядит в глазах этого хиппи с незамысловатым цветочный венком на левом запястье.

И парнишка, стоящий рядом, и великан-норвежец с тяжелым топором, вдруг разжали закостеневшие пальцы,