Фараон - Уилбур Смит

Гитион на своих флотилиях. Сверкая на лазурной воде своими морозными белыми парусами, они бросили якоря у берега. Порт Гитиона был теперь так забит кораблями, что можно было переходить с одного борта на другой, перешагивая через узкие щели, разделявшие их корпуса.

Постепенно открытые поля вдоль берегов реки Гуротас заполнились палатками и убежищами множества вооруженных воинов, прибывших на берег, и долина наполнилась эхом ударов мечей о щиты и шлемы и криками инструкторов, призывавших свои легионы к более решительным действиям.

Каждый день я часами бродил по горным вершинам, высматривая в толпе один-единственный парус - Барк Левантийского торговца, возвращавшийся с юга и несший требования фараона Аттерика. Прошло еще несколько недель ожидания, прежде чем я наконец разглядел характерные синие паруса далеко в водах залива. Эта окраска получена из соков редкой морской улитки и обладает способностью защищать от опасных морей и еще более опасных корсаров. Я надеялся против всякой надежды, что это видение было хорошим предзнаменованием, но я сомневался, что это было так, учитывая, откуда оно пришло.

Гавань была слишком переполнена, чтобы можно было добраться до "Леванта". Мне пришлось грести в маленькой рыбацкой лодке, чтобы встретить его. Бен-Закен, так его звали, признал, что он принес послание от Фараона Аттерика Бубастиса Великого и Доброго – еще одного из неверных имен Аттерика. Однако он отказался передать его мне. Он настоял на том, чтобы лично доставить его королю Гуротасу, как это было его торжественным и клятвенным долгом. Я знал, что он также считал своим священным долгом забрать у Гуротаса каждый дебен своей награды. Я попытался возразить ему, чтобы он позволил мне взглянуть на послание, чтобы я мог передать самые печальные его части Гуротасу и Техути в мягкой и дипломатичной манере, но он был непреклонен.

Бен Закен и я поехали вверх по долине к цитадели, где нас с нетерпением ждали родители Серрены. Последовала короткая задержка, пока Бен-Закен отсчитывал, а затем спорил о размере своей награды, но Гуротас обратил на него всю свою ярость, и он удалился с болезненным выражением лица, бормоча жалобы на такое жестокое обращение.

Когда Гуротас, Техути и я остались одни в зале Совета, Гуротас сломал печать на маленьком алебастровом сосуде, который прислал нам Аттерик. В нем лежал свиток папируса и запечатанный флакон из непрозрачного зеленого стекла, вроде тех, в которых я и другие ученые врачи храню наши самые редкие и ценные лекарства или образцы.

Гуротас положил эти, казалось бы, мирские предметы в центр стола, и мы некоторое время молча смотрели на них. Затем Техути тихо сказала: "Это пугает меня. Я не хочу знать, что в них. Но я чувствую зло, которое они содержат.’

Ни Гуротас, ни я не ответили ей, но я знал, что все мы чувствовали то же самое.

Наконец Гуротас, казалось, встряхнулся, как будто он очнулся от кошмара. Он вытер лицо ладонью и моргнул, словно пытаясь прочистить глаза. Он потянулся за свитком папируса и осмотрел скреплявшую его восковую печать. Затем он вытащил кинжал из ножен на поясе и провел острием под печатью, отколов ее от папируса. Свиток негромко затрещал, когда он развернул его и поднес к свету из высокого окна. Губы Гуротаса зашевелились, когда он начал читать про себя иероглифы на странице.

- Нет! - Резко сказала Техути. ‘Читай его вслух. Я также должна знать, каково его содержание.’

Гуротас растерялся, услышав ее требование. ‘Я пытался защитить тебя.’

- Прочти это!- Повторила Техути, он поморщился, но потом сдался и начал читать вслух.

ДЛЯ ЗАРАСА И ХУЭЯ:

ТРУСЛИВЫЕ ДЕЗЕРТИРЫ ИЗ СЛАВНОЙ АРМИИ ЕГИПТА.

У МЕНЯ ЕСТЬ МАЛЕНЬКАЯ ШЛЮХА ПО ИМЕНИ СЕРРЕНА. ОНА В МОЕЙ САМОЙ ГЛУБОКОЙ ТЕМНИЦЕ, ГДЕ ТЫ НИКОГДА ЕЕ НЕ НАЙДЕШЬ. ОДНАКО Я ГОТОВ ОБМЕНЯТЬ ЕЕ НА СЛЕДУЮЩИЕ СООБРАЖЕНИЯ.

ПУНКТ ПЕРВЫЙ. ТЫ ВЕРНЕШЬ МНЕ СУММУ В ТРИСТА ЛАКХОВ СЕРЕБРА. ЭТО ИМЕННО ТА СУММА, КОТОРУЮ ВЫ, КАК МЛАДШИЕ ОФИЦЕРЫ В АРМИИ МОЕГО ОТЦА ФАРАОНА ТАМОСА, УКРАЛИ У МЕНЯ ЗА ГОДЫ, ПРОШЕДШИЕ С ТЕХ ПОР, КАК ВЫ ДЕЗЕРТИРОВАЛИ ИЗ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ЭТОГО САМОГО ЕГИПТА.

ПУНКТ ВТОРОЙ. ВЫ ПЕРЕДАДИТЕ МНЕ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРОГО ОШИБОЧНО НАЗЫВАЕТЕ ПРИНЦЕМ РАМЗЕСОМ. ЭТОТ ПРЕСТУПНИК НА САМОМ ДЕЛЕ - ЖАЛКИЙ РАБ, ПРЕТЕНДУЮЩИЙ НА ЦАРСКУЮ ЕГИПЕТСКУЮ КРОВЬ. ОН ПОКИНУЛ СВОЙ ПОСТ В АРМИИ ЕГИПТА. ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ ОТДАН В МОИ РУКИ, ЧТОБЫ БЫТЬ НАКАЗАННЫМ С КРАЙНЕЙ ПРИСТРАСТНОСТЬЮ.

ПУНКТ ТРЕТИЙ. ВЫ ТАКЖЕ ПЕРЕДАДИТЕ МНЕ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРОГО ВЫ ОШИБОЧНО НАЗЫВАЕТЕ ГОСПОДИНОМ ТАИТОЙ. ЭТО СУЩЕСТВО НА САМОМ ДЕЛЕ НЕКРОМАНТ И ПРАКТИКУЮЩИЙ ТЕМНЫЕ И ЗЛЫЕ ИСКУССТВА КОЛДОВСТВА. ВДОБАВОК ОН - ЖАЛКИЙ РАБ, СБЕЖАВШИЙ ОТ СВОЕГО ГОСПОДИНА. ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ ДОСТАВЛЕН КО МНЕ, ЧТОБЫ БЫТЬ НАКАЗАННЫМ С КРАЙНЕЙ ПРИСТРАСТНОСТЬЮ.

У ВАС ЕСТЬ ОДИН МЕСЯЦ, ЧТОБЫ ОТВЕТИТЬ НА ЭТИ МОИ ТРЕБОВАНИЯ В ПОЛНОМ ОБЪЕМЕ. КАЖДЫЙ МЕСЯЦ, КОГДА ВЫ НЕ УЛОЖИТЕСЬ В ЭТОТ СРОК, Я БУДУ ПОСЫЛАТЬ ВАМ НАПОМИНАНИЕ. ПРИЛАГАЮ ПЕРВОЕ ИЗ ЭТИХ НАПОМИНАНИЙ В ЗЕЛЕНОМ СТЕКЛЯННОМ ФЛАКОНЕ.

ФАРАОН УТТЕРИК БУБАСТИС ИЗ ЕГИПТА (ТАКЖЕ ИЗВЕСТНЫЙ КАК НЕПОБЕДИМЫЙ)

Все трое посмотрели на безобидный на вид зеленый стеклянный флакон, стоявший в алебастровом кувшине. Именно Техути нарушила ужасную тишину, которая держала всех нас в плену.

‘Не думаю, что смогу вынести это еще долго. Я знал это существо, Аттерика. Он был первенцем моего брата фараона Тамоса, что делает его моим племянником. Он был болезненным и робким ребенком, поэтому я считала его безобидным. Как печально, что я недооценила его. Он - воплощение всякого зла.- Она говорила шепотом, который прерывался ее сдавленными рыданиями, так что едва можно было разобрать слова. Но она не сводила глаз с зеленого стеклянного флакона. - Я содрогаюсь при мысли о том, что он нам прислал. Открой его, пожалуйста, Таита.’

‘Один из нас должен, - согласился я, взял флакон и осмотрел пробку. Я увидел, что он вырезана из мягкого дерева и запечатана в горлышко флакона пчелиным воском. Я осторожно повернул его, чтобы сломать печать, и пробка выскочила сама по себе с тихим шипением, как будто приводимая в движение газом. Я вывалил содержимое на стол, и мы втроем уставились на него в ужасном молчании.

Это был человеческий указательный палец. Он был разорван на третьем суставе. Он было тонким и изящным, а кожа гладкой и безупречной - палец молодой аристократки, не испорченный ни трудом, ни заботой.

Техути издала пронзительный вопль отчаяния и отпрянула