Генри Хаггард - Нада

— А где Нада, сестра моя? — спросил он.

— Твоя мать Макрофа и сестра Нада умерли, Умслопогас. Они погибли, убитые племенем галакази, которые живут в Земле Свази!

— Я слыхал об этом народе, — отвечал он, — и Галази-Волк знает его. Он еще должен отомстить им — они убили его отца; я также теперь жажду мщения за то, что они умертвили мою мать и сестру. О Нада, сестра моя! Нада, сестра моя! — И этот огромный человек закрыл лицо руками и стал качаться взад и вперед.

Отец мой, мне пришло в голову объявить всю правду Умслопогасу и сказать, что Нада ему не сестра, что он мне не сын, а сын Чаки, которого рука моя умертвила. Но я ничего не сказал, о чем горячо жалею теперь. Я ясно видел, как велика была гордость и высокомерно сердце Умслопогаса. Если бы он узнал, что трон Земли Зулу принадлежит ему по праву рождения, ничто не удержало бы его — он открыто восстал бы против Дингаана; мне же казалось, что время еще не наступило. Если бы я знал за год до этого, что Умслопогас жив, он занимал бы место Дингаана; но я не знал, и судьба распорядилась иначе. Теперь же Дингаан был королем и имел в своем распоряжении много войск; я его постоянно удерживал от войны, как я уже рассказывал, когда он хотел предпринять набег на свази. Случай прошел, но может подвернуться другой, а до той поры я должен молчать. Лучше всего свести Дингаана и Умслопогаса, чтобы Умслопогас стал известен во всей стране как великий вождь и лучший воин. Тогда я похлопочу, чтобы его избрали индуной и начальником войск, а кто командует войсками, уже наполовину король!

Итак, я молчал обо всем этом, но, пока не настала ночь, Умслопогас и я сидели и беседовали, передавая друг другу все случившееся с тех пор, как его унес лев. Я рассказал ему, как были убиты все мои жены и дети, как меня пытали, и показал ему мою белую и иссохшую руку. Я рассказал о смерти Балеки, сестры моей, и всего племени э-лангени, о том, как я отомстил Чаке за зло, причиненное мне, как сделал Дингаана королем и как сам стал первым человеком в стране после короля, хотя король боялся и не любил меня. Но я не сказал ему, что Балека была его матерью.

Когда я окончил свою повесть, Умслопогас рассказал свою — о том, как Галази спас его от львицы, как он сделался одним из Братьев-Волков, как победил Джикизу и сыновей его, стал вождем племени Секиры и взял в жены Зиниту.

Я спросил его, почему он все еще охотится с волками, как я видел прошлую ночь. Он отвечал, что в округе больше не осталось врагов, и от безделья на него иногда находит тоска, тогда он должен встряхнуться, охотиться вместе с Галази, мчаться с волками, и только таким образом успокаивает он свою душу.

Я возразил, что укажу ему на лучшую дичь, потом спросил его, любит ли он жену свою Зиниту. Умслопогас отвечал, что любил бы ее больше, если бы она меньше любила его; она ревнива и вспыльчива и часто огорчает его.

После того как мы поспали немного, он вывел меня из хижины; и меня и моих спутников угостили на славу; во время пира я беседовал с Зинитой и Галази-Волком. Галази очень мне понравился. Хорошо в битве иметь такого человека за спиной. Но сердце мое не лежало к Зините. Она была высока и красива, но глаза у нее были жестокие, вечно следящие за Умслопогасом, моим питомцем; я заметил, что тот, который ничего не боялся, по-видимому, боялся Зиниты. Я также ей не понравился, особенно когда она убедилась в дружеских чувствах Убийцы ко мне, она немедленно стала ревновать, как ревновала его к Галази. Будь то в ее власти, она быстро избавилась бы от меня. Итак, сердце мое не лежало к Зините, но даже я не предчувствовал тех несчастий, причиной которых она стала.

XXIV. Избиение буров

Утром я отвел в сторону Умслопогаса и сказал ему:

— Сын мой, вчера, когда ты еще не узнавал меня, ты дал мне поручение к королю Дингаану. Если бы оно дошло до ушей короля, то навлекло бы смерть на тебя и весь твой народ. Дерево, стоящее одиноко в поле, думает, что величина его огромна и что нет тени, равной той, которую оно дает. Но на свете есть другие большие деревья. Ты подобен этому одинокому дереву, Умслопогас, но верхние ветки того, кому я служу, толще твоего ствола, и под его тенью живут дровосеки, которые рубят слишком высоко выросшие деревья. Ты не можешь драться с Дингааном, хотя, живя здесь одиноко в пустынной стране, и кажешься огромным в своих собственных глазах и в глазах твоих приближенных. Умслопогас, помни одно: Дингаан ненавидит тебя за те слова, которые ты велел дураку Мезило передать умершему Черному, он слыхал твой вызов и теперь мечтает погубить тебя. Меня он прислал сюда только для того, чтобы избавиться от моего присутствия, и какой бы ответ я ни принес, конец будет один — ты вскоре увидишь у своих ворот целое войско!

— Так стоит ли говорить об этом, отец? — спросил Умслопогас. — Что суждено, то и случится. Я буду ждать здесь войска Дингаана и сражаться насмерть!

— Нет, сын мой, можно убить человека не только ассегаем, кривую палку можно выпрямить на пару. Я бы хотел, Умслопогас, чтобы Дингаан любил тебя, чтобы он не убил, а возвеличил тебя, чтобы ты вырос великим в его тени. Слушай! Дингаан, конечно, не то, что Чака, но он жесток не менее Чаки. Дингаан — глупец, и весьма вероятно, что человек, выросший в его тени, сумеет заменить его. Я мог бы стать этим человеком, но я стар, изнурен горем и не желаю властвовать. Ты молод, Умслопогас, и нет тебе подобного во всей Земле Зулу. Есть также другие обстоятельства, о которых нельзя говорить, но которые могут послужить тебе ладьей, чтоб доплыть до власти!

Умслопогас зорко взглянул на меня, он был властолюбив в то время и желал стать первым среди народа. Могло ли быть иначе, когда в его жилах текла кровь Чаки?

— Каковы твои намерения, отец? — спросил он. — Каким образом можно привести в исполнение твой план?

— Вот каким образом, Умслопогас. В Земле Свази, среди племени галакази, живет девушка по имени Лилия. Говорят, она удивительная красавица, и Дингаан страстно желает получить ее в жены. Недавно Дингаан посылал посольство к вождю галакази, прося руки Лилии, но вождь галакази отвечал дерзкими словами, что они не отдадут в жены зулусской собаке свою красавицу. Дингаан разгневался и хотел собрать и послать свои войска против галакази, чтобы уничтожить их и завладеть девушкой; я же удержал его под тем предлогом, что теперь не время начинать войну. По этой причине Дингаан возненавидел меня. Понимаешь ли теперь, Умслопогас?

— Не совсем, — отвечал он. — Говори яснее.

— Полуслова лучше целых слов в нашей стране. Слушай же! Вот мой план: ты нападешь на племя галакази, уничтожишь его и отведешь девушку к Дингаану в знак мира и дружбы!