Дорогой интриг - Юлия Цыпленкова

– Ну, держитесь, ваша милость, – в притворной угрозе пообещал Гард. – Щадить не буду.

– Очень на это надеюсь, ваша милость, – ответила я и добавила, значительно понизив тон: – Я хочу получить удовольствие от игры.

– Я вас услышал, – хмыкнул барон, разом разгадав причину моего призыва. – Только уж обещайте не обижаться, если невольно сделаю вам неприятно. Я и вправду легко и быстро увлекаюсь.

– Клянусь, – улыбнулась я. Гард обернулся к остальным игрокам:

– У кого мяч?

И мяч полетел в противоположную сторону поля. Так как нас играло шестеро, а игроки из противоположных лагерей должны быть смешаны, то делились мы следующим образом. Я и графиня Энкетт – супруга одного из сановников Его Величества, а также одна из четырех анд-фрейлин, были представителями нашего лагеря на этой стороне, а на противоположной как раз оказалась Керсти. Барон же был из вражеского стана, и пара его союзниц стояли по бокам от баронессы Вендит. Мяч бросила графиня, но заметно расстроенная Керстин его упустила, и фрейлины занялись своей вялой борьбой. Выиграла вторая анд-фрейлина, и команда его милости записала на свой счет очко. А потом мяч полетел в нас.

Барон успел первым, он уже потянулся, чтобы поймать мяч, но я ударила древком своего ловца по ловцу противника, и упущенный снаряд, отскочив от ободка, на который была натянута сетка, покатился по траве. Однако поймать мяч я всё равно не успела, потому что Гард обогнал меня в два широких шага, заступил дорогу и… я оттолкнула его бедром, а после катнула мячик в сторону графини Энкетт. Ее сиятельство подставила сачок, и мы заработали очко.

– Браво, Шанриз! – намеренно громко воскликнула герцогиня.

– Маленькая негодница, – барон нацелил на меня сачок. – Теперь я окончательно вас понял.

Я отсалютовала ему ловцом, и игра закипела. И если поначалу страсти накалялись только на нашей стороне, то вскоре увлеклись и фрейлины, стоявшие напротив. Теперь наши возбужденные голоса перекрывали голос ее светлости, занимавшейся всё это время привлечением королевского внимания, более ее усилий не требовалось. Да и сама герцогиня, вдруг заинтересовавшись, увлеклась батфленом, забыв про свои интриги. Она умудрялась переживать за всех сразу:

– Шанриз, не поддавайтесь! Фьер, да что же вы за растяпа такой! Керстин, мяч у вас перед глазами! Альена, вы там не умерли? Совершенно не шевелитесь! Как же так можно, дамы, как же так?! Вы совершенно не умеете играть! Зачем я отдала ловца?! О-о, мои бедные нервы!

– Ваше сиятельство, ваша милость! – вторили герцогине возмущенные возгласы барона Гарда, когда мы с графиней Энкетт налетели на него с двух сторон. – Я уже и не знаю, жив ли я!

– Как вам не совестно, ваша милость, – сопя, отвечала графиня, – в вас совершенно нет совести, немедленно уберите ловец от мяча и отдайте его хрупким женщинам.

– Хрупким?! – восклицал он потрясенно. – Баронесса, вы пытаетесь насадить меня на вертел?

– Вы обещали не жаловаться, – отмахивалась я, пихая в борьбе барона ручкой ловца в живот уже в третий раз подряд.

– Да как вы можете противостоять нашей красоте и изяществу? – возмущалась графиня, раскрасневшаяся до кончиков ушей.

– Ваша красота убивает, – ответила Гард и полетел на траву, окончательно снесенный с ног.

– Эгей! – издала торжествующий клич графиня Энкетт и забрала мяч в свой сачок.

За время игры у нас появились зрители. Привлеченные возгласами и смехом, к нам подходили придворные. Я мало внимания обращала на сторонние звуки, полностью поглощенная игрой. Кажется, кто-то попросил позволения присоединиться к игре, однако наш состав так и не изменился. А еще нас поддерживали. Придворные выбирали своего фаворита, несмотря на наличие двух команд, и самым популярным игроком стал барон Гард, чем его бессовестная милость и воспользовался. Теперь он то страдал и взывал к публике, требуя у нее сочувствия, то ликовал, опять же вызывая и требуя уже восторга. Всё это заметно сказалось на батфлене. Азарт и темп игры снизились, а заодно и удовольствие. С досады я не удержалась и ткнула древком ловца барона в живот, после чего тот красиво повалился на траву и так же красиво «умер». Не став себе отказывать в удовольствии, я поставила ему ногу на грудь и, вскинув сачок, провозгласила, подобно полководцу:

– Враг повержен! Победа за нами!

– Виват фрейлинам ее светлости! – подхватила мой клич графиня Энкетт.

– Попрошу заметить, что я еще трепыхаюсь, – донеслось с земли, и ее сиятельство накрыла лицо барона сеткой сачка:

– Противник пал, – объявила она, – всё остальное домыслы и предсмертные конвульсии.

– Неоспоримо, – важно кивнула я, и Керсти жарко откликнулась:

– Да!

– Барон, вы привели нашу армию к разгрому, – возмутилась одна из соратниц Гарда с другой стороны луга.

– Как славно, что мы тоже фрейлины ее светлости, – философски произнесла ее боевая подруга. – Стало быть, из проигравших здесь только неженка-мажордом.

Сев, его милость укоризненно покачал головой.

– И ни слезинки над павшим товарищем. Женщины! – патетично воскликнул он и поднялся на ноги. – Благодарю за игру, я недурно развлекся. И пусть я помят, но дух мой не сломлен.

– Фьер, похоже, нынче вы один в проигравших, так оставьте победителям праздновать их победу и идите ко мне, – весело позвала герцогиня.

Я обернулась и наконец поприветствовала придворных легким поклоном, а затем посмотрела выше и увидела государя, сидевшего на подоконнике открытого настежь окна. Он поднял руку, первым приветствуя меня, после одарил аплодисментами и сразу же исчез из поля зрения.

– Шанриз, дитя мое, идите к нам, – послышался голос ее светлости, и я поспешила к своей покровительнице. Герцогиня посверкивала довольным взором: – Дамы и господа, позвольте вас поздравить, теперь нас с вами запишут в дикари, – оповестила нас наша госпожа. – Но мы не будем по этому поводу плакать и огорчаться. Что может быть восхитительней, чем умение позволить себе наслаждаться жизнью в собственное удовольствие? Дикарка – это так мило, – и мне достался ее многозначительный взгляд, давший понять, что и этот день прожит нами не впустую.

Так половина дня и пролетела в забавах и веселье. И надо заметить, что общество ее светлости заметно выросло. Придворные сделали вывод, что с нами может быть весело, а потому свита герцогини Аританской заметно выросла. Я сопровождала ее светлость всю прогулку, и лишь на обеде встретилась с дядюшкой, с которым желала поговорить со вчерашнего дня. О том, чтобы провести время наедине я попросила его еще с вечера, когда мы возвращались с пикника. Граф назначил час свидания, к которому я и явилась. Отпрашиваться у герцогини не пришлось. Сегодня всё еще был мой свободный от службы день, и в покоях я ей была не нужна.

Трапезничали