Генри Хаггард - Братья

Сняв покров, он показал окаменелое тело шпиона Никласа, на мертвом лице которого застыло выражение ужаса.

– Безуспешно обыскав окрестности, я вернулся к тебе с этой дамой, твоей пленницей, властелин, и с франком Лозелем. Я все сказал, – закончил фидай.

Синан забыл о своем спокойствии, он поднялся с подушки, сделал два шага вперед и остановился. В его блистающих глазах горело бешенство. С мгновение он молча поглаживал бороду, и братья заметили, что на первом пальце его правой руки блестело кольцо, как две капли воды похожее на перстень, скрытый на груди Годвина.

– Что ты сделал? – тихо сказал Синан. – Ты упустил эмира Хасана, а ведь он самый доверенный друг султана Дамасского! Он теперь в Дамаске или близ него, и через шесть дней по нашим долинам двинется армия Салах ад-Дина. Кроме того, ты оставил в живых матросов и франкскую женщину, они тоже расскажут о захвате корабля, о пленении этой дамы, родственницы Салах ад-Дина, которую он ценит больше целого франкского королевства! Что ты ответишь мне?

– Господин, – склонился высокий фидай, и его рука задрожала. – Великий господин, я не получил приказания убить весь экипаж, а франк Лозель заверил меня, что ты, властелин, позволил пощадить матросов.

– Он обманул тебя, – ответил Синан, – в это же время он через шпиона передал мне, что матросы будут убиты; кроме того, разве ты не знаешь, что когда я не даю особых приказаний, я думаю о смерти, а не о жизни? Но что скажешь ты о принце Хасане?

– Я ничего не знаю, властитель. Я только думаю, что он подкупил шпиона Никласа и, когда тот перерезал его веревки, убил его, – подле трупа мы нашли тяжелый кошелек с золотом. Хасан ненавидел его, как ненавидел и франка Лозеля. Я знаю это. На корабле он назвал их псами и предателями и плюнул на них издали, так как его руки были связаны. Видя, что Лозель боится Хасана, я приставил к нему шпиона Никласа, который был смелым малым, а также выставил двоих воинов к его палатке. Мы же с Лозелем караулили благородную пленницу.

– Привести воинов, – приказал Синан, – пусть они тоже расскажут все.

Воинов привели. Они поклялись, что не спали во время караула, не слышали ни звука, однако с наступлением утра увидели, что принц исчез.

Снова Господин Смерти молча погладил свою черную бороду, потом показал им перстень, проговорив:

– Вы видите знак? Идите.

– Властелин, – произнес фидай, – я много лет верно служил тебе.

– Твоя служба окончена. Иди, – был суровый ответ.

Фидай наклонил голову в виде поклона, с мгновение постоял неподвижно, точно в глубокой задумчивости, наконец резко повернулся, твердым шагом подошел к краю глубокого рва и прыгнул с террасы. На солнце блеснула его белая развевающаяся одежда, из глубины послышался шум упавшего тела, и все замолкло.

– Идите за вашим предводителем в рай, – повелел Синан воинам.

Один из них обнажил кинжал и хотел заколоться, но к нему подбежал старый даи:

– Неужели ты хочешь пролить кровь перед твоим властителем? Разве ты не знаешь обычаев? Иди.

И бедняги ушли. Первый твердыми шагами, другой, менее храбрый, точно пьяный, зашатался подле края пропасти.

– Все кончено, – объявили даи, слегка хлопая в ладоши. – Страшный Господин, мы благодарим тебя за справедливость.

Но у Розамунды закружилась голова; даже д'Арси побледнели. Ужасен был этот человек (если это был человек, а не дьявол), и он держал их в своей власти. Может быть, и их скоро пошлют в пропасть? Но в своем сердце Вульф поклялся, что если его заставят броситься в бездну, с ним отправится также и Синан.

Тело лжепилигрима унесли, чтобы бросить на съедение орлам, которые всегда вились над домом Смерти, а Синан, опустившись на подушку, продолжал говорить через свою переводчицу Масуду.

– Госпожа, – обратился он к Розамунде, – немудрено, что Салах ад-Дин желает видеть такую красавицу при своем дворе. Этот поганый султан – мой враг, и его, конечно, охраняет Сатана, потому что даже мои фидай не сумели убить его. Теперь, может быть, между нами начнется война из-за тебя, но не бойся, госпожа, за тебя потребуют такую плату, которой Салах ад-Дин не пожелает дать. Поэтому ты можешь жить спокойно в моем недоступном замке, и все твои желания будут исполнены. Скажи, чего ты хочешь?

– Я желаю, – тихим, спокойным голосом произнесла Розамунда, – чтобы я была здесь в безопасности от Гуго Лозеля.

– Будет исполнено. Властитель Гор покрывает тебя своей мантией.

– Я желаю, – продолжала она, – чтобы мои братья жили невдалеке от меня, и я не чувствовала бы себя одинокой среди чужестранцев. Подумав немного, аль-Джебал ответил:

– Твои братья, госпожа, будут жить в замке для гостей, встречаться с тобой во время пиров и в саду. Знаешь ли ты, что, веря в рассказ о старом обещании, которое дал тот, кто ушел из жизни раньше меня, они хотели с моей помощью увезти тебя от Салах ад-Дина? Как странно, что они встретили тебя здесь. Даже моя мудрость изумляется, в этой встрече я вижу предвестие. Ты та, которую рыцари хотели спасти из рук Салах ад-Дина, может быть, они пожелают увезти тебя и от аль-Джебала? Поймите же вы все, что от Господина Смерти только одна дорога. Вон она, – и он указал на отвесную скалу, с которой бросились в бездну его слуги.

– Рыцари, – он взглянул на Годвина и Вульфа, – проводите вашу сестру. Сегодня вечером я приглашаю всех вас на пир. А до тех пор прощайте. – Женщина, – приказал он Масуде, – веди их. Ты знаешь свои обязанности. Эта госпожа поручена тебе. Не допускай к ней никого постороннего, главное же – франка Лозеля. Даи, заметьте то, что я скажу, и возвестите всем. Этим троим франкам даровано мое покровительство, но они могут покинуть стены моего замка только под знаком моей печати… нет, только показав ее.

Даи поклонились и снова сели. В сопровождении Масуды и окруженные стражами, братья д'Арси и Розамунда спустились с террасы, прошли в узкое место залы, где люди сидели на полу, миновали ее широкую часть и переднюю, в которой по знаку Масуды часовые отдали им честь, и наконец очутились в своей комнате. Тут Масуда остановилась и сказала:

– Роза Мира, так справедливо названная, я пойду приготовить вашу комнату. Вероятно, вы хотите поговорить с вашими… братьями. Не бойтесь, я позабочусь, чтобы вас не тревожили. Однако у стен есть уши, а потому советую вам говорить по-английски, потому что в стране аль-Джебала никто не понимает этого языка, даже я не знаю его.

Она поклонилась и ушла.

Часть вторая

I. Посольство

Братья переглянулись с Розамундой. Им нужно было столько сказать, что они не знали, с чего начать. Наконец с легким восклицанием Розамунда предложила: