Евгений Красницкий - Стезя и место

Журавлевец под ним извивался, пытаясь вытащить руку из локтевого ремня, а Мишка, стоя левой ногой на щите, принялся, по примеру Фаддея Чумы, молотить каблуком правого сапога, стараясь попасть по голове. Неожиданно шлем журавлевца откатился в сторону, видимо, слетел с головы, а сам он, высвободив наконец руку, рванулся вверх. Мишка только и успел, что выхватить из ножен кинжал, когда над водой поднялась голова с распяленным в жадном вдохе ртом. Туда-то, прямо в рот, и вошел клинок Мишкиного кинжала. Журавлевец канул под воду, выпустив на поверхность цепочку пузырей, окрашенных кровью, речное течение быстро снесло их в сторону.

Мишка оглянулся в сторону брода, там стоял сплошной ор, и при взгляде снизу, почти от поверхности воды, мельтешило в глазах от водяных брызг, множества людей и лошадей, поднимающегося и опускающегося оружия. По всей видимости, ратнинские лучники, не соблазняясь близкой целью, несколько первых залпов сделали по задним рядам переправляющихся, целя не столько в людей, сколько в коней, и теперь отступающим журавлевцам предстояло сначала перелезть через конские трупы, которые не успело снести течением. Сделать это верхом было почти невозможно, а впереди еще бестолково толклись заводные кони, загораживая дорогу к спасительному левому берегу.

Чуть ближе к правому берегу творился сущий ад. Коню и так-то непросто развернуться на месте, а в толчее, когда вокруг тоже крутятся другие кони, и подавно. Кто-то из журавлевцев успел поворотить и оказался лицом к лицу с ехавшими позади, у кого-то конь встал поперек брода и мешал движению остальных. Давка была такая, что поднявшееся на дыбы испуганное животное уже не могло опуститься на передние ноги и молотило копытами людей и лошадей.

Ратнинцы давили сзади, заставляя задние ряды противника снова разворачиваться и принимать бой. Отроки Младшей стражи, то заезжая сбоку, насколько позволяла глубина, то поднимаясь на стременах (даже вставая ногами на седла), стреляли в противника из самострелов, выбирая в первую очередь тех, кто пытался оказывать сопротивление наседающим ратнинцам. Часть стрелков осталась на берегу и била в эту кучу сверху – промахнуться было практически невозможно…

– Эй, водяной! – раздался над головой голос одного из ратников. – Давай-ка вылазь! Руки, руки давай, сам не выберешься.

Оказывается, всем отрокам уже помогли выбраться на берег, в воде, засмотревшись на происходящее, остался один Мишка. Ратники подхватили его и, крякнув, извлекли из воды. Ощутив под собой твердую землю, Мишка почувствовал, что с трудом не дает ногам подогнуться – общая тяжесть доспеха и пропитавшегося водой поддоспешника наверняка превышала его собственный вес. Лило с него, что называется, в три ручья.

– Ну-ка мальцы, – скомандовал ратник Арсений, – вытряхивайтесь из доспехов! Вам в мокром и шагу не сделать, а нам еще тех искать, которые в лес свернуть успели. Не дай бог, вместе соберутся и нашим в спину ударят!

– А много их в лес свернуло? – спросил Мишка, сбрасывая с себя оружейный пояс и подставляя бок, чтобы помогли распустить ременную шнуровку кольчуги.

– Да кто ж их знает? Ты вот скольких видел?

– Через нас трое или четверо проскочили, в одного я выстрелить успел… Ой, дядька Арсений! Там же Андрей Немой остался! Он своего коня к коноводам повел, а назад не вернулся… а те как раз в сторону коноводов поскакали!

– Ну Бог милостив, может, и обойдется… не дитя малое. – В голосе Арсения не чувствовалось уверенности. – Ну-ка мальцы, вспоминайте: кого-то из наших еще видели?

У Мишки через голову как раз потащили кольчугу, поэтом отвечать взялся Демьян:

– Десятника Егора видели… вон там. Живой, только конем убитым придавило, сам, наверное, не выберется. Еще Фаддей Чума… он тоже в речке, может быть, сходить, помочь вылезти?

– Ранен? – тревожно спросил Арсений.

– Не знаю, так вроде бы видно не было, но…

– Еще одного нашего конь на дорогу вытащил! – вспомнил Мишка. – Лица я не видел, а убит или только ранен, непонятно было.

– Андрон… убитый! – На полянку, громко чавкая мокрыми сапогами, вышел Фаддей Чума. Без шлема, мокрый, с головы до ног облепленный не то травой, не то водорослями – натуральный утопленник. – Егора кто видал?

– Мальцы видели, говорят: живой, но конем…

Неожиданно один из журавлевцев, лежавший на земле, застонал и попытался подняться.

– А-а-а! – взревел Чума и кинулся к раненому, занося над головой секиру. – Коней рубить, гниды! Чалого моего!.. – Секира с хрустом врезалась в грудь раненого. – Чалого!.. – Еще одним ударом Чума почти отсек руку, видимо, уже мертвого журавлевца. – Я его с жеребят… – Фаддей продолжил кромсать секирой труп, во все стороны летели брызги крови и обломки кольчужных колец. На четвертом ударе секира застряла, и Чума принялся пинать труп ногами, одновременно дергая за рукоять.

Мишка вопросительно глянул на Арсения, явно взявшего на себя обязанности лидера в отсутствие десятника, и качнул головой в сторону взбесившегося Фаддея – тот превращал в утиль ценнейшую добычу – доспех. Арсений в ответ отрицательно повел головой, потом махнул рукой и счел нужным пояснить:

– Пусть душу отведет, а то не угомонится. Потом из доли вычтем. Ты! – Арсений ткнул рукой в сторону Власия. – Ступай покажи, где наш десятник лежит. Савелий, иди с ним, поможешь… эй, малец, ты что, не слыхал?

Власий никак не отреагировал на приказ Арсения, лишь оглянулся на Мишку, как бы ожидая подтверждения. Подобное поведение просто не лезло ни в какие ворота – любой мальчишка в Ратном рад был бы выполнить поручение ратника, тем более в боевой обстановке, – просто вопросов бы никаких не возникло! Арсений на секунду даже онемел от возмущения, а Мишка поторопился вмешаться:

– Отрок Власий! Поступаешь в подчинение ратнику Савелию. Приказ: отыскать и доставить сюда десятника Егора. Исполнять!

– Слушаюсь… боярич!

– Да вы что тут игрушки свои…

– Прости, дядька Арсений, – перебил Мишка, – так уж мы приучены. Командир должен быть один. Если чего еще нужно от нас, говори мне.

– Устроили тут игрища… – Арсений оглянулся на своих ратников. – Савелий, пошел за десятником! Вы двое! Что, так и будете пешедралом таскаться? Пошли на дорогу коней ловить! Мальцы… э-э, Михайла, вы пошустрее, смотайтесь по кустам – наших двоих не хватает, может, раненые где-то лежат. Давайте, давайте, некогда!

– Демка, видел, ноги из куста торчали? – Мишка указал в ту сторону, откуда они пришли. – Глянь: кто там? А мы с Максимом в эту сторону смотаемся. Максим, пошли, ты у берега, я чуть глубже!

Первого убитого Мишка нашел почти сразу, но это был журавлевец, видимо получивший смертельное ранение еще на дороге, но сумевший заехать в заросли ивняка. Только здесь он свалился на землю, так и не выпустив из сведенных судорогой пальцев повод. Еще дальше, на маленькой прогалине, вся земля была изрыта копытами коней и залита кровью. Тут же лежал убитый конь и ратнинец в разрубленном, словно арбуз, шлеме. Действительно, журавлевцы использовали в бою подлый прием – сначала рубили по голове коня, а потом добивали упавшего всадника. Следы конских копыт уходили с прогалины в сторону дороги – связываться с людьми Егора журавлевец не стал. Еще через несколько шагов – опять истоптанная земля и поломанные кусты, но ни убитых, ни раненых не обнаружилось. Мишка собрался уже идти дальше, когда услышал свист Максима: «Ко мне!»