Пиастры, ром и черная метка! - Игорь Александрович Шенгальц

же, обычная участь для такой отъявленной мрази, кем он является.

Еще один момент оставался непроясненным.

— Неужели, когда все кончилось, наш капитан не приказал посадить вас обратно под замок?

— Не счел нужным. Бежать я не планирую — что мне делать одному на пустынном острове? А если алькальд и этот ваш Мендес сдержат слово и снимут с меня всяческие обвинения, да немного ссудят деньгами, то я вернусь в Англию, а возможно, поселюсь в Испании, хотя там жара, как на сковороде у дьявола — не люблю такое.

— Я лично замолвлю за вас свое слово! — искренне пообещал Максим, но чуть подумал и честно добавил: — Вот только, боюсь, значит оно не слишком много…

Между тем, на палубе было удивительно мало матросов. Максим решил было, что утром даже у тех, кто получил легкие ранения, как он сам, наступила общая слабость и апатия, и теперь они отдыхают от ночного боя, но Флинт, заметив его недоумение, тут же опроверг это предположение.

— Все уплыли с капитаном считать золото, — гнусно ухмыляясь, как умел лишь он один, сообщил пират.

— Но…

— Их раны, хотите вы сказать? Поверьте мне, когда на горизонте начинает сверкать золото, раны заживают сами собой. Только самые тяжелые лежат в кубрике, да дежурные на своих местах. Все остальные отправились на трофейных шлюпках осматривать приз!

Значит, в данный момент на шхуне Максим остался за старшего.

Прочему же он нисколько не удивился. Прав был Флинт — жажда золота одинакова во все времена. Не удивительно, что де Кардосу не терпелось изучить трюмы выброшенного на песок корабля. Вот только странно, что и Вернер поддался этому стадному чувству. Обычно тевтонец был более рассудителен и сдержан. Видно, ночной бой пробудил в нем жажду жизни. А какая может быть жизнь без золота?..

А вот самого Макса приз интересовал мало. Он и так был уверен, что они захватили богатые трофеи — не зря же целых три команды бились за них не на жизнь, а на смерть. И две из них полегли до последнего человека. Разве что парочка людей де Ламбаля сбежали в джунгли, но они никакого интереса или опасности уже не представляли.

Максиму было чем заняться. Он спустился в кубрик, позвав с собой одного из дневальных матросов, и следующий час занимался ранеными: делал перевязки, промывал раны, а по большей части — просто пытался успокоить людей.

Некоторые метались в бреду, тела их горели внутренним огнем. Максим прекрасно понимал, что им нужны антибиотики и жаропонижающее. Но все, что мог сделать он лично — делал.

Вновь пришел Флинт и вручил Максиму мутную крупную склянку с пробкой, в которой плескалось с поллитра жидкости.

— Что это? — удивился Макс.

— Лауданум, — хмуро ответил пират, явно не желавший расставаться со своим добром.

Про такой препарат Максим слышал и прежде. Это была опиумная настойка на спирту, которую изобрел в XVI веке Парацельс, врач, маг и алхимик. Отличная штука, чтобы снизить болевой порог — то, что надо! Правда, вызывает привыкание, но это уже побочные эффекты.

— Где взяли?

— В моей старой каюте на «Морже». Сбегал туда по-быстрому и вернулся. А склянку эту приобрел по случаю у одного алхимика. Хорошая штука, я вам скажу, сэр. Выпьешь немного и спишь, словно младенец!

— Благодарю вас, сэр! Вы щедрый человек!..

Максим лихорадочно прикидывал дозировку лекарства. Пожалуй, слишком много давать больным нельзя, а малая доза не подействует. Причем, поить настойкой нужно лишь самых тяжелых — тех, кто из-за боли уже на самой грани между жизнью и смертью. Остальные пусть терпят, пока могут.

Подозвав матроса, он отправил его за парой бутылок рома и кружкой, и когда тот вернулся, щедро плеснул алкоголь в кружку, а сверху капнул немного настойки, после чего подошел к первому пациенту, силой разжал ему рот и залил внутрь получившийся коктейль.

Вроде подействовало. Через некоторое время матрос затих и, кажется, задремал, несмотря на отсутствующую ногу.

— Наливай новую порцию! Кто дальше?..

Лауданум он расходовал крайне экономно, второй порции у Флинта точно не имелось, так что склянку нужно было растянуть на максимально долгий срок.

В итоге, хватило на всех, и осталось еще на три подобные процедуры. Не очень много, но Максим был рад и этому. И, к счастью, за это время никто не умер.

«Неожиданный успех молодого доктора», — подумал Макс и сплюнул три раза через плечо, после чего постучал по деревянной переборке, чтобы не сглазить.

Среди пострадавших был и юнга Бенито. К его удаче, он отделался легко — всего лишь разбитой головой, выбитым зубом и легким ударом саблей в плечо. Сам он себя за калеку не считал, поэтому уже с самого утра драил палубы и приводил шхуну в порядок, несмотря на то, что плечо еще его беспокоило и слегка ныло.

А вот контролер Санчес в ночную драку не лез в принципе, поэтому остался цел и невредим. Максим почувствовал на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидел крысоподобного человечка, тщательно изучающего матросский кубрик. Видно, контролер вслед за Флинтом перебрался с «Моржа» на шхуну, название которой Макс так и не выяснил, и теперь прикидывал, что тут имеется ценного, а все сведения заносил в книгу, которую постоянно носил с собой.

Это зрелище внезапно разъярило Макса до белого каления.

Он как раз закончил с последним больным и собирался подняться в каюту, немного передохнуть и выпить глоток-другой вина, но явление Санчеса с его гросс-бухом заставило Максима переменить планы.

Макс аккуратно заткнул склянку пробкой и передал ее Бенито, который как раз в этот момент отмывал кровь под гамаками раненых матросов в кубрике.

— Подержи-ка очень осторожно, смотри не разбей! — напутствовал он юнгу, после чего скорым шагом направился к Санчесу.

Тот шестым чувством почувствовал угрозу своей персоне, живо развернулся и попытался удрать из кубрика, но не успел.

Максим цепко схватил его за воротник черного, наглухо застегнутого камзола, и волоком потащил наверх.

— Подсчитываешь, значит, паскуда! — приговаривал он, пересчитывая ребрами контролера каждую ступеньку лестницы. — Люди мрут, как мухи, а ты все считаешь!

— Это моя работа, сеньор! — пытался было вставить ответное слово контролер. — Меня за этим сюда и приставили…

— Молчать, тварь! Мертвецов ты пересчитать не хочешь? А раненых? Или помочь чем сумеешь? Отвечать, когда к тебе обращается германский дворянин!

Санчес перепугался до смерти. У него зуб на зуб не попадал, все тело тряслось, и все же он выдавил в ответ:

— Да я… с радостью! Только скажите!..

Но Максима было уже не остановить. Сказалось общее напряжение