Сарматские хроники – 3. Новые горизонты - Евгения Говоркова-Никифорова

отрывистую команду, не терпящую возражений. Дромон продолжил преследование, загоняя варяжский корабль в замысловатую ловушку среди скал…

***

…Бьор Железнорукий с побелевшим от ярости лицом, вцепившись обеими руками в борт, наблюдал за настигавшим драккар византийским судном. Он доберётся до этого ромея!!! Доберётся и голыми руками вырвет ему горло, с наслаждением наблюдая, как гаснет жизнь в ненавистных глазах!!!…

Тревожный крик рулевого отвлёк его от красочных мыслей, и, обернувшись, Бьор увидел рифы – справа, слева, повсюду! Ловушка, каменный капкан… Ромей подождёт – начать, пожалуй, следует с собственного кормчего!!!

В два прыжка преодолев расстояние, хёвдинг одним могучим ударом сбил с ног незадачливого матроса. Тот свалился на палубу и больше не подавал признаков жизни, а Бьор схватился за кормило, выравнивая драккар и направляя его в узкий просвет между скалами. Он до сих пор чувствовал под пальцами хруст костей черепа бывшего подручного, но не это сейчас занимало его мысли – по заливу в их сторону резво шли византийские корабли… Великий О́дин!!! Неужто ты отвернулся от своего подданного? Неужто именно сейчас припомнил ему какие-то мелкие грешки и неудачи???…

Приветственные крики со стороны ромейского корабля внезапно сменились воплями ужаса и оглушительным треском ломающегося дерева. Бьор обернулся, и его лицо исказилось злорадной усмешкой – подошедший дромон, не ме́шкая, успешно таранил преследовавшего его наглого византийца. Миклагардский союзник не подвёл…

***

… – Пранг!!! Смотри!!!…

Вожак одним из двух клинков снёс очередную косматую варяжскую голову и, пнув обезглавленное туловище в морские волны, обернулся. Аглая, как и было велено, в схватку не совалась и жа́лась сейчас поближе к Богдану, показывая правой рукой куда-то вдаль, поверх острой кромки рифов. Сармат пригляделся – там, ближе к берегу, темнело пятно, быстро направлявшееся к выходу в пролив. Лодка!!! Та, третья варяжская лодка, что успела улизнуть из-под огня дромона!…

Разглядывать её манёвры времени не было – северные воины атаковали драккар с обеих сторон, круша́ острыми топорами и тяжёлыми мечами всё, до чего могли дотянуться – людей, щиты, борта́… Корабль раскачивался из стороны в сторону, пробивая себе дорогу сквозь мешанину тел, но на смену погибшим врагам появлялись всё новые и новые, цеплялись за борт, опираясь ногами на спины погибших товарищей, и рубили, рубили, рубили…

Скилур, перехватив у одного из убитых варягов обоюдоострый топор взамен своего, сломанного в схватке, меча, орудовал им направо и налево, обрубая руки, хватавшиеся за борта, пробивая головы… Палуба драккара, скользкая от крови, дрожала под натиском людских тел, но слуги Одина, при всей своей звериной ярости и одержимости, были смертны, а значит, победимы!!!… Воины-волки, едва стоя на ногах, шатаясь и уже не обращая внимания на собственные ранения и увечья, медленно, но верно одерживали верх.

– Богдан! Дуй наперехват!!!… Чую – не простая это лодочка!!!…

Кормчий в очередной раз шевельнул тяжёлым кормилом, бурча под нос что-то про волчье чутьё и про то, что сарматы – все, как один, – родятся на свет сразу без башки и без ума. Драккар направился в узкую протоку между рифами, среза́я путь и оставляя за собой в воде жуткую дорожку из окровавленных тел.

Волчье чутьё не подвело – при ближайшем рассмотрении выяснилось, что помимо пятерых, вооружённых до зубов северных воинов, в лодке имелись и «гражданские». Полноватый, пышно одетый мужчина средних лет и три перепуганные женщины…

– Вожак!… Я так понимаю…

– Ты всё ПРАВИЛЬНО понимаешь, кормчий! Это василевс с семейством – они не на драккаре варяжском были, а на берегу укрыты…

Открытие не порадовало разве что самих варягов – поняв, что улизнуть на сей раз не получится, они замедлили ход и выхватили тяжёлые мечи, а кое у кого мелькнул в руках и ставший уже привычным обоюдоострый топор, наподобие того, что держал сейчас Скилур. Один из викингов, не особо церемонясь, приставил лезвие меча к горлу императора и бросил красноречивый взгляд на Майпранга, безошибочно определив его среди прочих как вожака. Заплаканная женщина постарше, сидящая рядом с супругом, испуганно вскрикнула и в ужасе закрыла рот руками, а кто-то из воинов безжалостно и грубо схватил её за растрёпанные каштановые волосы.

– Вот псы!!! – процедил Богдан. – Не прикончат же они своих заложников???

– Кто знает, кормчий! – негромко произнёс Майпранг, не сводя прищуренного взгляда с варягов. – Эй, вы, храбрецы!!! Вы, поди, самые славные воины в своре своей, раз вам доверили баб охранять!!!

Если до варягов и не дошёл полностью смысл сказанного, то насмешливая интонация противника преодолела все языковые барьеры. Один из викингов сплюнул сквозь зубы и коротко что-то бросил на своём грубом языке.

– Вот и я говорю! – невозмутимо согласился Майпранг. – Бравые вояки!!! Псарь ваш про вас не забудет? Косточку сахарную бросит???…

Среди воинов-волков послышались приглушённые смешки, в ответ на которые норманн, державший за волосы императрицу, выдал целую тираду слов, среди которых вряд ли нашлась бы хоть пара приличных, прочие поддержали его «высказывание» гортанными криками.

– И то верно! – кивнув, вступил в разговор Богдан. – Грозные вояки!… А что, вожак? Быть может, заберём их с собой? На цепь посадим – становище охранять…

Это заявление вызвало со стороны сарматов уже откровенное веселье, а викинги окончательно рассвирепели. Аглая нахмурилась, не особо понимая – к чему так открыто их провоцировать, как вдруг взгляд её мимолётом зацепился за какое-то движение. Скосив глаза в сторону и стараясь ничем себя не выдать, она увидела, как Скилур и два воина-волка, перемахнув через борт на корме, осторожно и бесшумно спустились к воде.

Отвлекающий манёвр в виде словесной перепалки и взаимных оскорблений уже готов был перейти в открытые боевые действия, когда так же, без лишнего шума, сарматы вынырнули позади лодки и напали «с тыла». Практически одновременно Майпранг, выхватив короткий клинок метнул его вперёд, и варяг, державший императора, осе́л, выпучив глаза и пытаясь руками удержать кровь, хлынувшую из распоротого горла. Побледневший василевс, к чести сказать, в панику не ударился, а лишь крепко обнял жену и прижал к себе дочерей, молча разглядывая сарматов и, очевидно, прикидывая шансы на спасение в этой не внушающей доверия компании.

– Ваше императорское… гм… величество! Вам и Вашей семье больше ничто не угрожает! – Аглая незамедлительно вступила «в переговоры», справедливо полагая, что, завидев среди воинов женщину, византийское венценосное семейство несколько расслабится.

Так и случилось. Брови василевса изумлённо полезли вверх, а его заплаканная супруга и обе молоденькие девушки уставились на Аглаю так, словно она была привидением. Впрочем, румянец довольно быстро вернулся на их лица.

– Я… Мы благодарны за наше спасение!… Если это спасение… , – с небольшим акцентом произнёс император по-русски.

– Это оно, будьте уверены! – ободряюще усмехнулась Аглая, и тонкие губы императрицы тронула слабая улыбка. – Мы немедленно доставим вас обратно