Зинаида Шишова - Путешествие в страну Офир

…Стукнув один раз в дверь своей каюты, девушка тотчас же распахнула ее.

– Ну как? – весело повернулась она к Франческо.

Тот, поздоровавшись с капитаном, с нескрываемым удовольствием принялся разглядывать его наряд. Да, ничего кастильского не было в этом блестящем, шитом золотом и шелком плаще, в этих кружевах, даже в этой широкополой шляпе со свисающим на плечо пером.

Вот именно эта шляпа и привлекла внимание сеньориты.

– В Кастилии да и вообще в Южной Европе сейчас носят шляпы с узкими полями и низкими тульями… И длинные перья сейчас не в чести, – сказала девушка. – Дядя, правда, уверяет, что такие строгости в одежде именно в Кастилии пошли только от королевы Изабеллы, которая из скупости сама перелицовывала камзолы Фердинанда и по нескольку раз перешивала свои платья… Мне думается, что дяде можно поверить… Карл Пятый, правда, такою скромностью в одежде не отличается, но дядя опять-таки объясняет это тем, что император не кастилец, а родом из Гента.

Раздался робкий стук в дверь.

– Что, сеньор капитан уже переоделся в свое обычное платье? – спросил сеньор Гарсиа, не входя.

– Нет, – ответил капитан, гостеприимно распахнув дверь перед новым посетителем.

– Ну вот, все сейчас в сборе, – произнесла сеньорита торжественно. – Теперь прошу вас присесть… Да, да, на мою койку. Я для этого случая и застелила ее ковром. Нет, дядя, ты не садись! Имей в виду, что именно ты и будешь главным участником этого представления. И шляпы тоже не снимай. Сеньор Франческо Руппи, сейчас сеньор капитан станет вас исповедовать, готовьтесь!

Франческо приподнялся: неудобно было сидеть в присутствии стоящего посреди каюты капитана. Но тот, положив ему руки на плечи, насильно усадил Франческо на место.

– А не лучше ли будет, если этим допросом займется сеньор Гарсиа? – взмолился капитан. – Притом я изжарюсь в этом камзоле и в этом плаще!

Но сеньорита была неумолима.

– Сеньор капитан, мы ведь договорились с тобою! – произнесла она строго.

– Сеньор Руппи, слыхали ли вы когда-нибудь о такой стране – Полонии? – задал первый вопрос капитан с несвойственной ему многозначительностью.

«Сеньором» он не называл Франческо с тех самых пор, как тот переселился к матросам в большую каюту. И как-то странно было слышать от капитана это «вы».

Франческо невольно поднялся с места, как ученик, отвечающий урок. Конечно, такое название он, безусловно, слыхал! Мартин Вальдзеемюллер, стремившийся сделать из своего ученика всесторонне сведущего человека, водя пальцем по карте и называя ему одну страну за другой, с особым тщанием останавливал его внимание на Полонии: кто, как не поляки, поддержанные русами и литовцами, наголову разбили надменных тевтонских рыцарей!

– Полония расположена где-то поблизости от страны диких русов и от Литвы, – сказал Франческо.

– Да, вы правы, – заметил капитан разочарованно. – Однако не такие уж и дикие эти русы!..

– Дядя, город! Назови город! – взволнованно подсказала сеньорита.

– Ну, навряд ли мы ему этим поможем, – пробормотал капитан. И, уже перейдя на свой обычный тон, спросил: – А слыхал ли ты, Франческо, о существовании города, называемого Краковом?

Франческо чуть не задохнулся от волнения и неожиданности.

Господи, Краков! Да ведь Краков и есть главный город Полонии. Как он об этом не вспомнил? Может быть, потому, что о Кракове ему рассказывали еще задолго до Сен-Дье – в Париже… Краков! Как он мог не знать о существовании Кракова!

– Сеньорита! Сеньор капитан! Сеньор эскривано! Вы тоже слыхали о нем?!

Франческо вынужден был некоторое время помолчать. А потом из опасения, чтобы не заметили его состояния, он, опустив голову, продолжал, стараясь унять дрожь в голосе:

– Сеньорита, сеньор капитан, сеньор эскривано, как я рад, что могу хоть немного рассказать вам о Кракове!.. Ведь в Краков стремятся ученые всего мира, гонимые в других странах… Краков прославлен своим университетом. Но для меня это название «Краков» дорого совсем по-иному: именно в Кракове знакомил своих студентов со всем новым, что появляется в науке землеописания, ученый, который сам начертил и отдал гравировать карту мира… Затем с нее сделали пять или шесть оттисков. Один из них я имел счастье держать в руках. Я держал в руках карту, на которой были нанесены очертания нового материка… Пусть не полностью, но не в этом дело… Этот замечательный человек третьим в Европе нашел в себе смелость назвать этот материк Америкой… А откуда произошло это название, я вам сейчас объясню…

Франческо снова помолчал. Ему необходимо было собраться с мыслями.

– Вам, вероятно, это смешно, но я никак не могу побороть волнение… Звали этого краковского ученого Ян Стобничка или Ян из Стобницы…

Франческо не увидел, а почувствовал в каюте какое-то движение. На него как бы пахнуло ветром. Он поднял глаза. Это сеньор капитан закинул плащ за плечо и снял шляпу.

– Краковский ученый Ян из Стобницы – к вашим услугам! – склоняясь в вежливом поклоне, представился он, взмахивая шляпой.

Сеньорита, со вчерашнего дня подготовлявшая эту сцену, не могла, понятно, предвидеть, что все сложится именно таким образом. А как она боялась, не будет ли слишком мучительно для Франческо услыхать, что новый материк назван не по имени его любимого адмирала Моря-Океана!

О том, что новый материк открывали уже много раз, задолго до первого плавания Кристобаля Колона, Франческо безусловно было известно… Но о том, какое этому материку присвоено сейчас название, Франческо мог не знать…

Так думали и сеньорита и сеньор капитан, и не за этим ли, не за выяснением ли этого вопроса направили Франческо Руппи в Испанию его учителя из Сен-Дье?

Сеньор Гарсиа, уже беседовавший с Франческо о великой заслуге Веспуччи (которой сам Веспуччи, кажется, даже не придавал особого значения), мог бы пояснить, что Франческо об этом давно осведомлен, но у сеньориты не было случая поговорить обо всем с эскривано.

– Сеньор Франческо, что же вы до сих пор молчали! – чуть не закричала она. – Сеньор эскривано, видите, как все удачно сложилось! Дядя, ну скажи что-нибудь!

– Говорить больше не надо, мы и так поняли друг друга, – произнес капитан с таинственным видом. Сбросив свой тяжелый плащ и камзол, он вышел из каюты.

Возвратился он, держа в одной руке свой узкогорлый кувшин, а в другой – четыре чаши с изогнутыми ручками, по одной на каждом пальце. Повернувшись к эскривано, он сказал с ласковой усмешкой:

– Э, да ты уже не плачешь, сеньор юстициарий? Значит, за последнюю неделю очень укрепилось твое здоровье! Итак, друг мой Франческо, тебе придется и дальше называть меня «сеньор капитан», а эту девушку, которую зовут на деле Ядвигой, Ядзей, ты и дальше будешь называть сеньоритой, пока… пока не появится возможность называть ее иначе… А сейчас выпьем за то, чтобы не переводились на свете честные историки, а также географы-картографы, которых господь наделил некоторой смелостью при отстаивании их убеждений, и такие отличные люди, как Франческо Руппи, и такие девушки, как наша Ядвига… Прости, Ядзя, что, провозглашая тост, я столь неучтиво обошелся с тобой, но ты уже, конечно, поняла, что я называл присутствующих по старшинству… Люблю я этот звук, – произнес капитан мечтательно, прислушиваясь, как вино с тоненьким журчанием наполняет чаши. – Выпьем за успех нашего дела в Испании!.. Нет, лучше всего пускай каждый пьет за свое! – перерешил он, махнув рукой.