Генри Хаггард - Мечта Мира

И вот пламя на жертвеннике вдруг погасло, и воцарилось гробовое молчание; мрак окутал святилище, мрачную статую Озириса и белевшее во мраке мертвое лицо Фараона. Затем пламя вдруг вспыхнуло, словно молния, и осветило лицо мертвеца; губы его шевельнулись, и послышался замогильный, сиплый голос, произнесший эти слова:

«Та, которая была проклятьем ахеян, которая была роком Илиона; та, что восседает теперь в храме Гаттор, которой ни один мужчина не может нанести вреда и перед которой все они бессильны, она призывает гнев богов на страну и народ Кеми. Я сказал».

Последние отзвуки этих слов замерли среди мертвой тишины и безмолвия храма; суеверный страх охватил всех собравшихся здесь женщин при звуках голоса мертвеца, так что многие попадали лицом в землю, а другие закрывали лицо руками, чтобы не видеть и не слышать.

— Слышите, сестры! — воскликнула Мериамун. — Поспешим же к храму Гаттор! Мужчины бессильны против нее, но мы не просим и не нуждаемся в их помощи, так как все они ее рабы. Мы сами избавим себя от нее; у нас хватит силы и мужества забыть нашу женскую кротость и мягкость и вырвать с корнем эту тлетворную красоту из родной страны. Пойдем исожжем храм Гаттор; тогда жрецы ее погибнут у алтарей, а красота этой ложной богини растает, как воск в горниле, от пламени нашей ненависти! Скажите, сестры, дочери Кеми, готовы ли вы идти за мной и выместить наши слезы и наш позор на этой бесстыдной, ложной Гаттор, наши бедствия и горе— на источнике всех этих бедствий и горя, наших убитых — на убийце!

Тысячи женских голосов ответили ей в один голос, слившийся в один протяжный крик ярости:

— Готовы, Мериамун! Готовы идти за тобой, все до одной! Веди нас к святилищу Гаттор. Тащите огонь! Идем, идем к святилищу Гаттор!

XXV. Сожжение святилища

Реи-жрец все слышал и, прокравшись сквозь обезумевшую от бешенства толпу женщин, побежал из храма, мучимый страхом и стыдом. Он хорошо знал, что фараон умер не от руки Гаттор, а от руки самой царицы Мериамун; знал, что не бог говорил мертвыми устами Менепты, а колдовство той, которая была всех женщин искуснее и опытнее в деле колдовства, познания Змия, знал, что Мериамун хочет уничтожить Гаттор по той же причине, по какой она отравила Фараона: чтобы стать женою Скитальца!

Реи был человек богобоязненный и справедливый, и сердце в нем болело от сознания развращенности и зла той, которую он с раннего детства любил, как родное дитя. Он поклялся в душе, если только успеет, предостеречь Елену, рассказать ей все, что сделала Мериамун и что поручил передать ей Скиталец. Старые ноги его заплетались, до того он спешил; наконец, едва переводя дух, добежал он до врат храма Гаттор.

— Что тебе надо, старуха? — спросил его жрец, охранявший врата.

— Пропусти меня к бессмертной Гаттор!

— Ни одна женщина никогда не переступала этого порога и не старалась увидеть Гаттор!

Но Реи поспешил сделать жрецу таинственный условный знак посвященных в сокровенные тайны познания истины, и тот пропустил его, немало удивленный, что женщина могла принадлежать к числу посвященных в тайные науки.

Благополучно пройдя и через внутренние двери храма, Реи очутился перед дверью алебастрового святилища, освещенного огнями изнутри. Осторожно и робко приподняв бронзовую щеколду, он вошел в святилище, шепча молитву, чтобы не быть сраженным невидимыми мечами, и вот достиг, наконец, самой завесы. На этот раз оттуда не доносились звуки песни Гаттор. Когда Реи, раздвинув слегка завесу, очутился в самом Святом Святых храма, то увидел богиню, сидевшую не за своей обычной пряжей, а печально опустив руки на колени и, по-видимому, далеко уносившуюся в мечтах. Она даже не заметила его прихода, и только когда Реи, приблизившись к ней, пал перед нею на колени и распростерся на земле, Елена очнулась и спросила его:

— Кто ты, нарушивший в такой неурочный час мое уединение? Неужели ты в самом деле женщина и пришла ко мне, смертельному врагу всех женщин?

— Я — не женщина, Бессмертная Царица! Я — старый жрец Реи, которого ты, может быть, помнишь! Я осмелился нарушить твое уединение, чтобы предупредить тебя о грозящей тебе опасности от руки царицы Мериамун, а также передать тебе то, что мне поручил тот, кого мы здесь называли Скитальцем.

— Ты сейчас назвал меня бессмертной, Реи! Как же может грозить мне опасность, мне, против которой бессильны все люди и даже самая смерть?! Увы, я не могу умереть прежде, чем не настанет конец вселенной, конец всему! Но скажи мне о том изменнике, о том неверном, которого ты называешь Скитальцем.

— Он не изменник и не неверный, как ты называешь его, госпожа, а несчастный, обойденный, обмороченный человек! Послушай меня, и я расскажу тебе все, как было.

И Реи рассказал Елене все, что ему поручил сказать Скиталец, как Мериамун обольстила его в ее образе и обманом завладела им, заставив его поклясться Змеем, когда он должен был клясться звездой, что он сделал, когда узнал правду, и как царица оклеветала его, как стражи и евнухи одолели его, как он лежал на одре мучений и был спасен царицей и отправлен начальствовать над войском Фараона.

Елена слушала его, не прерывая.

— Воистину, — сказала она, когда Реи смолк, — ты радостный вестник, Реи! Теперь, узнав от тебя обо всем, я прощаю ему, но за то, что он поклялся Змеем, никогда в этой жизни он не назовет меня своей. Но мы с тобой последуем за ним… Слышишь, Реи, что это за крики?

— Это царица Мериамун и женщины Таниса пришли жечь этот храм и твое святилище. Она убила Фараона, чтобы овладеть Скитальцем, и хочет уничтожить тебя! Беги, госпожа, беги!

— Нет, Реи, мне бежать и спасаться незачем! Пусть она сделает свое преступное дело, а ты беги и скажи всем служителям моим и жрецам, чтобы они бежали с тобою. Беги, смешайся с толпой и жди меня. Я выйду, и тогда мы последуем с тобой за Скитальцем, как я сказала тебе. Спеши же, Реи, спеши!

И Реи побежал. У входа в святилище толпились жрецы и служители Гаттор.

— Бегите! — крикнул им Реи. — Женщины Таниса осаждают храм и хотят сжечь его, умоляю вас, бегите!

— Эта старая бабка помешалась! — проговорил один из них. — Мы — хранители Гаттор, и пусть сюда ворвутся все женщины мира, мы не можем бежать!

Между тем Реи был уже за воротами храма и притаился в тени за выступом наружных стен его.

Ночь была темная, но со всех концов города, со всех сторон стекались к храму тысячи огней; все ближе и ближе становились они, словно фонарики на водах Сихора в ночь празднества фонарей. То были полчища женщин с факелами в руках; а за ними двигались кони, ослы и мулы, нагруженные горючими веществами, сухим хворостом, тростником, дровами. Во главе их ехала на своей колеснице царица Мериамун. Подъехав к воротам храма, она сошла с колесницы и громко крикнула жрецам, чтобы они раскрыли ей ворота.