Тайна смуты - Сергей Анатольевич Смирнов


Тайна смуты читать книгу онлайн
1608 год. Явился на Сечь молодой козак Тарас Палийко. Вроде обыкновенный парень, но глуповат немного. Умный был бы рад, что ему родня дарит вороного скакуна, а Тарасу всего дороже кобылка Серка, которая, хоть и резвая, «на сивую собаку» больше похожа.
Да и мечты у Тараса глупые, не козацкие. Козак должен мечтать о славном походе, чтобы удаль проявить и богатую добычу взять, а Тарас витает в облаках да видит в мечтах лик девы-ангела.
Но простакам везёт: достанутся на долю Тараса такие приключения, что всем удалым козакам на зависть. Скоро отправляться ему в дальний путь, потому что в Москве – смута. Как круги по воде от брошенного камня, пошло волнение по всей Руси и окрестностям. Докатилось и до Сечи…
– Верно! Верно! Любо! – раскатились голоса.
– Потому-то мы быстрее и легче ветра, стремительнее всякого речного потока и сокрушительнее ливня и града, жгучее огня. И тверже наше товарищество любого камня-гранита, ибо камень-скалу ни ветер не повалит, ни река не размоет, ни огонь не сожжёт! Верно ли говорю?
– Верно! Верно! Любо! – хлынул припев тысячи глоток.
– А теперь погребём павших и – в путь! – И прибавил полковник уже хрипло: – Проголодался я. Пора волкам свежатинки добыть…
Вместо сабель замелькали выбранных могильщиков лопатки-совочки, коими и от пуль при случае можно лицо прикрывать. Шибко выкидывали козаки землю, роя при дороге неглубокую братскую могилу. Один Тарас подошел к немцам и стал смотреть: так валом и остались лежать немцы, расстрелянные, посечённые, потоптанные конной лавой. Да и «лисовчиков» они положили, пожалуй, поболе, чем было доложено дикому полковнику. Оттаскивали своих «лисовчики», стал оттаскивать тяжёлых, в бронях немцев к ближайшим кустам и Тарас, начиная с Ганса, у коего лицо было обезображено двумя пулями, а из шеи торчала татарская стрела.
«Лисовчики» поглядывали на Тараса молча. Тот, уже сбегав за саблей своею и всем, что оставил поодаль, теперь сёк кусты, чтобы покрыть заложных покойников.
За тем делом человечья тишина стала над полем и прервалась возгласами, только когда по дороге принеслась от Троицы оседланная, но без седока Серка. Уже по глазам своей милой кобылки и по её весело приподнятой верхней губе Тарас увидел, что дело она сделала – драгоценную ношу доставила и передала на надежные руки. Обнял Тарас Серку за шею, погладил по плечу и снова торопко взялся за дело.
«Лисовчики», увидев вернувшуюся к Тарасу бахматку, только поахали-поухали в меру и попереглядывались между собою, а никакого слова – ни восхищенного, ни язвительного – не произнесли: не знали, как на то после своих причуд их предводитель голову повернёт. Что и говорить: всех поразили и смелость, и вёрткость Тараса. Получалось, что победил он самого Лисовского, однако ж и полковник благородно оценил его удаль. Да ведь, если б захотел, то, конечно, засёк бы белявчика, но оставил в живых, признав его отвагу. Так что лучше помолчать даже при виде того, как этот малой, да удалой теперь заботу проявляет о нехристях лютеранских.
Удалью и ловкостью Бог Тараса не обидел, да богатырской силы не дал. Богатырская-то сила, она с ловкостью и вёрткостью в одном теле не дружит. Едва полторы дюжины немцев вместе с их железом – не раздевать же убитых! – перетаскал Тарас, упарился весь, а «лисовчики» уже завершили погребение, похлопали лопатками по широкому и низкому холмику, кто-то перекрестился, кто-то только шапку помял – и невольно единым взором уставились на Тараса. Тот благоразумно решил не испытывать их терпения, а только рёк негромко:
– Може, хоч дорогу полегшимо та в одну купу їх зберемо?[76]
– Кому треба проїхати, то нехай руки і маже[77], – отвечал за всех, благо без злобы, козак Богдан.
Делать нечего. Молча – не зная, как правильно молиться за лютеран, – перекрестился Тарас в сторону заложного погребения, сказал только: «Прийми їх, Господи!» и вскочил в седло.
Раненых своих «лисовчики» не оставили, конечно. Кто мог подняться, постанывая, того посадили в седла, а друзья потом ещё кое-кого придерживали на скаку. Кто мог только постанывать или вовсе замертво молчать, ещё мертвым не став, – тех положили через седла, подвязали, а их коней прикрепили к своим, как делают с заводными. Тем, перекинутым, оставалось либо выжить и оклематься, либо помереть от ран на скаку и быть погребёнными уже не у места битвы, а ещё где придётся.
Сев на Серку и оглядевшись, только сейчас Тарас уразумел, что у дикого войска вовсе нет никаких телег и повозок. Он в первый миг подивился: низовые-то двигались в поход ордою, с волами, с большими повозками – со всякой снедью, огненными припасами, а в бою повозки, собранные в кольцо, становились неприступным табором. Дикий полковник и его воинство жили только тем, что сметали в рот и кошели на ходу.
Лисовский велел Тарасу держаться рядом:
– Який пеш ти бачив, подивлюся, який в маху![78]
Тронулась лава, дали ещё немного отдохнуть коням да разойтись на шагу полверсты, а после разом перешли в мах. Удивился Тарас: и впрямь все войско будто по воздусям понеслось! Резва была Серка, да не столь же быстра, сколь длинноногие кони, а тут легко полетела вровень с венгерским конём Лисовского, и чуял Тарас, что не запарится она, пену на бока не скинет, сколько на ней ни мчись. Ветер сначала бил встречь, но словно сдался и повернул вперед вместе с лавой. Свист, гул, веселые крики!
Гудела за плечами Тараса великая сила, частью коей он вдруг стал и себя знать вместе со своей Серкой. Ему прямо в спину стала вливаться она – наполнись весь такой силой, и почуешь, что все царства мира тебе покорятся, падут ниц к ногам твоей кобылки, подставят хребты, когда ты будешь сходить с седла на землю!
Куда неслись – о том Тарас покуда не думал. Он думал только о Елене, её жизни, как бы уберечь ее… да вроде не с диаволом же кондиции подписывал, душу свою не продавал за благополучие девицы. Но теперь приходилось служить – может быть, и верному слуге диавола, скрепившему договор своею кровавой подписью. Служи и молчи, скачи вместе с ним, смотри ему в глаза, не бойся. А что тому прервать кондиции – махнуть сейчас сабелькой не выше пояса да по шее Тараса – и всё, закончена служба Тараса, и