Вечный Китай. Полная история великой цивилизации - Адриано Мадаро

Роберто Сустер в своей книге «Китайская Республика» (1928), настоящем гимне колониализму, который неслучайно начинается с похвалы Арнальдо Муссолини, брата дуче, дает точное описание итальянской концессии.

Сустер, с сожалением говоря о скромных трофеях, доставшихся Италии при разделе Китая, пишет, что наша концессия была «самая маленькая, а в свое время и самая худшая, поскольку состояла почти из всех земель бывших соляных шахт и заброшенных кладбищ, то есть это было болото, нездоровая земля, от которой отказывались все, кто мог держаться от нее подальше».

Что же представляла собой эта «итальянская родина» на китайской земле в далеком 1928 году, спустя более четверти века после ее оккупации? Сустер приводит данные: 124 акра земли (ровно 447 647 квадратных метров), 140 итальянцев, 5000 китайцев и 700 королевских моряков. «Прекрасные асфальтированные дороги, чистые, хорошо освещенные улицы прорезают город по тщательно продуманному топографическому плану, а названия улиц напоминают о далеких городах; виллы, особняки, аристократические кварталы чередуются и следуют друг за другом среди садов, все построено со вкусом и стилем», – пишет фашистский журналист.

Полвека спустя описание Джакомо де Антонеллис звучит в унисон: «Три четверти концессии использовались для жилых целей, а остальная часть – для чисто коммерческих. Границы итальянского квартала обрамляли прямые, обсаженные деревьями улицы: вдоль железной дороги – Виа Фьюме, по обе стороны – Виа Триесте и Виа Тренто, а у реки – Итальянская набережная, ныне преобразованная и названная Центральная площадь».

В 1934 году из 8143 жителей концессии лишь 366 были итальянцами, а 114 – европейцами; все остальные – китайцы. Но на самом деле китайцев было гораздо больше, ведь 18 апреля 1928 года Тяньцзинь посетил не кто иной, как бывший император Пу И, последний Сын Неба, выбравший город в качестве безопасного места жительства, перед тем как японцы сделали его правителем марионеточного государства Маньчжоу-Го[166].

Его встречали «черные знаки отличия» батальона Сан-Марко, марширующие по улицам в триколоре. И все же среди восьми держав, правивших израненной империей, мы были далеко не худшими.

Напротив, нам даже удалось завоевать симпатию, сохранившуюся на долгие годы. К счастью, мы не совершали преступлений, сближались с китайцами и даже удостаивались доверительных должностей. В меньшем масштабе, но история Марко Поло и Маттео Риччи повторилась, хоть и в роли второстепенных правителей.

С 1918 по 1935 год инженер Джибелло Сокко по просьбе роялистского правительства возглавил Маньчжурскую железную дорогу; в 1930-х годах Армандо Де Лука и Квирино Герли были назначены руководителями портов и внутренних таможен; Эваристо Каретти, создатель полной региональной карты Китая, возглавил почтовое ведомство всей страны; генералы Лоди и Скарони получили задание обучать китайских авиаторов, а юрист Аттилио Лаванья вошел в число консультантов по реформированию Уголовного кодекса. Итальянский банк для Китая с головным офисом в Шанхае и филиалом в Тяньцзине перешел под управление Уго Марчелло Тавеллы, эксперта китайского правительства по экологии, а министр Альберто Де Стефани (впоследствии отстраненный Муссолини за то, что посмел возражать против некоторых мнений дуче в Большом совете фашизма) консультировал правительство в Нанкине по вопросам реорганизации бюрократического аппарата республики.

Это лишь несколько примеров, но весьма показательных, особенно в те годы, когда британские издевательства были обычным делом, а их кульминацией стала печально известная табличка с надписью «Собакам и китайцам вход воспрещен», вывешенная у входа в общественные сады Шанхая.

Какой же была жизнь наших соотечественников в «итальянском Тяньцзине»? Все тот же Де Антонеллис рассказывает: «Дети ходили в итальянские школы, дамы проводили дни и вечера за беседами или игрой в маджонг – увлекательную разновидность домино, а в итальянском клубе они плавали в бассейне, играли в теннис или пелоту[167]. Чиновники начинали утро в офисе, а бизнесмены встречались с китайскими коллегами, часто завязывая крепкие дружеские связи».

Однако фашизм также стремился оставить свой след в этом далеком «уголке родины». И итальянцы потеряли его в 1931 году, когда на сцене появился человек с привлекательной внешностью, но без каких-либо принципов: граф Галеаццо Чиано, зять дуче.

Сначала он занимал пост консульского декана Шанхайской международной концессии, а затем до 1933 года был послом в Пекине, где стремился завязать важные дружеские связи, чтобы воплотить свой проект «китайского фашизма», союзного c Италией. Для достижения этой цели Чиано рассчитывал на дружбу с националистическим «молодым маршалом» Чжаном Сюэляном[168], с которым мы встретимся позже, в другой главе.

Амбициозный замысел Чиано удалось реализовать на другом берегу Желтого моря в союзе, заключенном Италией с Японией в 1938 году через Германию: ось Рим-Берлин-Токио. В Китае же он довольствовался основанием в Тяньцзине игорного дома, позволившего ему сделать большой бизнес, и существующего до сих пор, но переоборудованного в кинотеатр.

В 2021 году, спустя ровно 120 лет после подписания мирного договора между Китайской империей и иностранными державами, невозможно представить, что из всех иностранных концессий в Тяньцзине именно итальянская в будущем станет туристической достопримечательностью. В 1901 году, когда итальянцы начали строить казармы на этом болотистом участке земли, считавшимся неблагоприятным из-за разбросанных и заброшенных захоронений. Пройдя сквозь войны, оккупации, революции и разрушения, сегодня Старый итальянский город является одним из самых посещаемых китайскими туристами мест в Тяньцзине. Здесь они находят элегантную атмосферу города с отголосками Ренессанса и своим неповторимым шармом: здания в стиле модерн, сады, фонтаны, скверы и уютные площади, где мороженщики, пиццерии и небольшие оркестры соревнуются друг с другом. А еще маленькие ресторанчики, предлагающие букатини алл’аматричана вместе с феттучини алла болоньезе, винные погреба с изысканными винами, флорентийские стейки или сальтимбокка алла романа, рыбу на гриле, паннакотту и тирамису на десерт.

Если не считать толпы туристов, городская планировка итальянского Тяньцзиня осталась нетронутой, начиная с бывшей площади Королевы Елены с фонтаном и колонной, над которой возвышается Крылатая Победа – популярный памятник для селфи и даже свадебных фотографий. А прямо напротив расположилось массивное здание с явными признаками фаустианства, Форум, в то время предназначавшийся для спортивных и развлекательных клубов. С большими декоративными балками, которые до сих пор хорошо видны, хотя ось подверглась исторически безобидной «пластической интервенции» с обеих сторон.

Именно благодаря своей сохранности на протяжении века бедствий, поддерживаемой различными муниципальными администрациями как образец «аристократического квартала», анахронично пережившего пролетарские и революционные потрясения, наша бывшая концессия сегодня предстает настоящим чудом, созданным скорее намеренно, чем случайно. В 1999 году она была восстановлена группой