Луи Жаколио - Покоритель джунглей

Человек действительно необыкновенный, он — не выдумка забавы ради, мы знавали его в Индии. Ему едва не удалось осуществить намеченное и вернуть нам дивную Страну лотоса. Он задумал отчаянный план, по которому власть в Пондишери должна была оказаться в его руках на сорок восемь часов, и этого времени ему было бы достаточно, чтобы вызвать такой взрыв, который навсегда бы покончил с процветанием Альбиона в Индии.

Измученная Крымской войной, не располагая войсками в Европе, имея всего четыре тысячи человек в Калькутте для подавления мятежа в Бенгалии, семь месяцев спустя после начала восстания Англия все еще не изыскала способ, как послать подкрепление горстке солдат, в большинстве своем ирландцев, которые сражались скорее за честь знамени, нежели надеясь победить двести тысяч сипаев, поднявшихся по призыву Нана-Сахиба. Союз с севером должен был привести англичан к непоправимой катастрофе. Для всех было очевидно, что, как только они будут изгнаны из Калькутты, Бомбея и Мадраса, которые были их единственным оплотом, им неизбежно придется оставить идею о возвращении себе Индии, на сей раз потерянной для них навсегда.

На трех кораблях, которые зашли в то утро в Пуант-де-Галль только на сутки, чтобы пополнить запасы угля и продовольствия, было всего 1800 солдат. Но одновременно англичане послали своего лучшего офицера, генерала Хейвлока, героя Крымской войны, который поставил себе целью снять блокаду Лакхнау и оказать сопротивление мятежникам до подхода более крупных подкреплений.

Прекрасно осведомленные обо всех этих обстоятельствах, Нана-Сахиб и Сердар вели между собой долгие тайные переговоры: они отдавали себе отчет в том, что английский генерал, известный своей храбростью и умением, может, собрав гарнизоны Мадраса и Калькутты, поставить под ружье около семи тысяч испытанных солдат и что сипаи, несмотря на свою численность, в открытом бою не устоят перед мужеством и дисциплиной солдат-европейцев.

Тогда Нана понял допущенную ошибку: сразу после начала восстания ему следовало идти на Калькутту и Мадрас, как советовал ему Сердар. Но время было упущено, города эти подготовились к длительной осаде и могли продержаться несколько месяцев. Тогда-то Покоритель джунглей и замыслил дерзкий план — похитить генерала Хейвлока, который один только мог успешно завершить задуманную операцию.

Полнейшая тайна была непременным условием успеха этого двойного плана. Понятно, что, несмотря на дружбу с Бобом, которого в минуты хорошего настроения Фред дружески называл «генерал», он не мог доверить ему столь важный секрет, так как славный малый был воплощенной болтливостью.

У Боба тоже были враги, но о своей ненависти он рассказывал первому встречному, кстати и некстати, так что если его соперник не был предупрежден о чувствах Боба, то, конечно же, не по вине американца.

Всякий раз, когда с ним случалась какая-нибудь неприятность, он угрожающе потрясал в воздухе кулаком и восклицал с комичным гневом:

— Чертов Максвелл, ты мне за это заплатишь!

Максвелл был офицер, который по приказу свыше явился во дворец генерала Боба Барнетта и приказал ему под страхом расстрела очистить вышеупомянутый дворец, не позволив унести с собой ни одной рупии.

И Боб, который катался как сыр в масле и, словно паша в гареме, предавался сладкому безделью — лишь изредка, как верховный правитель артиллерии, он осматривал на крепостных стенах с десяток пушек времен Людовика XIV, — воспылал к капитану Максвеллу ненавистью, которую поклялся утолить рано или поздно.

В Память о многочисленных занятиях — а в своей бурной жизни ему пришлось заниматься и коммерцией, без этого он не был бы настоящим янки — он держал в голове своеобразную книгу бухгалтерского учета, где все злоключения записывал в дебет капитана Максвелла, дав себе слово подвести баланс, как только пути их вновь пересекутся.

Солнце меж тем постепенно поднялось над горизонтом, озарив бескрайнюю гладь Индийского океана и остров с роскошной растительностью, похожий на букет, томно плавающий в золотистой лазури. С высот Адамова пика взору открывался один из самых живописных и очаровательных видов, которые можно себе вообразить, — чреда плато, причудливая волнистая линия горизонта, долины, поросшие деревьями — тамариндовыми, тюльпанными — с желтыми цветами, манговыми; яблонями, баньянами. В зелени пламенели ярко-красные цветы. Но у наших героев не было времени, чтобы освежить душу, соприкоснувшись с величественными картинами природы, все их внимание было поглощено кораблями, горделиво входившими в гавань. Они миновали многочисленные песчаные отмели, держась как можно ближе к Королевскому форту, и наконец бросили якорь в порту, в двух-трех кабельтовых от берега.

После нескольких минут молчаливого наблюдения Сердар убрал бинокль в футляр и повернулся к другу.

— Наконец-то корабли на рейде, — сказал он, — часов через пять нам доставят почту. Время от времени приятно получать новости из Европы.

— Говори только за себя, — ответил Боб. — Это ты ведешь переписку, словно настоящий министр. Что касается меня, то с тех пор, как я нахожусь в этой стране, черт бы меня побрал, если я получил хоть одно письмецо от моих старых товарищей! Когда я стал генералом раджи Ауда, то написал папаше Барнетту, чтобы сообщить ему о моем повышении, и старик, который всегда предсказывал, что из меня не выйдет ничего путного, ответил мне сухо, всего двумя строчками, написав, что не любит розыгрышей… Это была единственная весть, которую я получил от моего уважаемого семейства.

— Лишь бы Ауджали нашел Рама-Модели, — задумчиво проговорил Сердар, не обратив внимания на шутку друга.

— Ты был не прав, послав его одного, — ответил Боб, — я тебя предупреждал.

— Я не мог послать ни Нариндру, ни Сами. Они не знают Пуант-де-Галль и, не владея ни хинди, ни тамильским языком, на которых говорят на Цейлоне, не смогли бы расспросить, где находится дом Рамы, с которым я состою в переписке.

— А Ауджали? — смеясь, перебил его Боб.

— Ауджали прожил со мной у Рама-Модели два года перед началом войны, он сумеет разыскать его. Доверься его смекалке. Кроме того, я вручил ему достаточно толковое письмо на тот случай, если Рама не поймет, насколько важна почта, которую он получит и которая предназначена не ему. В пакете будет целая пачка писем, адресованных офицерам-европейцам из армии Наны. Не то в продолжение всей войны с Англией они не смогли бы получить вести из дома. Ведь все порты в руках англичан, поэтому восставшие не могут снестись с внешним миром.

— При малейшем подозрении твоего друга Раму вздернут без лишних слов на насыпи у крепостных стен.