Когда Бог был женщиной. Как древнейшая религия Богини сменилась патриархальной верой в богов-мужчин - Мэрлин Стоун

утверждали еще шумеры. Еврейское предание гласит, что ковчег причалил к горе Арарат, известной под этим названием и сегодня. Она возвышается над всеми окрестными горами, достигая высоты свыше пяти километров. Арарат расположен на самой восточной оконечности Турции, недалеко от границы с Ираном и Россией, на земле, когда-то называемой Урарту, что звучит очень похоже на «Арарат». Более того, тут же рядом протекает река Аракс, впадающая в Каспийское море. Важно и то, что, по убеждению древних евреев, Ной, их предок, начал новую жизнь после потопа именно в той местности, откуда, как свидетельствует история, индоевропейцы вторглись в Анатолию.

Еще одно сходство между библейскими и шумерскими преданиями касается ирригационных каналов. В Библии говорится, что сразу после того, как Яхве сотворил мир, растительность в нем отсутствовала, поскольку не было воды. В Быт 2:6 мы читаем: «Пар поднимался с земли и орошал все лице земли». В легенде о шумерском рае, Дильмуне, тоже не хватало воды, поэтому там ничего не произрастало. Энки, бог храма Эриду, приказал достать воду из-под земли для орошения почвы. В мифе об установлении Энки мирового порядка мы читаем также о деятельности Энки по строительству каналов. Каждая из этих историй описывает землю, где дождей мало или их нет совсем. Воду приходилось доставать из подземных источников. Такой была ситуация в убейдском Эриду, где впервые были выкопаны ирригационные каналы – рассказы об этом периоде все еще имели хождение 2000 лет спустя, в начале II тысячелетия до н. э. в Шумере. Опять-таки, можно предположить, что они нашли путь обратно в Аратту, учитывая постоянный контакт между этими двумя местностями.

Связи Моисея, Иосифа и даже Авраама с египетской царской властью также следует рассматривать как один из важных факторов во взаимоотношениях между евреями и индоевропейцами. Как я упоминала выше, в период правления XVIII династии (около 1570–1300 гг. до н. э.) имеются записи о том, что хеттских и хурритских принцесс посылали в жены египетским царям, что явно нарушало матрилинейные принципы наследования. Именно в этот период жрицы в египетских храмах уже не встречаются, а слово Пар-о (фараон) стало применяться исключительно к правителю, а не к царскому дому в целом. Также в этот период произошла религиозная революция Эхнатона, позволившая армиям хеттов и хурритов захватить контроль над большей частью территории Ханаана. Треть корреспонденции, найденной в архивах дворца Эхнатона, поступила от местных князей с явно индоарийскими именами.

Таким образом, может оказаться немаловажным, что, согласно Библии, Моисей был «приемным сыном» дочери фараона, будто бы подобранным ею еще младенцем. Мы читаем в Исх 2:5–10, что принцесса, найдя ребенка, отдала его другой женщине, предположительно его настоящей матери, чтобы та выкормила его. Но затем «вырос младенец, и она привела его к дочери фараоновой, и он был у нее вместо сына, и нарекла имя ему: Моисей». Многие фараоны XVII, XVIII и XIX династий носили такие имена, как Камос, Яхмос, Тутмос и Рамсес. Кажется любопытным то, что дочь фараона дала «подкидышу» имя, достойное царя.

Но еще до Моисея Иосиф, другой сын Иакова, также был тесно связан с египетским двором. Утверждается, что он сумел возвыситься благодаря своей способности толковать сны. В Быт 41:41 читаем: «И сказал фараон Иосифу: вот, я поставляю тебя над всею землею Египетскою».

Даже Авраам, похоже, еще до них имел близкие контакты с египетской правящей фамилией. В Быт 12:10–20 Авраам и Сарра также оказались в Египте, предположительно в результате голода в Ханаане. На сей раз мы узнаем, что Авраам попросил Сарру выдать себя за его сестру, а затем фараон взял ее в свой дворец в качестве супруги, будто бы из-за ее исключительной красоты.

Опять же, убедительных доказательств тому нет, поскольку Библия не упоминает собственные имена фараонов. Однако предполагаемое время жизни Авраама и Иосифа приходится на период правления XVIII династии, а время жизни Моисея – на более поздний период. И перед нами снова встает вопрос, не могла ли существовать некая связь между индоевропейскими принцессами и сопровождавшими их лицами, с одной стороны, и библейскими преданиями об Аврааме, Иосифе и Моисее, каждый из которых находился в непосредственном общении с египетской правящей династией именно в ту историческую эпоху – с другой.

Боги и сияющие вершины

Еще одна загадочная и, возможно, наиболее значимая и показательная связь между индоевропейцами и евреями – это символика горы, в особенности ослепительно сияющей вершины горы. Арийцы Индии поклонялись своим праотцам, обитавшим в «царстве вечного света». Индра почитался как «Повелитель гор», а его владения описывались как сверкающие золотом. Считалось, что обитель индоиранского Ахура-Мазды находилась на вершине горы Хара, «в бесконечном свете». Как я уже упоминала ранее, в индоевропейском иранском языке хара на самом деле означало «гора».

В библейских текстах история Моисея чаще всего ассоциируется с горой Синай, расположенной в южной части Синайского полуострова. Но в других местах гора, на которой Моисей беседовал с Яхве, упоминается под названием Хорив. Моисей вступил на эту гору еще задолго до того, как вывел евреев из Египта. В Исх 3:1 говорится, что, когда Моисей был один в пустыне, незадолго до Исхода, он «пришел к горе Божией, Хориву». После Исхода и более знакомого нам восхождения Моисея на гору Синай мы снова читаем: «Только берегись и тщательно храни душу твою, чтобы тебе не забыть тех дел, которые видели глаза твои… о том дне, когда ты стоял пред Господом, Богом твоим, при Хориве» (Втор 4:9–10). И во Втор 4:15: «В тот день, когда говорил к вам Господь на [горе] Хориве из среды огня…»

Отождествление Яхве с горой или скалой повсеместно встречается в Псалмах, несомненно, принадлежащих к самым древним разделам Библии. В Пс 30/31, 61/62, 70/71, 89 и 93/94 Яхве описывается как «каменная гора»[158], «твердое убежище», «твердыня убежища». В Пс 62 он – «твердыня моя и спасение мое»[159], а в Пс 18/19 – «твердыня моя и Избавитель мой». В Пс 27/28 мы читаем: «К тебе, Господи, взываю: твердыня моя!», а в Пс 41/42: «Богу я, моей скале, (скажу)»[160]. В Пс 77/78 написано: «И привел их в область святую Свою, на гору сию, которую стяжала десница Его». Из Пс 47/48 мы узнаем, что Яхве велик «на святой горе Его», а в Пс 98/99 автор призывает читателей: «Поклоняйтесь на святой горе Его». В Пс 91/92 сказано просто: «Господь, твердыня моя»[161]. Не будь в тексте так много других ссылок на гору, мы могли бы рассматривать эти пассажи просто как символ стабильности, но не следует забывать