Фредерик Марриет - Приключение собаки

Едва только «Юнгфрау» бросила якорь, как Рамзай приказал собрать свои вещи и готовить шлюпку. Ванслиперкен проводил его на берег, и здесь они расстались, причем Рамзай заявил, что желает видеть лейтенанта завтра у себя, и сообщил ему свой адрес.

Простившись с Рамзаем, Ванслиперкен сдал в адмиралтейство свои депеши, а сам поспешил к вдове Вандерслуш, которая приняла его сдержанно, но любезно, а после трогательных извинений, уверений и оправданий как будто совершенно растаяла и опять посадила его на диван подле себя, а в конце концов даже позволила ему подержать свою руку в его руках.

О собаке не было даже и помину, — и все, казалось, было как нельзя более благополучно.

«Подожди, подожди, голубушка, дай мне только добраться до тебя, так я тебе покажу, как требовать смерти моей собаки… Я тебя научу!» — думал лейтенант.

«И этот жалкий человек воображает, что я стану смотреть на него! погодите только мистер Ванслиперкен, погодите!» — думала вдова.

ГЛАВА XXVIII. Новая героиня, хотя первое место принадлежит Снарлейиоу

Простившись с Ванслиперкеном, Рамзай направился прямо в Золотую улицу, где находился дом синдика города, и постучался в красивую резную дверь, окрашенную в яркий зеленый цвет.

Вскоре ему отворили и провели в опрятный вымощенный двор, окаймленный рядом вечнозеленых деревьев в больших деревянных кадках. Позади виднелся цветник, где только что выглянули на свет пестрые тюльпаны и другие весенние цветы. Пройдя через весь двор, Рамзай и впустивший его старый седой слуга вошли в дом и очутились в больших красиво убранных сенях. Отсюда вела лестница вверх, и сюда же выходили наполовину стеклянные широкие двери складов, где работали люди, распределяя по полкам товары.

Оставив Рамзая в роскошно обставленной приемной, старик пошел доложить о нем хозяину дома.

Спустя несколько минут явился и сам мингер ван-Краузе с какими-то счетами в руках и карандашом в зубах.

Это был низенький, толстенький человек с круглым румяным лицом и круглыми же очками на носу, очень маленьком и как бы покрасневшем от мороза.

— Вы желали видеть меня, мингер? С кем имею удовольствие говорить? — начал он.

Рамзай, назвав себя, вручил ему свои рекомендательные письма.

Мингер ван-Краузе прочел одно, аккуратно сложил его, сделал на нем пометку, когда и от кого получено, затем отвесил своему гостю низкий поклон. Потом проделал по очереди ту же процедуру со всеми остальными письмами и каждый раз отвешивал поклоны.

— Их этих писем я узнаю, что вы ярый противник якобитов и верный слуга короля Вилльяма, и потому буду счастлив, если вы то время, какое думаете пробыть в Амстердаме, будете моим гостем! А могу я узнать, как вы прибыли сюда?

— На королевском куттере, мингер!

Эта подробность еще более удостоверила синдика, что его гость состоит доверенным лицом у короля Вилльяма, как ему о том писали.

Затем, извинившись перед гостем, что дела требуют его присутствия, он просил его поразвлечься книгами, посетить его картинную галерею и устроиться так, как ему удобно в тех комнатах, которые будут служить ему помещением и в которые его проводит слуга, сам же поспешил в свою контору.

Старик слуга, указавший Рамзаю его будущее помещение, был болтлив, как многие старички. Он сообщил молодому человеку, что ван-Краузе вдов и имеет всего одну только дочь, которая теперь уже взрослая барышня, а уходя предупредил, что скоро будет подан обед.

Ввиду этого Рамзай занялся своим туалетом, с удовольствием думая о том, что в этом доме есть молодая особа, которая все же не даст ему скучать и, быть может, облегчит ему его трудную задачу. Роль разведчика и шпиона была ему очень не по душе, но кто-нибудь должен же был выполнить ее; так как все были того мнения, что он лучше других способен это сделать, то он не счел себя в праве отказаться. Одевшись, он вышел в залу, которая была пуста, и встал рассматривать картины и ценные бронзы, украшавшие эту комнату. На подзеркальнике стояли старинной работы очень любопытные и ценные часы, и Рамзай, разглядывая их, увидел в зеркале отражение чрезвычайно привлекательного молодого лица. Девушка отворила дверь и, увидя постороннего незнакомого человека, полагая, что ее не видят, с минуту оставалась неподвижна, затем отступила назад и снова тихонько притворила дверь. Рамзай никак не ожидал, чтобы у ван-Краузе могла быть такая высокая, стройная и привлекательная дочь. Между тем дверь снова отворилась, — и в комнату вошел сам синдик.

— Я крайне сожалею, что принужден был оставить вас одного столько времени, мингер Рамзай, — сказал он, — но мое время строго распределено, и я не могу сделать никаких изменений. Я позабочусь о том, чтобы вы не особенно скучали у нас; соберу своих друзей и сослуживцев; среди них вы найдете, вероятно, людей менее занятых и потому более интересных. А теперь позвольте вас спросить: вы говорите, что прибыли на королевском куттере. Не знаете ли, не привез ли этот куттер депеш от короля к Генеральным Штатам?

— Да, и немаловажные… Но так как мы оба, надеюсь, люди, горячо стоящие за правое дело, то полагаю, что я не в праве скрывать от вас то, что мне известно, но неизвестно еще другим. Думаю, что вы сумеете сохранить это в тайне!

— Вы правы, молодой человек, я глубоко предан нашему правому делу и могу хранить любую государственную тайну. Всем известно, насколько я скромен! — отвечал синдик.

Но в этом отношении почтенный синдик несколько ошибался: всем, наоборот, было известно, насколько он нескромен, и потому от него старались скрывать все, что было тайного или секретного, так как ван-Краузе не преминул бы сообщить все это по секрету всем своим многочисленным друзьям.

Рамзай, вскрывший и прочитавший содержание всех тайных королевских депеш, конечно, мог удружить ван-Краузе.

— Однако, — заметил Рамзай, — в такого рода делах необходима большая осторожность и потому, быть может, лучше, если мы отложим этот конфиденциальный разговор до более удобного времени!

— Да, да, мы побеседуем с вами после ужина, а пока сообщите мне в нескольких словах, что у вас там творится!

Рамзай подошел к нему и сказал несколько слов на ухо.

— Неужели?! — воскликнул восхищенно Краузе. — Ай, ай, ай!.. Но нас ожидает обед, пойдемте, я вас познакомлю с моей дочерью!

— Вильгельмина, — сказал ван-Краузе, входя в столовую, где девушка уже стояла у стола, — вот наш молодой приятель! Постарайся, чтобы он не скучал у нас, — ты знаешь, как я занят и как мало времени могу уделить нашему гостю!

Девушка молча кивнула головкой. За обедом она говорила немного и больше приглядывалась к молодому человеку, но после обеда, когда все прошли в маленькую гостиную, куда после был подан кофе, и сам синдик, выпив свою чашку, извинился перед гостем и поспешил к своим делам, оставив его с своей прекрасной дочерью, Вильгельмина, считая своим долгом занимать гостя, стала более разговорчива.