Иван Дроздов - Митяй в гостях у короля

— Наверное, Кремль требует нашего возвращения домой?

— Да, конечно. Вы и так загостились. Дмитрия Михайловича назначают директором Петербургского института слабых токов.

— Демократы хотят, чтобы я застрелился? У нас в России директора институтов сейчас стреляются — от безденежья и от голода. Нет уж, дудки вам! Я домой не поеду. Вы отняли у меня и дом, и Родину. А если король Хасан и шейх Мансур откажут мне в гостеприимстве, я переберусь на крейсер и превращу его в плавучую крепость. Это будет второй «Летучий голландец», но только уж такой могучий, что никакая сила нас не возьмет.

Наступила тишина — длительная, гнетущая.

Генерал Гусь, сделав безуспешную попытку улыбнуться, возразил:

— Вы, очевидно, шутите, Дмитрий Михайлович. Мы — оппозиция демократам, а вы нас с ними в кучу…

— Оппозиция — да. Сидите у президента в кармане и тявкаете, но так — негромко и беззлобно, чтобы никого не напугать. А когда надо было антинародную конституцию поддержать, вы, Гальюновский, прыгнули на сторону президента. И вы, генерал, на недавних выборах, точно козел с чикагской бойни, повели свое стадо в лоно демократов. Так какая же оппозиция?.. Для старушек малограмотных да юнцов безусых вы — оппозиция, а люди умные давно вас раскусили. И хотите, чтобы я за вами пошел. Да вас судить уж надо! За одного только великого ученого, моего учителя… который вчера застрелился, только за него вам прощения не будет.

— Дорогой Дмитрий Михайлович! — заговорил дрожащим голосом Казимир Гальюновский. — На вас стих нашел, вы, видно, в плохом настроении, а у нас серьезное поручение к вам имеется. Мы хотели бы крейсер «Козьма Минин» на Родину вернуть.

Его поддержал генерал Гусь:

— Мы армию укреплять будем, — гудел он трубным басом, — вы меня знаете: мне за державу обидно. Я могу останавливать войны, остановлю и распад России. Дайте только крейсер — нашему движению. Я сам командовать буду.

— Генерал хочет стать адмиралом. Похвально. Положим, крейсер перейдет в ваши руки, а как вы им командовать станете? Вы можете подчинить себе электронику?.. Да вы же завтра продадите его за бесценок. Вы же лавочники!..

И Дмитрий замолчал. Он больше с ними не говорил и даже не смотрел в их сторону. И никто из сидевших за столом с ними не заговаривал. И тогда Казимир обратился к шейху:

— Ваше величество! У нас есть, что сказать королю. Окажите содействие, устройте нам встречу. Весной он принимал нас и был любезен, но теперь…

— Король сильно занят, — уклончиво ответил шейх, — но я попробую.

И снова Дмитрий:

— Вас, господа хорошие, скоро во всем мире узнают. Шарахаться будут, как от прокаженных. Предателей во всём свете не любят и — боятся.

— Ваши шутки, Дмитрий Михайлович, не все понимать способны. Вы вот нас на крейсер пускаете. Предателей бы не пустили.

— Крейсер — живое существо. Я-то вам позволяю, а крейсер может и не принять вас. А если и примет — неизвестно еще, какую шутку выкинет. Он ведь знает, кто запродал его в Малую Азиатию. Я бы на вашем месте еще и подумал бы: ступать на его палубу или воздержаться. Впрочем, если решили — летите. Мне вот его величество вертолет презентовал, так я вас туда живо отправлю.

Шейху этот жест Дмитрия был непонятен, и он боялся, как бы эти молодцы не завладели кораблем, но он знал и верил, что Дмитрий неспроста отправлял прожженных и ненавистных политиканов на крейсер, который он берег и любил как самое дорогое существо. Что-то он задумал.

Дмитрий наклонился к шейху:

— Ваше величество! Боюсь, мы утомили вас своей болтовней. Пойдемте в кабинет, у меня дело к вам есть.

Шейх поклонился дамам, потом гостям, и они с Дмитрием пошли в кабинет.

Дмитрий ничего не сказал гостям и даже не взглянул в их сторону.

Очутившись в кабинете, Дмитрий извинился перед шейхом:

— Я дурно вел себя за столом, ваше величество. Прошу прощения. И не думайте, что я такой грубый человек. Я этим молодцам умышленно говорил гадости. Агенты Большого Билла сильны в нашей стране, их много, но они бы не натворили столько бед, если бы им не помогали шабес гои — предатели из нашего стана. Эти два политикана — большие мерзавцы, на них лежит вина за все наши несчастья. Скажите королю, пусть он знает об этом. В России очень любят короля Хасана, и нам бы не хотелось, чтобы он к нашим врагам относился как к друзьям.

— Но в таком случае, зачем же вы их приняли?

— Принимал их из единственной цели высказать им все, что я о них думаю. Пусть они знают, что мы их знаем.

— Могу вас успокоить: король Хасан не заблуждается. Он внимательно следит за всем, что происходит в России. Это я еще сомневался, потому и принял их вчера, даже хотел помочь им, но теперь…

Подумав, заметил:

— А вы не только ученый, вы еще и политик, Дмитрий. Короли и шейхи не могут говорить так прямо — даже с заклятым врагом, а надо бы… Вы преподали мне хороший урок. Но вот что хотел бы я знать: зачем вы их послали на корабль?

— Хочу проучить примерно, отомстить за предательство.

— Но каким образом?

— А приезжайте ко мне завтра к обеду. Я покажу вам судебный процесс.

Шейх согласился. И еще просил:

— Хотел бы я приехать с братом.

— Буду счастлив видеть у себя его величество.

Обед предстоял торжественный. Мария Владимировна и Катя теперь не возились на кухне — там работали слуги, но они хотели бы угостить короля непременно русской едой и решили приготовить сибирские пельмени. Сами ездили на рынок, покупали парное мясо, сметану, учили слуг приготовлять пельмени, о которых те и не слышали. Ирина из Калиновки прислала Евгению дары северной природы: морошку, клюкву, бруснику, соленые грибы. Все это они выставили на стол.

Приехал король — веселый, галантный — интересный мужчина.

В розовой зале ему встретились Маша и Катя. Дмитрий, представляя их королю, сказал:

— Катю, мою сестру, вы знаете, а Мария Владимировна имеет теперь статус посла и хотела просить у вас аудиенции, чтобы вручить верительные грамоты.

— Я рад принять вас в любое время. И был бы счастлив, если бы вы остались в нашей стране в роли посланника России. Но, как я слышал, вы посол по чрезвычайным поручениям.

— Да, ваше величество. Мне поручено неотлучно быть при вот этом… — она показала на Дмитрия, — молодом человеке.

— Это интересно: посол при отдельной персоне. У нас таких нет. И сколько я знаю другие страны…

— О вашей стране ничего не могу сказать, а что касается других стран — там еще не явился на свет такой важный человек, чтобы при нем неотлучно находился представитель президента.