Генри Хаггард - Люди тумана

— Большинство из них брошено в реку, и оттуда их никто не может вытащить. Таких было три полных кожаных мешка. Но самые лучшие камни, — продолжал Олфан, — положенные в маленький мешок, были привязаны на шею согрешившего человека и вместе с ним опущены на веревках туда, где живет Змей, чтобы он вечно сторожил их. Этот человек, конечно, уже съеден Змеем.

Олфан ушел, но после полудня вернулся снова, чтобы доложить о приходе Нама и двух старших жрецов. Хуанна приказала впустить их, и они вошли. Вид у них был самый смиренный, головы низко опущены, но маска смирения не обманула Леонарда, зам жившего мрачный огонь их глаз.

— Мы пришли, — сказал Нам, обращаясь к Хуанне и Оттеру, сидевшим рядом на креслах, — мы пришли спросить ваших повелений, ибо вы дали нам новый закон, которого мы не понимаем. Через два дня будет праздник Джаля, к которому приготовлено пятнадцать женщин, дабы принести их ему в жертву, чтобы утихла его ярость и чтобы души их он мог считать в числе своих слуг и отвратил свой гнев от народа тумана, дав ему хорошую погоду. Этот обычай существует в стране уже много лет, и, как только его нарушали, солнце не светило, хлеба не росли и скот не плодился. Но теперь вы дали новый закон, и я, который все еще ваш слуга, пришел сюда спросить ваших приказаний. Как будет идти празднество, и какие жертвы должны быть принесены вам?

— Празднество пройдет таким образом, — ответила Хуанна, — вы должны нам принести в жертву по быку и по козлу каждому; та же жертва должна быть принесена Змею, но не кровь людей. Кроме того, мы назначаем празднество днем, а не ночью!

— Хорошо! — сказал смиренно Нам. — Ваше слово — закон! — И, поклонившись до земли, старик вышел, сопровождаемый своими спутниками.

— Этот дьявольский жрец меня бесит! — сказала Хуанна, переведя присутствующим слова Нама.

— О баас, баас, — подхватил Оттер, — зачем вы не убили его сегодня ночью? Теперь он наверное бросит нас Змею!

Соа вышла из-за кресел, где скрывалась, пока в комнате находился Нам.

— Нехорошо собаке, выдающей себя за бога, угрожать жизни того, кого она обманула! — произнесла угрожающе старуха. — Быть может, настанет час, когда истина отомстит лжи рукой своего верного слуги, которому ты угрожаешь смертью, подлый карлик! — И прежде чем кто-нибудь успел ответить, Соа оставила комнату, бросив злобный взгляд на Оттера.

— Эта ваша старуха с ума меня сведет, Хуанна, — сказал Леонард. — В одном я уверен, что мы не должны позволять ей проникать в наши планы; она и так знает довольно!

— Я не могу понять, что стало с Соа, она так изменилась! — печально ответила Хуанна.

— Вы заметили это только теперь, Хуанна; что касается меня, то я не думаю, чтобы она изменилась. Вид ее любезного родителя разбудил ее скрытые добродетели, вот и все!

XXIII. Новый закон

Наступил день праздника Джаля. Согласно приказанию Хуанны, празднество должно было происходить днем, а не ночью. В сопровождении жрецов и воинов Хуанна и Оттер прежним порядком прибыли в храм. По-прежнему амфитеатр наполняла тысячная толпа, но на этот раз боги заняли место не на своих высоких тронах, а у подошвы идола, почти на краю бассейна. Леонард, Франциско и поселенцы стояли сбоку. День был пасмурный и холодный, и снег падал крупными хлопьями со свинцового неба.

Нам открыл праздник речью.

— Народ тумана! — начал он. — Вы собрались здесь, чтобы чествовать праздник Джаля по древнему обычаю, но боги вернулись к нам, как вы знаете, и в своей мудрости изменили обычай. Пятнадцать женщин были приготовлены для жертвоприношения. Сегодня утром они встали, радуясь и ликуя, что назначены Змею, но их радость обратилась в печаль, потому что боги не хотят принимать их, выбрав новые жертвы для принесения себе. Привести их сюда!

Помощники жрецов вывели из-за идола двух упиравшихся быков и двух козлов. Они были убиты, за исключением одного козла, который, вырвавшись из рук своих преследователей, с громким блеянием бросился вниз к амфитеатру и стал скакать с одной скамьи на другую. Эта сцена была настолько комична, что даже мрачные и молчаливые дикари начали смеяться.

Праздник потерпел полное фиаско.

— Кончено, народ тумана, — сказал Нам, указывая на убитых животных, — жертвоприношение совершено, праздник Джаля прошел. Пусть мать молит Змея, чтобы солнце сияло и плодородие благословило землю!

Празднество окончилось всего через десять минут, прежде же оно занимало большую часть ночи, каждую жертву убивали с известными церемониями. Ропот неодобрения раздался с заднего конца амфитеатра, ропот, перешедший вскоре в рев. Народ, приученный жрецами к кровавым зрелищам, жаждал крови.

— Вывести женщин! Пусть их принесут в жертву Джалю по старому обычаю! — вопила яростно толпа в течение десяти минут.

Тогда Нам лукаво проговорил:

— Народ тумана! Боги дали нам новый закон, по которому следует вместо мужчин и девушек приносить в жертву быков и козлов, и вы сами приняли этот закон. Отныне это священное место должно обратиться в скотобойню. Пусть будет так, дети мои!

Возбужденная его словами толпа закричала: «Крови, крови!» Послышался шум и угрожающие крики. Король заявил, что Хуанне и ее спутникам лучше удалиться. Поднявшись со своего места, девушка подошла к туннелю в скале.

Не всем удалось беспрепятственно достичь входа в туннель, так как толпа разъяренного народа, руководимая двумя жрецами, прорвав цепь солдат, ворвалась на платформу и смешалась с маленьким отрядом спутников Хуанны.

Вход в туннель защищался дверью, которую Олфан и Леонард поспешили закрыть, как только все прошли, оставив за ней завывающую от ярости толпу. Затем все поспешили ко дворцу, исключая Олфана, оставшегося около двери, чтобы наблюдать за движением толпы.

— Что это такое? — слабо спросила Хуанна, но в этот момент, откинув занавес, в комнату вошел Олфан с печальным лицом.

— Говори, Олфан! — сказала она.

— Народ приносит жертвы по-прежнему, королева! — отвечал он. — Не все мы прошли через ворота, двое из ваших черных слуг, смешавшихся с толпой, были схвачены, и теперь их приносят в жертву Джалю и других с ними!

Леонард выбежал на двор и сосчитал поселенцев. Действительно, двух недоставало.

На обратном пути он встретил уходившего Олфана.

— Куда он идет? — спросил Леонард у Хуанны.

— Охранять ворота. Он говорил, что не ручается за солдат. Поселенцев нет?

— Увы, да. Двух не хватает!

Хуанна закрыла лицо руками.

Теперь началось для них самое страшное испытание, продолжавшееся около пяти недель.