Генри Хаггард - Ледяные боги

— Значит, горы недалеко, — заметил Ви. — Не то ты успела бы замерзнуть, прежде чем попасть сюда.

На этом разговор закончился, но Ви с Пагом еще много раз обсуждали услышанное от Лалилы.

Некоторое время спустя Лалила сказала, что ей скучно, что она просит дать ей какую-нибудь работу.

Паг долго обдумывал ее просьбу, затем однажды, когда Ви ушел по какому-то делу, сводил ее в пещеру и показал ей, как воспитывают там девочек. Заодно он объяснил ей, как они туда попали.

— У твоего народа жестокие нравы, — заметила она. — У меня на родине выгнали бы из племени мать, которая посмела выбросить своего ребенка.

Она подошла к детям и стала вглядываться в них, затем заявила, что за ними смотрят плохо и что две девочки, очевидно, скоро умрут.

— Несколько уже умерли, — отвечал Паг.

Ви, незамеченный ими, вернулся в пещеру и стоял в отдалении, наблюдая. После слов Пага он подошел и сказал:

— Ты права, Лалила. За детьми плохо смотрят. Матери перестают обращать на них внимание через несколько недель после рождения, точно для того, чтобы показать, что дети все равно обречены на смерть. Что ж я могу сделать? Хочешь помочь мне, Лалила?

— Да. Но только женщины племени станут ненавидеть меня еще больше прежнего. А почему твоя жена Аака не смотрит за детьми?

— Мы с Аакой никогда не сходимся. Лалила, я назначаю тебя главной нянькой этих детей. Всякий, кто ослушается тебя, будет наказан.

Так Морская Колдунья Лалила стала матерью выброшенных детей.

Целыми днями сидела она у огня, окруженная девочками, кормила их и низким голосом пела им песни своей родины. Ви эти песни нравились, и он часто приходил в пещеру и, сидя в тени, смотрел и слушал, думая, что Лалила его не замечает. Наконец, когда он обнаружил, что она знает о его посещениях, он стал сразу садиться у огня и разговаривать с ней.

Она рассказывала ему о родине, о племенах, живших рядом с ее народом, и это удивляло соплеменников Ви, считавших себя единственным народом на свете; она рассказывала о простых ремеслах, которые знали ее соотечественники, и Ви жадно слушал ее. Но о своем путешествии она не говорила ничего и на вопрос, хочет ли вернуться на родину, отвечала, что не знает.

Вскоре Ви стал доверять ей свои тревоги и дела. Об Ааке, правда, он ничего ей не говорил.

Лалила слушала и наконец сказала, что горести его неизлечимы.

— Хотя ты родился здесь, о вождь, ты непохож на своих соплеменников. Тебе нужно было родиться среди моего народа.

— Когда люди идут в горы, всегда кто-то один опережает других, — возразил Ви.

— И тогда он оказывается один.

— Нет, он возвращается и ведет остальных.

— И тогда, прежде чем вершина будет достигнута, наступит ночь, — сказала Лалила.

— А что же сделает человек, если он один достигнет вершины?

— Взглянет на новые земли и умрет. По крайней мере, он первый увидит их, и когда-нибудь те, что придут потом, увидят его кости.

С того дня как Ви услыхал эти речи, он полюбил Лалилу не только за ее красоту, но и за ум.

Аака вскоре заметила это и стала смеяться над ним.

— Почему ты не женишься на колдунье? Кто видал когда-нибудь вождя с одной только женой? Я ревновать не стану, а у тебя только один ребенок.

— Я дал клятву.

— Вот ей цена, — сказала Аака, показывая кукиш.

Но Аака была неискренна.

Как женщина, она не ревновала Ви — она была воспитана в обычаях многоженства. Но она ревновала его по другому поводу: раньше она была единственным его советчиком. Затем Ви сдружился с Пагом, и Аака стала ненавидеть Пага. А теперь появилась эта колдунья, и Ви слушает ее.

Ненависть Ааки к Лалиле превзошла ненависть к Пагу.

Паг также ненавидел Лалилу, и по той же причине. Ви, несмотря на все свои недостатки, относился к числу тех людей, которых любят тем больше, чем лучше узнают их. Ревность Пага была естественной, но Ви даже не подозревал о ней.

Ви стал близким другом Лалилы, делился с ней своими горестями, и чем ближе он становился с ней, тем дальше отодвигались от него Аака и Паг.

Лалила слушала, давала советы и утешала. Но в глубине души она, как женщина, не могла понять, почему он не пытается приблизиться к ней еще больше. Но она сама не знала, обрадуется ли его попыткам еще увеличить их близость. Но затем она вспомнила о новых законах и стала еще больше уважать Ви.

Как уже было сказано, в тот год племени пришлось еще тяжелее, чем в прошлые годы. Весны не было, и лето было холодное. Тюленей пришло очень немного, так что их не хватало ни на пищу, ни на одежду. Мало было также птиц и лососей. Народ был спасен от голода только тем, что случайно загнал в залив четырех китов, которые не могли выбраться обратно. Их мясо заготовили впрок.

Ви работал не покладая рук, заготавливая впрок китовое мясо и вообще добывая пищу для племени. Но народ, привыкший к летнему изобилию, ворчал и хмурился. Затем пошел слух, что всему виной Морская Колдунья, которая угнала солнце с небес.

Народ говорил, что если прогнать Лалилу, солнце снова начнет светить, и звери и птицы вернутся, и все будет хорошо. Почему же колдунья не возвращается в море в своем выдолбленном дереве? А если она не хочет, ее можно выбросить туда живой или мертвой.

Так говорил народ, но до Ви эти толки еще не доходили.

Глава XI. Урок матери-волчицы

Однажды Паг проходил мимо хижины Ааки. «Он грустен, — подумала Аака, — и я знаю почему. Ви покинул его ради этой желтоволосой колдуньи». И она позвала Пага и предложила ему целое блюдо жареных ракушек. Паг жадными глазами поглядел на еду и спросил:

— А они отравлены?

— Почему ты спрашиваешь?

— Причины вполне основательные. Во-первых, я не помню случая, чтобы ты по доброй воле предложила мне поесть. Во-вторых, я знаю, ты меня ненавидишь.

— И то и другое верно, Паг. Я ненавижу тебя и поэтому никогда не кормила. Но меньшая ненависть уступает место большей. Ешь!

Паг набросился на ракушки и съел все до единой, потому что любил хорошо поесть, а год был голодный, и по приказу Ви на зиму откладывали как можно больше.

Аака внимательно следила за тем, как он ест, и, когда он кончил, наконец сказала:

— Теперь поговорим.

— Жаль, что нету еще, — ответил Паг, облизывая блюдо. — Но раз ракушки съедены все, то говори о Лалиле.

— Ты и теперь доказал, что умен, Паг.

— Да, я умен. Будь я глуп, я бы давно умер. Ну, чего ты хочешь?

— Ничего, кроме того, — она наклонилась и стала шептать, — чтобы ты убил ее или устроил так, чтобы ее убили. Ты — мужчина и можешь это сделать. Если же ее убьет женщина, то скажут, что это из ревности.