Бернард Корнуэлл - Властелин Севера. Песнь меча (сборник)

Ознакомительный фрагмент

– Ты хорошо присматриваешь за головами? – спросил я его.

– Ох, и воняет же от них! – скривился Клапа.

– Не больше, чем от тебя самого, Клапа, – осадил я верзилу.

– Они в безопасности, мой господин, – заверил Ситрик.

– Вообще-то, у меня должно было быть восемь голов, – заметил я и шутливо обхватил пальцами шею парнишки. – У тебя костлявая шейка, Ситрик.

– Но крепкая, мой господин, – ответил он.

Как раз в этот миг дверь монастыря открылась, и из нее выскользнула Гизела в черном плаще.

– Тебе следовало бы спать, моя госпожа, – пожурил ее я.

– Я не могу уснуть. Хочу прогуляться.

Гизела с вызовом уставилась на меня. Ее губы были чуть приоткрыты, и пламя костра поблескивало на ее крупных красивых зубах и отражалось в бездонных глазах.

– Куда ты хочешь пойти? – спросил я.

Она пожала плечами, все еще глядя на меня, и я подумал, что Хильда спит в монастыре.

– Оставляю тебя за главного, Клапа, – сказал я, – и, если вдруг явится Ивар, убей ублюдка.

– Да, мой господин.

Я слышал, как стражники захихикали, когда мы с Гизелой пошли прочь. Пришлось хорошенько на них рявкнуть, чтобы они замолчали. Я повел Гизелу к деревьям, что росли к востоку от монастыря, потому что там было темно. Она взяла меня за руку.

Гизела молчала, довольствуясь тем, что идет рядом со мной.

– Ты не боишься ночи? – спросил я ее.

– С тобой – нет.

– Когда я был ребенком, – произнес я, – то превратился в скедугенгана.

– A что такое скедугенган?

Слово было саксонским, незнакомым для нее.

– Движущаяся Тень, – пояснил я. – Создание, которое крадется во мраке ночи.

Неподалеку заухала сова, и пальцы Гизелы невольно сжали мою руку.

Мы остановились под деревьями, кроны которых ерошил ветер. Сквозь листья пробивался скудный свет лагерных костров, и я приподнял лицо Гизелы и посмотрел на нее сверху вниз. Она была высокой, но все же на голову ниже меня. Она позволила себя рассматривать, потом закрыла глаза, и я осторожно провел пальцем вниз по ее длинному носу.

– Послушай… – начал было я, но потом замолчал.

– Да, – отозвалась она, как будто знала, что я собирался сказать.

Я заставил себя отвернуться от Гизелы.

– Я не могу сделать Хильду несчастной.

– Она сказала мне, что вернулась бы в Уэссекс с отцом Виллибальдом, но хочет посмотреть, возьмешь ли ты Дунхолм, – ответила моя спутница. – Она говорит, что молится, чтобы тебе это удалось, и что Бог подаст ей знак, будет ли сопутствовать тебе удача.

– Она так сказала?

– Хильда полагает, что это будет одновременно и зна́ком, говорящим, что она может вернуться в монастырь. Так она сказала мне этой ночью.

Похоже, Гизела говорила правду. Я погладил ее лицо.

– Тогда мы должны подождать, пока Дунхолм не будет взят, – ответил я, хотя собирался сказать совсем другое.

– Мой брат считает, что я должна стать коровой мира, – горько проговорила Гизела.

Корова мира – это женщина, которую отдают замуж в семью соперника в попытке завязать с ним дружбу. И, без сомнения, Гутред хотел выдать сестру за сына Ивара или найти ей супруга в Шотландии.

– Но я не буду коровой мира, – решительно заявила Гизела. – Я бросила палочки с рунами и узнала свою судьбу.

– И что ты узнала?

– У меня будут два сына и дочь.

– Вот и хорошо.

– Это будут твои сыновья, – с вызовом проговорила она, – и твоя дочь!

Мгновение я молчал. Мне внезапно стало очень жарко.

– Так сказали тебе палочки с рунами? – спустя несколько биений сердца ухитрился выговорить я.

– Они никогда не лгут, – ответила Гизела спокойно. – Когда Гутред был взят в плен, палочки сказали мне, что он вернется и что вместе с ним приедет мой будущий муж. Так и вышло.

– Но твой брат хочет, чтобы ты стала коровой мира, – напомнил я.

– Тогда ты должен увезти меня, – сказала Гизела, – так, как делали в старину.

Действительно, существовал древний датский обычай похищать невесту: жениху следовало ворваться в ее поместье и умыкнуть возлюбленную у родных. И сейчас невест время от времени еще похищали, но с обоюдного согласия: обычно предварительно велись переговоры с родителями, у девушки было время собрать свои пожитки, прежде чем явятся всадники.

– Я тебя увезу, – пообещал я, понимая, что завариваю кашу. Как переживет мою измену Хильда? Да и Гутред посчитает, что я его предал.

И все равно я запрокинул лицо Гизелы и поцеловал ее.

Она повисла у меня на шее, и как раз в этот момент раздались крики. Крепко прижимая к себе Гизелу, я внимательно прислушался. Крики доносились со стороны лагеря, и сквозь деревья я видел, как мимо костров люди бегут к дороге.

– Там что-то случилось, – сказал я, схватил девушку за руку, и мы вместе побежали к монастырю, где Клапа и другие стражники уже обнажили мечи.

Я втолкнул Гизелу в дверь и вытащил из ножен Вздох Змея.

Но, к счастью, ничего страшного не случилось. Во всяком случае, для нас. Свет лагерных костров привлек троих чужаков, один из которых был тяжело ранен. Вновь прибывшие принесли новости.

Не прошло и часа, как маленькая церковь монастыря была ярко освещена и все священники и монахи пели хвалы Господу. Послание, которое трое чужаков принесли с Севера, обошло весь наш лагерь, и те, кто только что проснулся, тоже пришли к монастырю, чтобы выслушать новости и убедиться, что это правда.

– Господь творит чудеса! – кричал Хротверд толпе.

Он вскарабкался по лестнице на монастырскую крышу. Несколько человек принесли пылающие факелы, и при их свете Хротверд казался огромным. Он поднял руки, и толпа замолчала. Он выждал некоторое время, глядя сверху вниз на запрокинутые лица, а позади него звучало торжественное пение монахов, и где-то в ночи кричала сова. Хротверд сжал кулаки и воздел руки еще выше, как будто мог коснуться небес в свете луны.

– Ивар побежден! – в конце концов прокричал он. – Славьте Господа и святых, тиран Ивар Иварсон побежден! Он потерял всю свою армию!

И жители Халиверфолкланда, которые боялись сражаться с могучим Иваром, радостно кричали, пока не охрипли, потому что самое серьезное препятствие для правления Гутреда в Нортумбрии было устранено. Он воистину мог называть себя королем. И теперь он им был. Королем Гутредом.

Глава четвертая

Мы услышали, что произошла битва, великая и страшная, битва, после которой вся долина наполнилась кровью, и Ивар Иварсон, самый могущественный датчанин Нортумбрии, был побежден Аэдом Шотландским. Потери с обеих сторон были просто ужасающими.