Пояс «Ориона» - Сергей Юрьевич Щетинкин

Стефани перевела дух.

– Молодец. Ловко.

Помолчала немного.

– Рез ревнуешь – значит я тебе не безразлична. Это ты мне сейчас и показал. – а дальше, наклонившись к нему с шипением – А ну признавайся, где был, почему мне пришлось тебя ждать? Свет в твоем номере не горел. Или ты думал, что я, пока ем угря, забуду все?

– Много сегодня со мной всякого случилось. Налил пол стаканчика ракии, которой в деревне угостили, а она покрепче водки будет. Задремал в кресле. А когда проснулся – уже темно, испугался, что ты ругать будешь, и сразу прибежал.

– Интересно, что такого с тобой могло сегодня случиться? Ехал вместе с Николой. Тут все так чинно и равномерно, что ничего случиться не могло. Начинай, рассказывай! Я же вижу, что слова у тебя на кончике языка вертятся! Ах, да, забыла! – она налила в бокалы белого вина, взяла оба, слегка ударила их друг об друга, и один протянула Глебу – Вот тебе, запей ужин!

Глеб осушил весь бокал. Тепло от хорошего вина разлилось по всему телу, и действительно, настроение как-то сразу приподнялось и захотелось рассказать все Стефани.

– Ну, слушай! Дело было так…

– В деревне… на ферме… у родственников Николы, куда мы поехали до обеда… Там рожала лошадь.

– Ну и что, эка невидаль – лошадь рожает!

– Она уже целых три дня не могла разродиться. Все там ходили понурые. Не знали что делать. Ветеринар ничем помочь не мог. Надо было на что-то решиться – спасать либо жеребенка, либо лошадь. Ну… а как лошадь спасешь! Конечно, ее пришлось бы убить, чтобы не мучилась.

– Жалко животное! Люблю лошадей – тихо произнесла Стефани.

– Ну так вот, насколько я понял, они решились на последнее средство, которое если не поможет – тогда все, придется лошадь усыплять. Они позвали за колдуньей, за Марией.

– Ой, знаю я про нее, наслышана, Марта как-то мне рассказала. Но не любят Марию там в деревне, боятся ее.

– Когда мы с Николой приехали, то почти все люди с фермы были в конюшне. Они стояли кольцом вокруг лежащей на соломе лошади и стоящей возле нее Марии. Мария что-то шептала, то тихо, то громко, заклинания какие-то, или молитвы. Но смысл я все же понял, Мария говорила, что на всех них лежит что-то вроде порчи нехорошей. И поэтому никто ей не может помочь, а самой ей не справиться. – Глеб остановился, налил еще в бокал вина и отпил немного.

– Не тяни, что было дальше – поторопила его Стефани.

– Как что! Не догадываешься?

– Нет!

– Она, колдунья, Мария увидела меня, может, почувствовала. И, так как я не был им всем родственником, то естественно, порчи на мне не было. И только я один мог ей помочь.

–Она взяла меня за руку и подтащила к голове лошади. Показала знаками, чтобы я держал крепко лошадиную голову, а сама влила ей в рот стакан какой-то настойки. После этого она стала ходить вокруг лошади, произнося какие-то слова. Я их не понял, слова были незнакомы. Похоже, что и все остальные тоже не понимали этих слов.

– Да, есть такой старый диалект в этих местах, его используют для вот таких вот обрядов. Мне бабушка рассказывала.

– Через некоторое время лошадь стала хрипеть, по ее телу стала пробегать дрожь. Я всеми своими силами едва мог удерживать прижатой к соломе ее голову. Наверное, собрав все свои последние силы, лошадь все же вытолкнула из себя жеребенка. Мария ей помогла, когда он показался, она схватила его за копыто и вытянула из чрева лошади… И лошадь осталась жива, и жеребенок живой. Когда его отмыли, то на лбу у него оказалось белое пятно, как звезда. Вот и все… Мне налили рюмку ракии, очень крепкой, благодаря которой я смог прийти в себя.

Глеб замолчал. Молчала и Стефани. На глазах у нее появились слезинки. Она смахнула их руками, и взяла свой недопитый бокал вина.

– Хорошо, что так все закончилось. Жеребенок со звездой на лбу – очень хороший знак.

Она отпила вина и принялась за остатки угря. Когда на тарелке у нее осталась половина того, что было, она сказала Глебу:

– Ну и что ты мочишь? Дальше что было? Или ты хочешь меня убедить в том, что рождение жеребенка со звездой на лбу заставило тебя погрузиться в мрачные раздумья?

Глеб не стал возражать:

– Дальше? Дальше меня Мария забрала к себе в дом.

– Вот как? Это уже интересно? Ну-ка расскажи по подробнее, что у нее в доме. А то Марта мне как-то рассказывала про нее, мол не дом, а вертеп какой-то. Чушь полная. – Она отодвинулась от угря, снова взяла свой и его бокалы, налила в них вина, слегка стукнула друг о друга, и протянула ему его бокал.

– На вот тебе, промочи горло, чтобы рассказ вышел складнее. Только не вздумай фантазировать – только то, что было на самом деле.

Глеб не спеша выпил вина и продолжал:

– Да ничего особенного, дом как дом… В большой дом мы не заходили, зашли в небольшую одноэтажную постройку. Там не было кроватей нигде, не было следов еды. Это было не жилое помещение. Но там много всяких полок, шкафов с ящиками. Мягкой мебели там не было, только деревянные скамейки и стулья. Запах там был какой-то засушенной травы. Не скажу, что запах был противный, но он был довольно резкий. При таком запахе я бы не уснул. Пучки засушенных трав были во всех углах и возле пола и под потолком.

– Понятно, чтобы злые духи не проникли…

– Там нигде не было электричества, никаких электрических ламп. Но были несколько икон, горели лампады. Было несколько масляных светильников. Ах, да, свечей я тоже не видел. Только масляное освещение. Было светло, масляные лампы не горели, поэтому определить, какое в них масло, не могу.

– Старинное, конопляное должно было быть.

– А ты откуда знаешь, ты что, тоже колдуешь?! – спросил Глеб с улыбкой, он представил Стефани в одежде деревенской колдуньи.

– Ты чего улыбаешься?

– Представил тебя на месте Марии.

– И что получилось – страшно?

– Да нет, не страшно, весело получилось!

– Нет, я не колдую, не бойся. Это все мне моя бабушка рассказывала.

– Она у тебя была как Мария – колдунья?

– Нет, скорее знахарка. Во всех деревнях такие есть. Их, хоть и боятся, но очень ценят. Докторов же не было раньше. Вот бабки и лечили. Бабушка моя не была сильной колдуньей. Она говорила, что