Иван Дроздов - Митяй в гостях у короля

Дмитрий вызвал на экран кают-компанию авианосца.

— Джигарян! Все эти самолеты на вашей совести. Летчиков я вновь пощадил. Парни не виноваты; дома их ждут матери и жены. И вас пощадил: уложил самолеты рядом с авианосцем. Но однажды, когда мое терпение иссякнет, я пошлю самолеты вам на голову.

Повернулся к шейху:

— А теперь, ваше величество, прошу к столу.

И они направились в кают-компанию, где хлопотали Катя и Маша. Настроение у них было безмятежное, они и не догадывались о только что закончившемся сражении, в котором их обожаемый Митя в очередной раз оказался победителем.

Завтра об этих чудесах в жарком небе арабского Востока будут рассказывать все газеты мира.

По-нашему царь, генсек, по-западному президент, а у них король, шах, шейх — вот кого угощали сегодня Маша и Катя. И, конечно же, они волновались и смущались: вдруг не понравится салат, не по вкусу придутся блины?..

Молчали, стеснялись высокого гостя члены экипажа «Русалка», не смел заговорить первым Саид, а шейх по древним правилам арабского этикета ждал, когда заговорит хозяин. И только Мария мало думала о правилах, этикете, — угощала гостя блинами, пододвигала вазу с салатом, щебетала:

— Не судите нас строго, ваше величество, мы ведь не каждый день принимаем у себя королей, угощаем вас старинной русской едой — блинами.

— Признаюсь вам честно: никогда не ел блинов, — заговорил шейх, — и не понимаю, как это ваш писатель Крылов отравился блинами.

— Не отравился, а объелся, но и это неправда, ваше величество. Биографии русских писателей у нас чаще всего пишут нерусские люди, а вот из тех же, которые прислали вам в залив корабли, — они уж и не знают, как унизить и оболгать русских писателей.

— О-о… Вы очень образованны. У нас такие женщины встречаются редко.

— Но, может быть, им не очень-то и нужна образованность?

— Женщина красивая, да если еще и образованна… У нас богатые люди таких женщин выбирают себе в жены в Англии, да во Франции, но теперь там женщины пьют вино, курят, пристрастились к наркотикам. Нам придется ехать к вам в Россию выбирать себе жен.

— В жены надо брать свою родную женщину, тогда и нация будет сохраняться, — сказала Мария, мало заботясь об изящности и форме выражения своих мыслей.

Шейх склонился над тарелкой, он и сам был того же мнения, но то, что об этом говорила женщина, его, конечно, удивило, но он был ей благодарен за то, что она так просто и весело заполняла неловкую паузу, создавала обстановку непринужденного общения. Шейх, бывший на вершине власти и имевший огромное состояние, привык к мистическому поклонению, к трепетному отношению со стороны женщин, особенно его многочисленных жен, а тут обыкновенная русская, — правда, она представитель президента, но в это шейх пока еще до конца не верил, — и так просто, и даже будто бы с чувством снисходительного превосходства, с ним беседует.

В душе восточного владыки бушевали чувства, которые он едва сдерживал. Его распирало желание чем-то отблагодарить богоподобного человека — таким он сейчас представлял себе Дмитрия — сказать ему самые нежные слова признательности за то великое, что он только что на его глазах совершил для него, и для его страны, и для всего арабского мира… Но он не знал, как это сделать.

Обращаясь к Дмитрию, сидевшему рядом, шейх сказал:

— То, что я увидел — поразительно. Вы спасли завод и меня от разорения. Ведь если бы его разбили, нам не хватило бы никаких денег, чтобы его восстановить. А без него не могут жить все страны Персидского залива. Без него мы все обречены на нищету.

— Я старался, ваше величество, — проговорил с улыбкой смущения Дмитрий. — Мы рады, что оказались вам полезными.

— Но мне не дает покоя вопрос: если Россия имеет в своем распоряжении такое могущество, почему же она стоит на коленях, унижается, просит у Запада помощи?..

— Россия ничего и ни у кого не просит. Она настолько богата, что может и сама одарить целый мир. Но у нас во всех коридорах власти слишком много нерусских людей — они служат больше Америке, чем России. Вы, может быть, слышали про таких?

— Да, да, да, — поднял руки шейх и рассмеялся. — Я кончал Московский университет, и мне не надо объяснять такие истины. Мы тут все это понимаем, но хотелось слышать из ваших уст…

— Ну, вот вы и услышали, — сказала ему Маша, подкладывая очередную стопку блинов.

Шейх, глядя на нее, лукаво заметил:

— А вот вы русская, а и вам доверяет президент.

— Доверяет, это уж верно. Но муженек-то у меня — из той же шайки.

Шейх, словно мальчик, всплеснул руками. Воскликнул:

— Ах, вот она разгадка всех загадок! У нас ведь та же история! Стоит взять в супруги… и вас будет поддерживать Америка. Слава Аллаху!.. Молись ему, и он вразумит тебя мудростью веков.

— У вас Аллах, у нас Христос, — продолжал Дмитрий, — а он, Христос, вон еще когда их сынами дьявола назвал.

Шейх вышел из-за стола, торжественно произнёс:

— Сегодня у меня самый счастливый день. Я встретил человека, которому рад поклоняться. Скажите мне, что я для вас могу сделать?

Дмитрий, пожимая шейху обе руки, сказал:

— Наступает время, когда мы, русские и арабы, должны быть вместе. И китайцы, и индусы должны объединиться с нами. Иначе нас ждёт рабство. У нас разные религии, но Бог един, и воля его одна.

Шейх пожимал Дмитрию руки и смотрел на него со слезами на глазах. Он едва сдерживал порывы любви и благодарности.

Глава пятая

Наступила осень, но не та осень, которая бывает у нас в России. Жара спала, но в ясные солнечные дни тут по-прежнему тепло и на многочисленных пляжах Тигра можно загорать, как у нас в Крыму или на Кавказском побережье. Ветреные дни редки, и лишь по ночам со стороны Персидского залива заметно тянет влажной освежающей прохладой.

Экипаж «Русалки» теперь живет в небольшом роскошном особняке — любимой городской резиденции шейха Мансура. Всемогущий шейх отдыхал здесь от житейских бурь, редко принимал женщин и лишь приглашал сюда близких друзей, да иногда уединялся с королем. Мысль о том, что он когда-нибудь и кому-нибудь надолго, а уж тем более, навсегда презентует этот роскошный маленький дворец, могла показаться ему нелепой, а потому и никогда не приходила в голову. А тут он вдруг воспламенился желанием подарить Гнездышко Мана — так по имени шейха называли в городе дворец — русскому парню Дмитрию. И сделал он это по-восточному. Пригласил Дмитрия во дворец, тот восхищенно оглядывал вазы, картины, лепные орнаменты и все говорил: «Какая красота!».