Владимир Андриенко - Галерные рабы его величества султана

Рядом со своим полком гарцевал на черном жеребце сам полковник Лопухин. Он был одет в красный кафтан своего полка, но ворот его был искусно отделан золотом и жемчугом и петлицы были из золотого шнура. Шапка была отделана соболиным мехом и на её передней части красовалась золотая эмблема в виде короны.

Затем двигались другие стрелецкие полки с серых, синих и зеленых кафтанах. На солнце также ярко блестели бердыши и фитильные ружья. Это был стандартный набор оружия русского стрельца. Бердыш использовался как древковое холодное оружие и как подпорка при стрельбе для ружья. Кроме этого каждый стрелец имел и саблю.

За стрельцами выступили солдатские полки. Или еще их называли полки "нового строя". Это были солдаты обученные по европейской методе и офицерами в них были в основном иностранцы. За пикинерами, солдатами вооруженными пиками, следовали мушкетеры, солдаты с мушкетами.

За ними следовал наряд, артиллерия русской армии. За нарядом двигался большой обоз, а за обозом шли слободские казаки, несколько донских станиц и рейтарский немецкий полк.

Боярин Шереметев держался в седле хорошо. Сказывалась долголетняя служба в кавалерии. За ним следовал его штаб…

Князь Юрий Барятинский взглядом провожал Шереметева и произнес, обращаясь к стрелецкому голове Лобанову:

— Такой командующий армию эту похоронит. Мало нам Хованского.

— Шереметев воин добрый, князь, — возразил Лобанов. — Он не чета Хованскому. Опыт его велик. Знаешь, в скольких кампаниях он участие брал?

— И что с того? Отчего же он Хованскому войско доверил?

— Про то тебе должно быть известно, князь. По роду его! Хованскому ту армию было должно доверить. Он по знатности подходил. А не то кто из воевод стал бы под него? Сам посуди, князь.

— Давно пора отменить это когда командующего по знатности рода назначают. Но, поди, скажи про это Шереметеву! Сразу на тебя руками замашет. Нельзя скажет рушить древнее благочестие. То от предков повелось! А коли времена изменились? Коли воевать так больше не можно как предки воевали?

— Сам про то много думаю, князь, — ответил Лобанов. — Но то в воле государевой, а не в нашей с тобой.

— Оно так, но государю советники также много чего могут присоветовать. Но не советуют. А здесь кровь русская реками льется. То Пожарский свою армию погубил, то Хованский.

— Князь Пожарский мученическую смерть принял. Не забоялся в лицо хана поганого плюнуть. Про то не забывай, князь Юрий.

— И что с того? Разве вернет это вдовам мужей?

Барятинский отвернулся от головы….

Стамбул: Дворец пушечных ворот

Султанский дворец Топкапы или Дворец пушечных ворот, был расположен на мысе стрелки Босфора и Золотого Рога в районе Султанет рядом с собором Святой Софии.

Этот дворец был построен по приказу султана Мухаммеда Завоевателя, на развалинах старого дворца византийских императоров. При последующих султанах дворец расширялся и постепенно превратился в целый город.

Дауд-бей до сих пор не мог изучить всех этих бесчисленных переходов, парков, беседок. Но его проводник паша Сулейман все здесь знал отлично. Они прошли в оплетенную плющем беседку и опустились на шелковые подушки.

— Скоро он придет, — заговорщицким тоном произнес Сулейман. — Здесь нас никто не сможет подслушать, почтенный Дауд. Этот сектор дворца контролируют мои слуги. Это стоит мне много золота, но я не жалею о нем.

Дауд понял намек и вытащил из своего пояса туго набитый золотыми динарами кошель. Сулейман быстро схватил его и спрятал за пазуху.

— Благодарю тебя, Дауд. Ты меня отлично понял. Тропинки во дворце падишаха стоит усыпать золотом.

— За золотом дело не станет, почтенный Сулейман-паша. Но мне необходима помощь. Иначе, сам знаешь, что меня ждет в Стамбуле.

— Взлеты и падения при дворе светлейшего падишаха полумира бывают внезапными. Я вот уже три года состою в скромной должности хранителя султанского попугая. А ты быстро взлетел высоко и стал вторым человеком после великого визиря.

— Если я сумею удержаться на своем месте, то ты, Сулейман-паша, получишь более выгодную должность.

— Пусть все будет, так как ты хочешь, Дауд-бей. Но великий визирь, твой покровитель, хоть и большой человек в империи, но он не султан. И против воли Мухаммеда IV он не пойдет если что. А султана уже настроили против тебя.

— Но кто? Я хочу знать своего врага! — вскричал Дауд-бей.

— Не стоит так повышать голос, почтенный бей. Хоть нас здесь никто и не может слышать, но все равно не нужно кричать. А твоих врагов много, бей. Это все кто завидует твоему возвышению. Они не так умны, как ты, но не желают чтобы ты их обошел. Больше того, они в тайне мечтают, сменить и самого великого визиря.

— А кто будет вместо него?

— Ибрагим-паша претендует на эту должность. Сам, понимаешь, почтенный Дауд, что наш султан не интересуется государственными делами. Он на охоте или в гареме с одалисками. И правит империей визир Кепрюлю. Но султан может сменить его у руля империи. А за Ибрагим-пашой стоят многие придворные.

— И они могут нанести Кепрюлю удар через меня.

— Да. И в этом случае великий визирь откажется от тебя, почтенный Дауд-бей. Сам понимаешь, хоть ты и дорог ему, но своя голова дороже.

Вдали послышался шум. Это были шаги человека, что шел по дорожке среди цветов со стороны фонтана. Сулейман-паша посмотрел туда и сказал:

— А вот и тот, кого мы ждем, почтенный Дауд-бей.

К ним приблизился молодой человек в шелковом халате и чалме. На вид это был не осман, а принявший ислам европеец. Он почтительно поклонился, произнес приветствие и получил разрешение войти и сесть рядом.

— Ты еще не знаешь нового баш-дефтедара империи Мустфара? Он молод, но великий визирь верит ему.

Сулейман представил чиновника и Дауд-бею. Дауд не видел его, но много слышал о его талантах. Это был венецианец по рождению и в прошлом купец, захваченный в плен берберскими пиратами. Его продали в Стамбул, и его купил сам Мехмед Кепрюлю. Он быстро освоился на новом месте и принял ислам. И вот он баш-дефтедар османской империи. Иными словами главный казначей султана.

— Я слышал о талантах Дауд-бея.

— И я слышал о тебе, эфенди Мустафар. Ты отлично разбираешься в налогах и умеешь придумывать новые. Мало кто может сейчас придумать, что можно еще обложить. Но ты это умеешь, эфенди.

— Я нашел деньги на окончание строительства Новой мечети и средства на благоустройство дворца. Тот, кто занимал пост баш-дефтедара до меня так повышал "Десятую деньгу"* (*Десятая деньга — подоходный налог в размере одной десятой от доходов), что её стали называть "Третей деньгой". И это вызвало восстания во многих бейликах* (*бейлик — область империи подвластная бейлербею) империи.