Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей - Александр Герасимов

Ореста, но правоту Пилада он не мог не признать. Один хороший удар действительно еще не превращал его в первоклассного воина.

Их дни проходили в постоянных тренировках. А моряки тем временем трудились на веслах, ставили парус и занимались ловлей рыбы. Погода стояла великолепная, один пейзаж сменял другой, микенские корабли то посещали прибрежные города, то останавливались в живописных бухтах крошечных островков. Это было путешествие, о котором так давно мечтал Орест. Несмотря на изнурительные занятия с Пиладом, царевич наслаждался странствием.

* * *

Дрему Акаста, нежившегося на солнышке, прервал какой-то моряк, который споткнулся об него и выбранился. Молодой гребец подскочил и рассыпался в извинениях, хотя его смене в это время вообще-то полагалось отдыхать. Услышав ругань, подоспел Гилас и сказал неунимавшемуся моряку пару резких слов, после чего тот, не переставая ворчать, удалился. Приятель посмотрел на Акаста и усмехнулся:

— Стоит жестче обращаться с людьми. Иначе на все желающие будут погонять тебя, словно скот, до конца дней. Ты же не осел какой-то.

— Ничего страшного, — пробормотал Акаст, опустив взгляд.

Он еще не привык к появлению в своей жизни заступников… Даже не так — друзей! Сложно высоко держать голову, если с самого детства тебя преследуют лишь бедность и насмешки.

Однажды он научится. Наверное.

— К слову, о воде. Помоги-ка напоить гребцов! Вдвоем быстрее управимся.

Акаст согласно кивнул. Гилас пока не мог грести сам. Недавно его весло зацепило соседнее, и от неосторожного рывка случился вывих запястья. Ничего страшного, но Дексий настоял на паре дней отдыха.

Слоняться без дела Гилас не собирался, поэтому помогал как мог: с едой и питьем, уборкой корабля и другими делами. А еще приглядывал за Акастом. Случись что не так — товарищ всегда был поблизости, выручая словом или делом. И Акаст ценил это всей душой, с малых лет изголодавшейся по вниманию и заботе.

Они быстро раздали воду всем желающим; Гилас тут же нашел для себя иное дело, а Акаст перегнулся через борт «Мелеагра» и принялся рассматривать полупрозрачную толщу воды. Ему показалось, что там промелькнула стайка серебристых рыб. Промелькнула — и сразу скрылась из глаз, удаляясь прочь от бегущего по волнам судна. Ветер гнал в вышине ослепительно-белые облака, контрастирующие с синевой небес, однако Акаст не обращал на этот пейзаж внимания. И не удивительно: внизу он видел второе небо, ничуть не менее синее и прекрасное, а пена от весел белизной не уступала облакам. Да, это было такое же небо, только наоборот!.. Оно казалось куда ближе и доступней; Акаст даже видел на воде собственную тень. Ему отчаянно захотелось окунуться в прохладную соленую воду, опустить в нее хотя бы кисти рук…

— Не упади за борт, — дал ему дружеский совет Пенсенор. Этот толстячок с помощью небольшого, но очень громкого барабана задавал гребле ритм.

Акаст кивнул и отодвинулся. Он имел полное право отдыхать, но теперь это вдруг показалось ему неприличным, будто он всем мешал своим бездельем. Наверное, Гилас чувствовал себя так же?..

Мысли молодого гребца скакали, как народившиеся козлята; в следующий миг он уже вспомнил о матери. Здорова ли она? Думает ли о нем хотя бы иногда? Акаст не обольщался: в их отношениях с матерью практически не осталось места любви… Разум Исмены в последние годы пошатнулся, она часто смотрела на сына таким взглядом, словно тот был ей чужим. Перед путешествием он редко навещал мать: бедность и несчастья их отнюдь не сплотили.

Однако теперь Акаст знал о своем отце больше. Несмотря на злосчастный указ Агамемнона, в памяти многих Кимон остался героем и храбрым воином. Акасту страшно хотелось расспросить мать о нем. Возможно, они лучше поняли бы друг друга… Или время для откровений уже вышло?

Акаст не обманывал себя: для него Микены остались в прошлом. Конечно же, он вернется домой, навестит мать и знакомых, но теперь все будет иначе. Он стал моряком, его кожа пропиталась солью, а глаза уже не пожелают видеть ничего, кроме волн. Возможно, со временем это чувство утратит свою притягательную силу, но сейчас молодой гребец и не помышлял об иной судьбе. Львиный город стал далеким и малоприятным, а впереди ждали море и множество приключений.

Он обернулся и увидел Ореста, который вытирал собственной одеждой вспотевшее лицо и грудь. Это зрелище поразило Акаста. Гребец подозревал, что одеяние микенского царевича стоило как пара породистых лошадей или небольшой домик, но тот словно вообще не заботился о ее ценности… В другое время Акаста бы это покоробило, но сейчас показалось даже смешным.

— Хороший сегодня день, — заметил хозяин «Мелеагра», подходя ближе.

— Лучше и быть не может, — согласился Акаст. Ему хотелось прибавить «господин», но Орест каждый раз закатывал глаза. К тому же потному после тренировок человеку явно недоставало царственности. — Мы сегодня заночуем в открытом море?

— Ага. Мы далеко от берега, а мучить команду я не собираюсь, ведь торопиться некуда. Думаю, остановимся еще до заката. Лично я хочу хорошенько поплавать, — царевич подмигнул. — Проверим, кто из нас красивее прыгает с борта в воду?

— С такой высоты разве что на живот плюхнуться, — засмеялся Акаст. — Да и плавать я до сих пор не умею. Сразу пойду на дно!

— В соленой воде утонуть сложно. Ты многое упускаешь, — Орест пожал плечами. — Впрочем, решать тебе. Я-то всегда могу столкнуть в воду Дексия…

— Пойду привяжу себя к мачте, — раздался голос за их спинами.

— Тренировки с Пиладом очень сложные? — помолчав, спросил Акаст. Ему хотелось немного поговорить по душам, раз уж никаких забот до конца дня не предвиделось.

— Мягко сказано. Я учился владеть мечом во дворце, но там меня щадили, а здесь… Не ожидал, что заполучу в наставники изверга с каменным сердцем.

— Он страшный, но не кажется злым, — сказав это, Акаст невольно обернулся. Ему не хотелось, чтобы воин, наводящий страх одним лишь видом, услышал эти слова. — Конечно, его лицо и холодный взгляд отталкивают. Думаю, он повидал в жизни много горя…

— Одиссей говорил, что есть три вида людей, на чью долю выпало множество испытаний. Одни черствеют душой и забывают о радостях жизни, в них тлеет огонек неразделенной обиды. Таких лучше обходить стороной, иначе можно стать жертвой их злобы и мстительности. Другие — будто омут, в который можно глядеться до бесконечности, но так ничего и не увидеть. Они полны тайн, но не делятся ими без крайней нужды… Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Наш Пилад — именно такой человек. По крайней мере, я так считаю, хоть и знаком с ним совсем