Юрий Дольд-Михайлик - И один в поле воин

Ознакомительный фрагмент

Генрих сел напротив, положив перед собою пачку сигарет.

— Я думаю, будет разумнее всего, если мы сразу приступим к делу, — сказал неожиданный посетитель. — Согласны?

— Я вас слушаю! — холодно бросил Генрих и медленно засунул руку в правый карман брюк.

Незнакомец насторожённым взглядом проследил за этим движением. Генрих медленно вынул зажигалку, прикурил и снова положил зажигалку в карман. Незнакомец уселся удобнее, откинувшись на спинку стула и вытянув вперёд ноги.

— Я не буду ссылаться на политическую обстановку, барон, — начал он. — Она вам понятна не менее чем мне: Германия медленно, но неуклонно приближается к краху, Германия уже исчерпала себя и не сможет победить таких колоссов, как Советский Союз, Соединённые Штаты Америки и Англия.

Незнакомец выжидательно взглянул на Генриха, очевидно рассчитывая на его реплику, но тот бросил лишь одно короткое слово:

— Продолжайте!

— Я вижу, вы не протестуете, барон, следовательно, вы со мной согласны. Итак, крах Германии неизбежен. Близится день, когда ей будет нанесён решающий удар. Несомненно, вы понимаете, что вопрос времени в назревающих событиях имеет первостепенное значение. А из этого можно сделать лишь один вывод: чем теснее будут консолидированы все враждебные фашизму силы, тем скорее будет нанесён этот удар, решающий исход войны.

— Вы пришли сюда, чтобы прочесть мне популярную лекцию по международному положению?

— Я пришёл сюда, чтобы предложить вам сотрудничество, барон фон Гольдринг!

— Сотрудничество с кем и против кого? — Генрих пристально взглянул на незнакомца. Тот ответил на его взгляд широкой дружелюбной улыбкой «рубахи парня».

— Вы безумно мне симпатичны, барон! Правильно: поставим точки над «i». Дальше играть в прятки я, чёрт возьми, не намерен! Вы спрашиваете, какое сотрудничество я вам предлагаю? Отвечу без обиняков — сотрудничество с английской разведкой.

— Мне? Немецкому офицеру?

— Вам, русскому разведчику, о работе которого мы прекрасно проинформированы.

— Позвольте вас спросить, из каких источников? — в голосе Генриха прозвучала скорее насмешка, чем удивление или возмущение. Он уже давно разгадал игру, которую с ним вели, и теперь спокойно взвешивал все возможные варианты своего поведения в ближайшие же минуты.

— Наши разведывательные отделы с некоторых пор работают в тесном контакте — без этого немыслимо открытие второго фронта. В подтверждение нашей осведомлённости могу сообщить вам некоторые небезызвестные вам подробности: о работе вашего отца, Зигфрида фон Гольдринга, его смерти, о вашем, как говорят русские, постепенном врастании в социализм, наконец, о деятельности здесь…

— Какой именно деятельности? Мне бы хотелось это уточнить.

— Ну хотя бы срыв операции «Железный кулак». К сожалению, вы действовали неосторожно, и вашей, деятельностью заинтересовалось гестапо. Чтобы избежать провала, вам надо вовремя скрыться. Именно об этой опасности мы вас предупреждали и предупреждаем сейчас.

— Что же вы можете мне предложить? — Генрих сам удивился тому, как спокойно прозвучал его вопрос.

— Наконец-то наш разговор обретает практическую почву! — обрадовался провокатор. Что перед ним провокатор-гестаповец, Генрих уже не сомневался. — Как я уже говорил, мы предлагаем вам самое тесное сотрудничество. Естественно, вы должны получить на это согласие вашего командования. И завтра же вы его об этом запросите. В том, что такое разрешение будет получено, я не сомневаюсь — русские заинтересованы в возможно скорейшем открытии второго фронта. Когда вы будете готовы приступить к исполнению ваших новых обязанностей, мы вам дадим знать, что нас особенно интересует. Как видите, я перед вами открыл все карты, был, может быть, даже излишне откровенен. Поэтому я имею право потребовать от вас некоторых гарантий. Такой гарантией будет пакет, который вы везёте в Лион. Я его у вас возьму и через час возвращу в точно таком же виде, в каком он находится сейчас. О том, что находящиеся в нём бумаги прочитаны, никто не догадается. Взамен этой маленькой любезности я обещаю вам сегодня же связать вас с группой партизан, которые помогут вам в случае провала перебраться к маки. Не удивляйтесь: вопреки всем правилам разведывательной работы некоторые из наших агентов, и я в том числе, связаны с маки — этого требует создавшаяся во Франции обстановка.

Генрих молча слушал своего собеседника. Трудно было догадаться, что в это же самое время в мозгу его теснятся лихорадочные мысли:

«Они абсолютно ничего не знают! Для них я продолжаю оставаться Генрихом фон Гольдрингом! Ни одной ниточки нет у них в руках, иначе они не прибегли б к этой нелепой провокации. То, что они знают о пакете, свидетельствует против них же — командировка в Лион была специально инсценирована… Они хотят проверить мою преданность фатерланду? Что же, я им её сейчас докажу!»

Медленно разминая сигарету, Генрих опустил руку в карман. Провокатор-гестаповец тоже взял сигарету. Он вертел её в пальцах, ожидая, пока Гольдринг вытащит зажигалку. Но когда гестаповец, взяв сигарету в зубы, подался вперёд, чтобы прикурить, вместо зажигалки у лица своего он увидел дуло пистолета.

Всё остальное произошло буквально на протяжении секунды. Гестаповец ногой изо всей силы толкнул стол и, воспользовавшись тем, что Гольдринг пошатнулся и на миг опустил пистолет, вылетел из номера. Когда Генрих выскочил за дверь, провокатор уже мчался по коридору.

Одни за другим прозвучали два выстрела, послышался отчаянный крик и почти одновременно звук падения тяжёлого тела.

Генрих оглянулся. В коридоре никого не было. Но сразу послышались шаги, и мгновенно появился офицер в форме СС, фельдфебель и двое солдат. «Приготовились!» — мелькнуло в голове Генриха.

— Не стреляйте, мы патруль! — издали крикнул офицер.

— Предъявите документы, — голос Генриха звучал решительно.

Гестаповец вынул документы и показал их Гольдрингу. Солдаты бросились к лежащему. Он был ещё жив, но без сознания.

— Что тут произошло?

— В гостиницу пробрался вражеский агент, связанный с французскими партизанами, и получил по заслугам! — зло сказал Генрих, пряча оружие.

У себя в номере барон фон Гольдринг точно передал суть того, что говорил неизвестный. Фельдфебель, записав показания, попросил Гольдринга расписаться.

— Вы на ночь хорошо заприте дверь, — посоветовал офицер, прощаясь.

— А вам следует обратить внимание на охрану гостиницы. Безобразие. Иностранные агенты заходят в офицерскую гостиницу, как к себе домой! — сердито бросил Генрих, хотя ему хотелось расхохотаться.