Вымирающие виды - Жаклин Мюррей

Она не объяснила почему, а он не спросил. Да и не возражал.

Но он все же спросил про ее племя, когда Ксоса рывком поставила его на ноги — вернее, на ногу, потому что раненая бесполезно повисла в воздухе. Прежде чем ответить, она обхватила его за талию, а его руку закинула себе на плечо.

— Ты зовешь свою группу кланом. Наша — это родичи. У Высоких — отряд. У Канис — стая.

Высокие? Он попытался осмыслить ее ответ, но слова тонули в мутных мыслях.

Спрошу позже.

Они скользили сквозь лес, далеко за пределы земель его клана и любимых пастбищ Оленя, мимо дерева, такого высокого, что оно, казалось, касалось Солнца. Он никогда не видел его прежде. Неужели оно только что выросло? Вскоре они достигли укрытого скальным навесом сборища Примитивов, числом примерно с клан Джуна. У всех были низкие лбы, выдающиеся надбровные дуги и телосложение, напоминавшее низкорослую версию высоких и стройных чужаков, что порой проходили через земли клана.

Так вот кого она назвала Высокими!

Родичи, как и Ксоса, носили длинные накидки или плащи, несшитые, словно они просто прорезали в шкуре дыру, достаточно большую, чтобы просунуть голову. Плащей или накидок не было, а на ногах была обувь из меха или коры, привязанная ремнями.

Но темные, глубокие глаза, устремленные на пришельца, светились умом. Они моргнули в знак приветствия и снова вернулись к своим занятиям.

— Они нас ждали?

— Нет. Они привыкли, что я привожу сюда чужаков.

Глаза Джуна округлились.

— Других Прямоходящих?

Она усмехнулась — первая улыбка, которую он увидел с ее появления.

— Обычно — лапастых и хвостатых.

Он понятия не имел, что спросить на это, и не стал даже пытаться. Все силы уходили на то, чтобы не обращать внимания на растущую боль в ноге. Ей многое предстоит объяснить, но это подождет, пока я не поправлюсь.

Ксоса мягко подтолкнула его к валуну.

— Садись здесь.

Он рухнул. Здоровая нога онемела. Даже если бы она не велела ему отдыхать, он не смог бы сделать и шага. Облегчение, пришедшее на смену стучащей боли в лодыжке, было ошеломляющим. Он замер всем телом, дыша поверхностно, когда к нему подошла другая Примитив, неся в руках снадобья, до жути похожие на те, что носила мать Джуна. И прежде чем он успел моргнуть, она сделала надрез поперек укуса Змеи и надавила. Он хотел было закричать, но осекся, потому что ничего не почувствовал. Яд высох, и Ксоса прочистила ранку. Убедившись, что та чиста, она приложила мох, чтобы вытянуть новые нечистоты, — совсем как его мать. Все действия Ксосы были похожи на материнские, вот только боли не причиняли. А мать всегда причиняла.

Ксоса откинулась на пятки с кряхтением, выражавшим то ли удовлетворение, то ли безнадежность. Джуну было слишком жарко, он слишком устал и ослаб, чтобы разбираться.

Она встала.

— Я оставлю тебя там, где нашла. Ты очнешься разбитым, и тебе будет нехорошо, но ты поправишься.

Когда я очнусь? Что она имеет в виду?

— Я...

Но Ксоса уже не слушала.

Глава 2

— Тебе необходимо исцелиться, и быстро, Шанадар.

Пока они шли, он тяжело опирался на Ксосу, стараясь не наступать на слабую лодыжку, и сжимал кулаки, чтобы выдавить из них боль.

— А как исцелиться быстро?

Она поджала губы.

— Сосредоточившись.

Джун хотел возразить, но лицо Ксосы застыло, а взгляд остекленел. Он огляделся по сторонам, проверяя, что привлекло ее внимание, но не увидел ничего необычного.

Ее голос стал шепотом:

— Пора рассказать тебе о Люси. Она была первым Прямоходящим, который принимал решения, пользуясь чем-то более сложным, чем инстинкт.

— Я не знаю, что это значит.

— Многие из твоих и моих решений нам неподконтрольны. Их диктует то, кто мы и что мы, а не наша оценка происходящего. Вот, например, дыхание. Ты не выбираешь дышать. Это просто происходит, потому что твое тело знает, что так надо. До рода Люси все Прямоходящие принимали решения именно так. Каким-то образом — не проси меня объяснять — род Люси изменил это с помощью чего-то, что зовется свободной волей.

— Свободной волей?

— Да. И частая составляющая решений, принятых по свободной воле, — это чувства.

— Я не понимаю. — Джун уже говорил это, но ясности в голове у него не прибавилось.

— Посмотри на это так. Инстинкт велит твоей матери изгнать тебя из племени, потому что ты не помогаешь ему выживать — не охотишься и не приносишь мяса. Но свободная воля и чувства говорят ей поддержать тебя, несмотря ни на что. Другой пример: инстинкт велит тебе охотиться с мужчинами, но свободная воля говорит — иногда, хоть это и не принесет мяса племени, ты должен пойти на голос птицы. Почему? Потому что это делает тебя счастливым — это чувство. Многие не понимают: если ты счастлив, ты лучший соплеменник.

Ксоса коротко, гортанно хохотнула.

— Природа — та сила, что творит мир вокруг, — видит в этом угрозу, потому что это ей неподвластно. Она правит животными — и нами — через инстинкт. Свободную волю ей не подчинить. Со времен Люси она делает все возможное, чтобы искоренить ее.

Джун подумал о своем клане, который пытался заставить его подчиняться их решениям.

— И у нее получается?

Ксоса раздраженно сжала кулаки.

— Сегодня ты пошел на голос Птицы вместо того, чтобы оставаться с охотниками. Как ты думаешь?

Джун кивнул, жалея, что спросил. Ответ был очевиден.

Она продолжала:

— Остается лишь один выход. Мой род почти исчез, как и твой. Природа надеялась, что Высокие будут лишены свободной воли, но они пользуются ею даже больше, чем мы с тобой. Поэтому Природа замыслила очистить Землю от Высоких и всех оставшихся Прямоходящих.

Воздух сгустился, и Джун почувствовал, как давит в груди и ушах.

— Но ты знаешь, как это остановить.

Ксоса обвела взглядом заросли вокруг них, узкую равнину, окаймленную скалистыми склонами холма. По натоптанной тропе трусил огромный черно-бурый пес из Стаи Канис, его пушистый, с черным кончиком хвост приветствовал радость хорошо прожитой жизни.

Уголки губ Ксосы слегка дрогнули.

— У нас есть хороший выход.

— И это...

— Ты.

За всю свою жизнь Джуна ни разу не считали хорошим выходом из трудной ситуации. Почему Ксоса так решила?

— Ксоса. А как было до Прямоходящих?

Она долго молчала, прежде