Заблудшие - Алексей Супруненко

их денут, и не перепадет ли чего из этого богатства местным? Пожалуй, только этот момент и держал сельчан у магазина. Переложить охрану продовольствия и товаров на местную власть, было равносильно, что просто так бросить магазин. У местного представителя власти, явно не хватало харизмы, да и что он мог сделать? Волков поступил правильно. Чтобы у органов внутренних дел не возникло вопросов к председателю, он на листке бумаги оформил расписку о том, что продовольствие реквизировано для военных нужд их батальоном. У замполита хватило мужества самому подписать эту расписку с указанием своего звания и фамилии. Если, что, то майор Близнюк, здесь ни при чем. Это он отдал соответствующую команду. Председатель сельского совета документ забрал, мало ли как жизнь повернет? Может эта бумажка еще его и спасет. А вот что делать с оставшимся имуществом? Вопрос. Волков и тут выступил с инициативой. Хоть он и верил в победу Красной Армии, но судя по всему, на данном этапе войны им придется отступить. Это понятное дело, что временно, но, тем не менее, территория попадет под оккупацию противника, а снабжать Вермахт продовольствием, он не собирался. Пусть лучше крестьяне заберут остатки и вспомнят лишний раз щедрость Советской власти. Крестьяне были и сами не против. Чтобы все произошло организованно, задействовали красноармейцев. Однако в этом вопросе на дисциплину и сознательность масс рассчитывать не пришлось. Ругань, давка, проклятия и алчность сельчан поразили военнослужащих. Увещеваниями здесь не помогло. Только применение грубой силы и командирский голос лейтенанта, смогли навести порядок. Керосин, спички, мыло, соль, мука, все размели в мгновения ока. Получив желаемое, толпа быстро рассосалась. То, чего не смогли сделать налетчики, воплотил в жизнь лейтенант Волков, вот только довольных этой акцией во втором случае, оказалось значительно больше, чем, если бы это сделали залетные мужики. Председатель пригласил красноармейцев к себе домой, где их угостили скромным обедом. Сытые и довольные они покинули село. Батальон время даром не терял и окапывался на берегу речушки. Пришлось и Гришке поработать лопатой, чтобы выкопать себе щель. Пока дело не дошло до полноценных окопов, Гришка, прикрыв глаза пилоткой от палящих лучей солнца, улегся на дне неглубокого окопчика и уснул. Проснулся от трескотни моторов. Чижов осторожно высунул голову, чтобы осмотреться. От леса, по проселочной дороге, в их сторону катило несколько мотоциклеток.

— Немцы! — догадался парень. Посмотрел по сторонам. Над жиденькими брустверами, словно суслики из нор, высунули свои головы и товарищи Чижова. Значит, противник не остался незамеченным.

— Не стрелять! Подпустить поближе! — пробежал, пригнувшись, за его спиной комбат. Фашисты уверенно направились к мосту, который должен был держать их батальон. Один мотоцикл, второй, третий. Когда же команда огонь? Они так и на их позиции выскочат, а там, в колясках пулеметы и неизвестно, чем это для них может закончиться? Команду он так и не услышал. Была она или нет, непонятно. Сначала бахнул один выстрел, а затем затрещало по всему берегу. Последний мотоциклист попытался развернуться, чтобы обратно перескочить мосток, но прошитый пулей, слетел на своем мотоцикле прямо в реку. Через его окопчик, в сторону моста метнулся их старшина. Распираемый от любопытства Гришка, с винтовкой в руке, побежал следом за ним. Четыре фашиста лежали возле мотоциклов в разных позах. Все они были мертвы. Пятый, громко причитая на своем языке, пытался ползти по мосту. За ним тянулась кровавая борозда. Чижов подошел к мотоциклу, рассматривая поверженного противника. Молодые ребята в серой форме. Они ничем не отличались от них. Может, что обмундирование почище и лица похоленей. А, что теперь толку, коль все мертвы? Старшина копался возле техники. Ему всегда больше всех надо. Вон уже и пулеметик присмотрел.

— Помоги-ка, — попросил старшина Саюн, пытаясь снять пулемет с коляски. Вдвоем им это удалось. И тут хлопнул револьверный выстрел. Это комбат добил раненого фрица. Старшина оставил МГ-34 у Гришки, а сам продолжал рыться в транспортном средстве, разыскивая барабаны с патронами. Гриша покрутил в руках вражеский ствол. Попытался снять барабан с боеприпасами. Получилось. Передернул затвор, поправил сошки. Вроде бы ничего сложного. Поставил емкость с патронами обратно.

— Соображаешь? — остановился возле него политрук.

— А чего тут не понять? Не сложнее нашего «максима», — уверенно произнес Чижов.

— Фамилия? — строго спросил подошедший комбат.

— Красноармеец Чижов, — доложил Гриша.

— Красноармеец Чижов, назначаю тебя пулеметчиком, — одним махом переквалифицировал его комбат из стрелков в пулеметчики.

— Есть! — взял под козырек боец. Майор Близнюк, оставив позади себя подбитую технику, двинулся навстречу офицерам батальона, которые спешили к нему на доклад. Саюн, вытащил из коляски еще два барабана к МГ. К мосту вышло еще парочка солдат, поглазеть на дело своих рук.

— Игнатов, ты, что творишь? — налетел лейтенант на знакомого Гришки, который тоже оказался на месте происшествия.

— Оружие собираю, — ответил солдат, шарящий по карманам убитого.

— А это, что? — успел политрук перехватить часы фашиста, которые Игнатов в виде трофея, пытался отправить к себе в карман.

— Ты, что же мародерством занимаешься?

— Ни как нет! — перепугался боец.

— Знаешь, что за это бывает? — Игнатов предпочел промолчать, сжимая в руке ремень немецкого карабина.

— Смотри мне! — погрозил замполит ему кулаком, и переложил часы в свое галифе. Саюн пристально осмотрел новоиспеченного пулеметчика. Все бы хорошо, но только сапоги у бойца «просили каши».

— Какой размер? — кивнул на его разлезшуюся обувь старшина, а сам мимолетом присматривался к распластавшемуся на дороге фашисту.

— Сорок второй, — как-то виновато признался Чижов. Саюн присел возле трупа и стащил с него сапоги.

— Примерь вот эти, — бросил он сапоги к ногам красноармейца.

— Старшина, вы, что себе позволяете? — возмутился Волков.

— Я тут пресекаю мародерство со стороны красноармейцев, а вы позволяете себе заниматься подобными вещами.

— Это не мародерство, товарищ лейтенант. Посмотрите на сапоги Чижова. Как он сможет в них ходить? У меня других нет. Этому фрицу, они больше не понадобятся, а Чижову подойдут. Кто для нас важнее, пулеметчик Чижов или захватчик Ганс? — задал резонный вопрос Саюн.

— Не правильно у мертвых брать, — смягчил позицию лейтенант.

— Может, и пулемет им оставим? — усмехнулся старшина.

— Оружие, это совсем другое, — не согласился Волков.

— Так, как с сапогами быть? Оставим Гансу или Чижову отдадим? — не отставал от лейтенанта Саюн.

— А, ну вас! — махнул рукой политрук и пошел к комбату.

— Может не стоит? — колебался Гришка, рассматривая чужую обувь.

— Отставить! Ты посмотри, какие сапоги! — показал старшина парню, аккуратно подбитую гвоздями подошву.

— Им сносу нет. Обувай, я тебе сказал, — приказал военный. Чижов сел на землю и стащил свою прохудившуюся обувь. Обмотал портянки и сунул ноги в трофей.

— Ну,