Алексей Пиманов - Александровский cад

Лешка пробежал проходным двором и вылетел на Волхонку. Он успел заметить, как ювелир запрыгнул на подножку трамвая, и устремился за ним…

Коган вышел у метро «Дворец Советов», зашел в новенький вестибюль, купил билетик и спустился на перрон. Выждав время, Лешка последовал за ним, еле-еле успев заскочить в соседний вагон. За ним протиснулся внушительного вида мужчина. Здоровяк отдышался, подмигнул Лешке как старому знакомому, достал газету и встал напротив.

Так они доехали до «Комсомольской». Здесь Коган вышел на улицу и купил в кассе билет на электричку. Лешка тоже направился к кассе, но неожиданно заметил, что здоровяк, с которым он ехал в одном вагоне, неотступно следует за ним. Казарин заподозрил неладное.

«Следят, гады!» – пронеслось в его голове. Чтобы проверить свои опасения, Лешка свернул в сторону буфета. Детина повторил его маневр, но Казарин успел спрятаться за колонной. Через минуту он решил выглянуть из-за нее. Здоровяк, как ни в чем не бывало, пил чай и жевал бутерброд. Лешка облегченно вздохнул и пошел на перрон…

Купив билет, Коган потоптался у расписания пригородных поездов и двинулся к платформе. Когда открылись двери электрички «Москва-Кратово», ювелир зашел в нее одним из первых и занял место у окошка. Казарин последовал за ним, но остался в тамбуре, стараясь не терять из виду Зиновия Ефимовича.

В поздний субботний вечер электричка набилась полностью, так что Лешка легко затерялся за чужими спинами.

Отмахав восемь станций, состав подкатил к Малаховке, где, наконец, Коган поднялся и направился к выходу.

На перроне было совсем тихо и безлюдно. Сошедшие с поезда дачники быстро растворились в темноте привокзальных тропок. Коган постоял, медленно застегивая пуговицы своего старенького плащика, и, так же не торопясь, направился в сторону ближайшего поселка. Когда ювелир скрылся в темноте, Казарин последовал за ним.

Фонари встречались все реже и реже, потом наступила кромешная тьма. Примерно километр Лешка шел, максимально напрягая слух и зрение, чтобы не потерять старика из виду. Постепенно он все лучше стал различать его сгорбленную фигуру на фоне изгородей и редких светящихся окошек дачного поселка.

Неожиданно за его спиной что-то хрустнуло. Казарин остановился и прислушался. Вокруг не было ни души. Тишина ночи нарушалась только треском кузнечиков да редким лаем собак. Лешка еще раз осмотрелся, но ничего не заметил.

Коган подошел к одной из дач, нашарил в кармане ключи, зашел в палисадник и прикрыл за собой калитку. Через минуту в доме зажегся свет и распахнулось окно.

Казарин вышел на аллейку, пересек тропинку, ведущую к дому, и через незапертую калитку проник в сад. Чья-то тень вслед за ним скользнула мимо кустов сирени. Но Лешка ее не заметил, потому что все его внимание было приковано к окну, из которого лился свет.

Через некоторое время свет в комнате погас и зажегся в другой. Лешка подобрался еще ближе. Окно оставалось открытым. Казарин огляделся и, подтянувшись на руках, прыгнул в комнату. В это же мгновение на его голову обрушился удар, и Лешка потерял сознание…

Когда Казарин пришел в себя, в комнате горел свет. Окно было закрыто и плотно завешено шторой. Сам он лежал на полу у дивана со связанными руками и ногами. Конец веревки был обмотан вокруг диванной ножки. Голова нестерпимо болела. Коган расхаживал по комнате, собирая вещи в большой дорожный саквояж.

– Ну что, сыщик, очухался?

Лешка попытался подняться, но Коган остановился и вынул из пиджака наган.

– Даже и не думай!

Щелкнул затвор пистолета. Свободной рукой ювелир достал из кармана смятое письмо, которое Лешка утром положил в почтовый ящик.

– Стало быть, «пять тысяч или милиция узнает о кремлевских камушках», понимаете ли вы меня?… Твоя малява? – угрожающе спросил Зиновий Ефимович.

– Моя.

Коган кивнул головой.

– Я сразу смекнул, чья это работа…

Ювелир смял записку и сунул ее Лешке под нос.

– Еще кому-нибудь об этом звонил? Лешка отрицательно мотнул головой.

– Подумай хорошенько!

– Нет, никому.

Коган бросил записку в сторону и продолжил собирать саквояж, ссыпая в него ювелирные украшения.

– Впрочем, для тебя это уже не важно, – пробормотал Зиновий Ефимович.

Лешка насупился:

– Как знать… Ювелир усмехнулся.

– Да никак! Пущу тебе, дураку, пулю в лоб – на том и сказке конец, понимаете ли вы меня.

– Чего ж не пускаете? Коган обернулся.

– А ты, я гляжу, торопишься? Лешка кивнул:

– Тороплюсь, только не убьете вы меня! Шума побоитесь. А так бы уже давно застрелили, господин Барон.

Коган сел на табурет. По его лицу Казарин понял, что попал в самую точку.

– Умный, гаденыш… – Зиновий Ефимович пристально посмотрел на Лешку. – Да я-то умней.

Лешка попытался выдержать взгляд, но Коган ушел на кухню и, чем-то громыхая, продолжил разговор оттуда:

– Все продумал: выследил, значит, Барона? – В его голосе звучала издевка. – «Барон»!

На кухне послышался звук льющейся на пол воды.

Воспользовавшись случаем, Казарин тщетно пытался освободиться от пут, но веревка не поддавалась. И тут его осенило: Лешка головой уперся в выступ дивана и попытался приподнять его так, чтобы ножка оторвалась от пола. Старинный диван стоял как вкопанный.

А Коган на кухне продолжал что-то плескать на пол.

– Насчет коллекции – это ты точно сообразил. Моя работа, – донеслось из кухни.

Наконец Лешка сумел упереться каблуком в выступ половой доски и спиной что есть силы надавил на диван. Небольшой щели хватило, чтобы веревка проскользнула под ножкой, и теперь оставалось только развязать руки…

– А цыгане лихо сработали. Все, что большевички приготовили, мы и прибрали…

Лешка лихорадочно пытался растянуть веревку суставами рук Но чтобы Коган не заподозрил неладное, он продолжил вести с ним диалог через стену:

– Цыган-то зачем убивать надо было? На кухне что-то упало и разбилось.

– Цыган? А как без этого: когда девчонка твоя к ним заявилась – стало ясно, что милиция у них уже на хвосте…

За стенкой опять что-то полилось на пол, и Коган продолжил:

– Да и поступили они некрасиво. Скрысятничали, понимаете ли вы меня, камушки. Эх, если б конюх Миша аккуратнее подрезал цыганочку…

Лешка на секунду замер.

«Так это конюх Лильку… Вот гадина!» – пронеслось в его голове.

Теперь все было ясно. Но оставалась еще одна загадка.

– А откуда вы узнали, что алмазы повезут именно в тот день? – спросил Казарин и еще яростнее начал растягивать веревку. Но чем больше он крутил суставами рук, тем крепче становился узел.

Коган на секунду задумался над Лешкиным вопросом, а потом ответил: