Эмма Орци - Возвращение рыцаря

Вдруг весь поезд остановился; раздался целый поток ругательств со стороны кучеров, и из второй кареты выглянуло худощавое лицо Шовелена.

— В чем дело? — спросил он.

— Разведчики вернулись, гражданин, — ответил ехавший возле кареты сержант.

— Позовите сюда кого-нибудь из них.

— Там начинается проселок, гражданин, — послышался в темноте ответ подъехавшего к карете разведчика. — Он ведет прямо в лес, а направо в долине лежит деревушка Лекрок.

— Осмотрели ли вы лесную дорогу?

— Да, гражданин. За две мили отсюда есть лужайка с маленькой каменной часовенкой, как раз напротив высокой ограды с железными воротами на углу, а от них через весь парк идет широкая аллея. Мы только немного проехали по ней. Мы думали, что надо сперва доложить вам, что все благополучно.

— А далеко от ворот до замка?

— С милю будет, гражданин. Недалеко от ворот амбары и конюшня, точно заброшенные строения мызы.

— Хорошо. Ясно, что мы на верной дороге. Поезжайте вперед со своими людьми, но не удаляйтесь далеко… Стойте! — крикнул Шовелен, словно ему пришла в голову новая мысль. — Подъезжайте сначала к той карете и спросите арестанта, по верной ли дороге мы едем.

— Да, гражданин, — доложил через несколько минут посланный. — Он говорит, что все в порядке. От ворот до замка добрая миля; но есть другая, короткая дорога к замку и часовне. Узник говорит, что по ней мы в полчаса доедем до часовни. Там теперь очень темно, — прибавил он, выразительно кивнув в сторону леса.

Шовелен молча вылез из кареты. Сначала Маргарита видела, как его маленькая фигурка смело пробиралась между беспокойно фыркавшими лошадями, пока не исчезла в темноте.

— Мы теперь у цели нашего путешествия, гражданин, — послышался его ровный, тонкий голос. — Если наш узник не обманул нас, через час маленький Капет будет у нас в руках.

В ответ ему раздалось лишь глухое ворчание.

— Если же нет, — донесся до слуха Маргариты знакомый ей грубый голос Эрона, — то на завтра на пищу волкам здесь останутся два трупа, а арестант будет на обратном пути в Париж вместе со мной.

Раздался чей-то смех. Может быть, смеялся один из конвойных, менее сердобольный, чем его товарищи, но Маргарита уловила в этом смехе что-то знакомое, напоминавшее ей что-то давно прошедшее.

— Я считаю, — послышался снова голос Шовелена, — что арестант должен теперь передать мне безусловно ясный приказ своим товарищам беспрекословно выдать мне Капета. Тогда я мог бы, взяв с собой несколько человек, по возможности скорее добраться до замка и завладеть Капетом и всеми, кого найду с ним. Так дело пойдет быстрее. Один из солдат может дать мне свою лошадь, а сам пусть сядет на козлы вашей кареты. Экипажи могут не спеша ехать шагом. Сколько людей я могу взять с собой?

— Не больше четырех: остальные нужны мне для охраны арестантов.

— Четырех мне будет довольно, потому что четверо еще едут в авангарде. У вас, значит, останется двенадцать человек для охраны. Собственно говоря, вам надо стеречь лишь одну женщину, так как она отвечает за других своей жизнью. — При последних словах Шовелен возвысил голос, очевидно, с намерением, чтобы Маргарита и Арман слышали его. — Так я отправлюсь, — снова заговорил он, отвечая, вероятно, на слова товарища. — Сэр Перси, будьте добры, напишите, что нужно, на этом листке.

Последовала длинная пауза, во время которой Маргарита услышала продолжительный крик ночной птицы, отыскавшей, вероятно, свою подругу.

— Благодарю вас, — раздался снова голос Шовелена. — Этого будет достаточно. Ну, гражданин Эрон, теперь, я полагаю, нам нечего опасаться засады или чего-нибудь в том же роде. Если на меня нападут или если мы встретим в замке вооруженное сопротивление, я немедленно пришлю сказать вам, и вы… ну, вы уже будете знать, как поступить.

Арман вздрогнул и крепко сжал руку сестры. Высунувшись из окна кареты, она старалась разглядеть происходившее вокруг нее. Внизу, в деревне, зажигались огоньки; прямо перед ней вытянулись ряды стройных сосен, выделяясь на сером фоне неба. На одну минуту Маргарите удалось увидеть первую карету, из которой высовывался Эрон с грязной повязкой поперек лба.

— Можете быть спокойны, гражданин Шовелен, — громко сказал он своим грубым голосом, — уж я буду знать, что делать. Сегодня вечером волки получат хороший обед, да и гильотина ничего не потеряет.

Нежно взяв сестру за плечи, Арман увлек ее внутрь кареты.

— Если ты можешь придумать, как я могу спасти тебя и Перси, скажи мне.

— Я не знаю, как его спасти, Арман, — твердо произнесла Маргарита. — Наше спасение в руках Божьих.

Глава 18

Между тем Шовелен и его спутники отделились от главной группы, и вскоре стук лошадиных копыт совершенно затих в лесу. Арман и Маргарита слышали, как Эрон приказал своему кучеру ехать впереди, и вскоре тяжелый экипаж медленно проехал мимо них. В окно кареты виднелась голова Эрона. Искоса взглянув на Маргариту, он крикнул:

— Читайте теперь все молитвы, какие когда-либо знали, гражданка. Молитесь, чтобы мой друг Шовелен нашел в замке маленького Капета, не то вам в последний раз придется полюбоваться на эти окрестности, потому что завтра вы уже не увидите солнца.

Маргарита старалась не смотреть на негодяя — от одного его вида ее охватывал ужас. Как отвратительно было его угреватое лицо с толстыми, мясистыми губами и грязной повязкой, закрывавшей один глаз!

Значительно уменьшившаяся группа двигалась теперь шагом среди быстро возраставшей темноты. Карета тихо покачивалась на мягких рессорах.

Держа брата за руку, Маргарита закрыла глаза и откинулась на спинку. Время и пространство перестали для нее существовать; осталась одна Смерть, высохшей, костлявой рукой неустанно манившая ее к себе.

Вдруг кареты снова остановились; где-то брыкалась испуганная лошадь.

— Что там случилось? — прозвучал в темноте голос Эрона.

— Темнота такая, что хоть глаз выколи, гражданин, — ответил кто-то впереди. — Кучеры не видят даже своих лошадей и спрашивают, нельзя ли им зажечь фонари и вести лошадей под уздцы.

— Лошадей они могут вести, — сурово ответил Эрон, — но фонари зажигать я ни в коем случае не позволю. Почем знать, не прячется ли кто-нибудь за деревом, готовый пустить пулю в лоб или мне, или вам, сержант? Мы не можем представлять собой освещенные мишени. Пусть только кто-нибудь в серой шинели слезет с лошади и идет впереди; в этой проклятой темноте серое платье будет, может быть, заметно. А далеко еще до той часовни?

— Теперь недалеко, гражданин. И весь-то лес тянется не более, как на шесть миль, а мы проехали уже две мили по лесу.